Автор — ведущий научный сотрудник ЦЭФИР, профессор Российской экономической школы
С самого начала мирового финансового кризиса его стали сравнивать с Великой депрессией. Правительства и главы центральных банков многих стран при принятии антикризисных решений опирались именно на опыт Великой депрессии, благо более чем за полвека она была изучена экономистами вдоль и поперек. И если в отношении кредитно-денежной политики основная рекомендация состояла в увеличении денежной массы для предотвращения кризиса ликвидности, то в торговой политике важным было не допустить роста протекционизма. Именно эти две тенденции государственной политики многих стран в 1920-е — 1930-е годы прошлого века считаются причиной того, что кризис оказался таким продолжительным, глубоким и втянул в свою орбиту многие экономики мира.
Уроки в отношении кредитно-денежной политики российский Центральный банк более или менее усвоил. А вот про российское правительство и его торговую политику этого сказать нельзя.
Чтобы отслеживать рост протекционизма в мире во время кризиса европейские экономисты в 2007 году начали создавать базу данных GlobalTradeAlert, в которой фиксируются новые протекционистские меры, принимаемые правительствами всех стран мира. По мере накопления информации в этой базе стал ясен безусловный лидер протекционизма — Российская Федерация. Именно Россия ввела и осуществила в последние три года самое большое число так называемых «красных», наиболее искажающих мер торговой политики. Искажают эти меры в первую очередь внутренние цены по сравнению с мировыми, делая импортные аналоги защищаемого товара более дорогими для потребителей. Но потребители не единственные, кого приносят в жертву такой политике. На ту же чашу весов кладутся и рост эффективности экономики, и диверсификация экспорта. Неудивительно, что в 2009 году Россия находится среди первых и в другом печальном списке — аутсайдеров экономического роста.
За последние 20 лет именно торговая политика чаще всего используется в России в качестве разменной монеты в отношениях между правительством и лоббистами. Тот факт, что Россия до сих пор не вступила во Всемирную торговую организацию, — лишь одна из иллюстраций такого положения вещей. Менее заметно, что заложником такой политики является развитие и диверсификация экспорта, чрезвычайная чувствительность которого к нефтяным ценам лежит в основе всех значительных потрясений российской экономики в последние десятилетия. Связь между протекционизмом и развитием экспорта очевидна экономистам. Менее очевидна она политикам от экономики. Механизм этой зависимости прост — он связан с ограниченностью ресурсов в экономике. Рост цен в защищаемой отрасли приводит к перетоку инвестиционных ресурсов в этот сектор из всех остальных. В том числе и экспортных. А в условиях кризиса и общего инвестиционного спада это означает, что у них забирают последнее. И вместо поддержки экспортных фирм, которые и без того находятся в очень сложном положении из-за падения спроса за рубежом и нуждаются в росте конкурентоспособности, родное государство ставит им подножку внутри страны.
Эта история не касается нефтяных и газовых фирм, которые всегда и везде найдут кредитные ресурсы для развития. Это касается наиболее эффективных производителей страны в других секторах экономики, в том числе в обрабатывающей промышленности, которых пока слишком мало, чтобы обеспечить достаточную диверсификацию экспорта и стабильность платежного баланса.
И экспортеры, и отечественные потребители проигрывают от протекционизма. А кто выигрывает? Те, кто получил протекцию, защиту от мировой конкуренции. Те, кто не способен самостоятельно конкурировать и обеспечить себе нишу на рынке. Одним росчерком пера правительство повышает цены на их продукцию — и не нужно ни снижать издержки, ни изыскивать пути повышения производительности, чтобы обеспечить продажи. Нужно только пролоббировать свои интересы. Чем больше размер отрасли, чем ниже уровень ее производительности, тем легче лоббировать свои интересы. Потому что можно пугать правительство ростом социальной напряженности в результате остановки работы предприятий. И таким путем можно обеспечить себе безбедное существование на десятилетия.
Из этой истории нет выхода — она будет повторяться каждый раз, каждый новый кризис, благо возможности протекционизма безграничны. Но протекционизм — это не панацея от неэффективности предприятий. Напротив, протекционизм усиливает проблему неэффективности, отбирая жизненно важные в условиях кризиса ресурсы у наиболее эффективных.
Опыт российской экономики последних десятилетий является хорошей иллюстрацией того, что без снижения протекционизма нельзя добиться роста несырьевого экспорта и его диверсификации. К сожалению, ни уроки Великой депрессии, ни кризисы российской экономики последних десятилетий не научили этому российское правительство.
Автор — ведущий научный сотрудник ЦЭФИР, профессор Российской экономической школы