Автор — корреспондент ИД «Коммерсант»
Об уволенном заместителе директора ФСБ Вячеславе Ушакове за последние сутки мы узнали, кажется, все, и, оказывается, с какой стороны на этого Ушакова ни посмотри, на протяжении всей своей карьеры он был крайне подозрительным человеком. Свое шестидесятилетие чекист Ушаков праздновал в ресторане «Ветерок» на Рублевке, причем, по разным данным, перед гостями выступали то ли дрессировщики с животными, то ли сама Алла Пугачева. Кроме того, у Ушакова есть шокирующее хобби — охота на белых носорогов, и неназванный источник в Федеральной службе безопасности говорит, что сам видел фотографии, на которых Ушаков позирует рядом с убитым носорогом. Наконец, Ушаков «недавно женился на 24-летней девушке» — об этом СМИ тоже сообщают, ссылаясь на источники в ФСБ, которые называют Ушакова «одним из самых коррумпированных чиновников», добавляя, что «сейчас (после отставки Ушакова. — О. К.) у многих сотрудников появилась надежда, что с коррупцией будет покончено».
Наверное, хорошо, когда «у многих сотрудников» появляется какая-нибудь надежда, но даже последний романтик не станет связывать отставку Ушакова с искоренением коррупции в ФСБ. Когда кого-то высокопоставленного увольняют с формулировкой «за допущенные недостатки в работе и нарушения служебной этики», а потом эта формулировка еще и дополняется через СМИ деталями про девушек и носорогов в стиле сайта Компромат.ру, это уже не «борьба с», а «борьба между». Если такая борьба становится публичной, единственное, о чем это может свидетельствовать, — об исчерпанности аппаратных возможностей участников конфликта. Комментаторы напрасно выясняют, за что именно сняли Ушакова — за Домодедово или за «прокурорское дело» об игорном бизнесе. Но если бы причина имела значение, в приказе было бы написано «по собственному желанию». Грубая формулировка «за нарушения служебной этики» переводится на человеческий язык вполне однозначно: «не захотел уйти по-хорошему».
Совсем недавно (по меркам российской политики — давно, жизнь назад, в конце 2007 года) публичная полемика с коллегами по поводу «чекистского крюка» стоила карьеры некогда влиятельнейшему силовику Виктору Черкесову. С тех пор больших межчекистских скандалов не было, и можно было даже решить, что это навсегда, но в российской политике никакого «навсегда» не существует, и убитые Вячеславом Ушаковым белые носороги тому порукой. Давно общим местом стали разговоры об отсутствии в России какой бы то ни было публичной политики, но вообще-то публичная политика есть всегда, и от наличия дискуссий в парламенте или оппозиции на телевидении зависит только форма, которую публичная политика приобретает. Когда после домодедовского теракта власть начала фетишизировать рамки металлоискателей у входов в аэропорты, критики отвечали ей, что сама по себе рамка от террористов не спасет — просто в следующий раз смертник подорвет себя в очереди у этой рамки. Этот принцип работает и в политике — власть может сколько угодно изолироваться от общества, культивируя закрытость решений и пугая саму себя лихими девяностыми, но при малейшем сбое, чем бы он ни был вызван, вдруг оказывается, что по сравнению с девяностыми ничего не изменилось и не захотевший уйти по-хорошему получает обидную формулировку в указе об отставке и порцию компромата вдогонку.
Автор — корреспондент ИД «Коммерсант»