Выборы уже скоро. О вице-премьере Игоре Сечине говорят как о первом кандидате в премьеры после 2012 года. В подробном интервью The Wall Street Journal он вполне подтверждает и эти амбиции, и свое реальное положение второй по счету фигуры в кабинете Владимира Путина. Куда же поведет страну это правительство?
Мы живем по понятиям, а не по правилам, заявил недавно в Красноярске глава Минфина Алексей Кудрин, а политика крупных частных компаний определяется в кабинетах чиновников. Про Кудрина говорят, что этим ярким выступлением он решал некие аппаратные задачи. Может быть. Но что если его действительно волнуют вопросы правительственного курса?
Россия стоит перед выбором, объяснил только что в интервью «Коммерсанту» ректор АНХ Владимир Мау: или развивать действующую модель роста, где государство — его основной источник и контролирует командные высоты, или усиливать частные источники роста экономики, сводя функции правительства к определению правил игры. Тех самых правил, вместо которых теперь понятия.
Возможно, эксперты драматизируют ситуацию. Такая у них работа. Возможно, сегодня выбирать экономическую стратегию уже поздно: выбор, кажется, уже сделан. У следующего президента, как и у нынешнего, не будет окна возможностей. Зато будет окно рисков — и эти риски выпукло просматриваются в том, что говорит Сечин.
Сечин демонстративно игнорирует наложенный президентом запрет и охотно комментирует «дело ЮКОС»а. Вслед за Путиным (или наоборот?) он настаивает, что Ходорковский сидит не за вороство нефти, как написано в обвинительном приговоре, а за покушения и убийства, в которых его не обвиняли, и это позитивный сигнал инвесторам.
Все чиновники, таковы правила вертикали, связаны статусом и не высказываются за пределами компетенции. На Игоря Сечина это правило не распространяется. Организатором революции в Египте он считает Google. Вы уже забыли про идею национального интернет-поисковика? Не стоит. Даже если его не будет, есть риск, что цензура в интернете станет одной из центральных задач будущего правительства.
Но дело даже не в этом. Сечин дает идеологическое, установочное интервью. Кудрин говорит про экономику. У России снова голландская болезнь: сверхдоходы не идут на развитие новых бизнесов, а разгоняют инфляцию. Центральное слово у Сечина — «мы». «Мы не занимаемся притворными сделками». «Мы ведем переговоры со всеми». «Нам интересен контракт с BP». «Мы добыли 505 млн т нефти». «Мы построили трубопроводы и газопроводы». «У нас политическая стабильность». «Мы — другая страна».
Алексей Кудрин смотрит на ситуацию сверху. Игорь Сечин сидит внутри. Его интервью — ария микроменеджера. Он жонглирует цифрами, терминами, фамилиями, схемами. О, этот прекрасный мир сделок, акций, капиталов и спотовых цен. Вот она, кровь экономики, присесть некогда. Большой арсенал средств влияния. Все прислушиваются. Обрывают телефон, в коридоре очередь. Чувство, что все под контролем и все хорошо — «у нас стабильность», — возникает само собой.
Это иллюзия. Слон не сможет управлять зоопарком, даже если вручить ему ключи от клеток и ведро с кормом. Сечин и те, кто с ним, — они, те самые «мы», — искренне полагают, что управляют машиной российской экономики. На деле они подкручивают гайки, поддувают то одно колесо, то другое, лезут руками в кашляющий двигатель и вообще очень заняты, но вряд ли представляют себе маршрут. Куда едем-то?
Сечин рекламирует инвестклимат, ведь он на раздаче. Что касается открытости и логики приватизации, то они, судя по всему, в том, чтобы часть винтов, проводов и дисков перешла в собственность части механиков. Понятие «мы», таким образом, станет более материальным. Но где здесь видение перспективы? Что будет, когда бензин кончится — в прямом и переносном смысле? Что делать с тем, что внутренний инвестор разочарован и выводит капиталы? Как обеспечить и максимизировать не текущую прибыль бюджета и сырьевых компаний, а экономический рост?
Так что развилка, о которой говорят Кудрин и Мау, при ближайшем рассмотрении не оставляет выбора. То есть правильный выбор, видимо, состоит в том, чтобы хотя бы задуматься о цене рисков сплошного ручного менеджмента, формирующего ложные представления о реальности и подменившего собой экономическую политику.