Индийской экономике мешает развиваться тяжелое наследие эпохи Неру и его увлечения централизованным планированием в советском стиле — сложная система запретов и ограничений, которую навязывала бюрократия из Нью-Дели. У многих была надежда, что премьер-министр Манмохан Сингх, учитывая его солидную реформистскую репутацию, возьмет жесткий курс на либерализацию. Однако правительство под его началом так и не проявило себя, забыв в последние годы о взятых на себя обязательствах по структурным реформам.
Несмотря на это, индийская экономика сейчас вступила в «золотой период». Согласно статистике, ВВП за 12 месяцев вырос на 8,6%. В текущем году рост может даже увеличиться.
Почему же, несмотря на отсутствие реформ, экономика чувствует себя так хорошо? Конечно, отчасти это объясняется государственной политикой массированного налогового и валютного стимулирования в кризисный период. Но еще одна важная причина — слабость кабинета Сингха.
Поскольку в стране по конституции действует федеративная система, правительства штатов могут проводить собственную экономическую политику. Как констатируют авторы редакционной статьи в азиатском издании Wall Street Journal от 29 апреля, преобразования на нижних этажах политической системы ведут к установлению здоровой конкуренции и улучшению делового климата. Штаты стараются превзойти друг друга, и инвестиционный климат в Индии становится все лучше и лучше.
В совместном отчете «Экономическая свобода в штатах Индии: 2011 год» содержатся данные о 20 крупнейших индийских штатах. Сравнительные рейтинги, существенно изменившиеся за последние несколько лет, свидетельствуют об интенсивном соперничестве. Согласно последнему отчету чемпионами экономической свободы стали Тамилнад, Гуджарат и Андхра-Прадеш — в таком порядке. В предыдущем отчете, подготовленном в 2005 году, список выглядел совсем иначе; в призовую тройку попал только Тамилнад.
Может быть, это обострившееся соперничество даже подтолкнет Нью-Дели в нужном направлении. По мнению Абхика Бхаттачарья из WSJ Asia, сильнейшие индийские штаты могут в конечном счете оказаться проводниками нового курса для всей страны. Сегодня они, по сути, служат испытательными полигонами национальных реформ, считает он. Одновременно отстающие штаты начинают понимать необходимость держаться вровень с соседями. Сейчас они смягчают прежние жесткие требования и устраняют другие препятствия для роста.
Модель реформирования снизу, непосредственный результат активной индийской демократии, идет вразрез с распространенным постулатом о том, что авторитаризм сегодня является необходимым условием экономического развития. Так, многие считают, что сильное централизованное управление стало самым важным фактором впечатляющего подъема китайской экономики.
Это распространенное объяснение было абсолютно справедливо для Китая начиная с 2008 года — в период, когда его рост обеспечивался массированными государственными инвестициями. Только в 2009 году органы госпланирования напрямую или по каналам госбанков закачали примерно $1,1 трлн в $4,3-триллионную китайскую экономику. Тем не менее никто не считает, что этот приступ бюджетной расточительности способен длиться вечно. Особенно сейчас, когда Китай уже понастроил столько городов-призраков, сколько мог себе позволить, а бремя сомнительных займов, лежащее на банках страны, исчисляется триллионами юаней.
Однако популярная теория не работала раньше, до начала глобального кризиса, когда рост китайской экономики происходил вопреки, а не благодаря централизованному планированию. В действительности процветание страны обеспечивалось созданием и развитием частного сектора, к которому председатель Ху Цзиньтао и его предшественник Дзянь Дземинь относились в лучшем случае настороженно, а в худшем — и вовсе враждебно.
Даже успех Дэн Сяопина, так называемого архитектора реформ, объясняется тем, что и в городах, и в провинции китайцы действовали наперекор его указам. Если вообще можно говорить о единой динамике, существовавшей с конца 1978 года (начало эпохи реформ) до середины 2008-го (начало Великой рецессии), то это были постоянные попытки коммунистических органов планирования угнаться за китайскими земледельцами и предпринимателями, которые старались создать основу личного процветания независимо от могущественного государства.
Никто не спорит с тем, что централизованное управление способно дать толчок экономическому росту — такое происходило и в демократических, и в авторитарных обществах. Однако и Индия, и Китай уже миновали эту стадию.
А теперь, похоже, индийцы, главным образом благодаря удачному стечению обстоятельств, получили в распоряжение децентрализованную модель внутренней конкуренции, способную обеспечить продолжение экономического роста даже в условиях хронического паралича государственного аппарата. На этом фоне китайская модель вертикального управления (особенно учитывая проводимую Ху Цзиньтао политику ренационализации) — далеко не лучший выбор с точки зрения экономического развития страны.
Мы сможем убедиться в принципиальном значении конкуренции, наблюдая замедление роста китайской экономики и ускорение роста в Индии.