Даже приговора по второму делу Ходорковского не ждали так напряженно, как решения Европейского суда хотя бы по одной из его жалоб, поданных годы и годы назад. Потому что с приговором вроде как все изначально было понятно, а со Страсбургом — нет. Оставался элемент жесткой юридической интриги и шанс развернуть дело в свою пользу. Но во вторник Европейский суд повел себя как ковбойская лошадь в известном анекдоте: «Ну не смогла я, не смогла». Многие спросят: а что на самом деле случилось?
Вроде и денег присудили, и что-то удовлетворили, и слова о победе какие-то слышны. Но деньги в решениях Европейского суда, как правило, вещь далеко не самая важная. Разберемся же, что реально значат решения Европейского суда для Ходорковского и для всего «дела ЮКОСа». Если попытаться перевести их с европейского юридического на русский понятийный, обнаруживаются прелюбопытнейшие вещи.
1. Судом установлен целый ряд нарушений ст. 3 (запрещение пыток) и ст. 5 (право на свободу и личную неприкосновенность) Конвенции о защите прав человека. К ним относятся, например, содержание Ходорковского в маленькой камере в антисанитарных условиях, в клетке в суде или необоснованное продление решений о содержании под стражей. Однако принятие решения о содержании под стражей было признано обоснованным. Никто особо и не заметил, что суд напрочь зарубил «священную корову» адвокатов — то, что Ходорковский не был уведомлен об обязанности явиться на допрос в качестве свидетеля. Тем не менее все эти важные, но по сути «процессуально-технические» нарушения нельзя не расценивать как свойственные почти любому более-менее существенному уголовному делу тех времен, когда кто-либо из его участников находился под стражей. То есть нарушения есть, но в России так сидели почти все.
2. По поводу жалоб на нарушения в рамках ст. 18 Конвенции (Пределы использования ограничений в отношении прав) и «политической мотивированности» «дела ЮКОСа», ради установления которой, признаемся себе без излишнего лукавства, и затевалось дело, суд дословно сказал следующее: «Тот факт, что политические оппоненты господина Ходорковского и его конкуренты по бизнесу могли воспользоваться тем, что он находится под следствием, сам по себе не является препятствием для уголовного преследования заявителя со стороны властей. Для возбуждения соответствующей процедуры властям было достаточно иметь серьезные обвинения в отношении заявителя. Таким образом, наличие статуса политической фигуры не является гарантией неприкосновенности. В противном случае любой на месте Ходорковского мог бы делать похожие утверждения, и уголовное преследование такого рода людей стало бы невозможным».
А это уже принципиальная гадость, подложенная Европейским судом всем российским олигархам: все вы, разумеется, важные люди с политическим значением и различными проектами, но это не может мешать государству, когда оно считает нужным, брать вас за задницу. Но и на этом суд не остановился: даже если показано, что есть какие-то подозрительные «иные» мотивы в преследовании лица, это само по себе не налагает обязанности на государство оправдать себя. Заявитель должен по-прежнему доказывать, что его гнобят абсолютно не за то, что формально написано на бумаге.
3. В-третьих, опять же по поводу «иных мотивов» и ст. 18 в «деле ЮКОСа», Европейский суд заявил, что он уважает мнения и западных судов, и международных организаций, но они вынесены и приняты в отношении конкретных людей и ситуаций и на основании конкретных доказательств. И законы у судов различных стран свои. А у уважаемого Европейского суда свои собственные правила для дел по ст. 18 Конвенции, которые существенно отличаются от подхода других судов и предполагают очень строгие требования к таким решениям. Суд упомянул, что существует всего несколько подобных дел, успешно выигранных заявителями, среди которых особо любимо российскими правозащитниками дело Гусинского. (Экс-главе «Медиа-Моста» удалось убедить суд, что главным мотивом его уголовного преследования в 2000 году было желание государства отнять у него телекомпанию НТВ, предъявив документ, подписанный лично министром печати Михаилом Лесиным, в котором бизнесмену предлагалось обменять свободу на акции НТВ. — Forbes.)
В деле Ходорковского Европейский суд подобного, увы, не обнаружил. В своем решении он довольно прозрачно намекнул заявителю, что количество бумажек из разных судов и организаций еще ничего не гарантирует, а надо ориентироваться на установленные существующими прецедентами высокие стандарты.
Решение Европейского суда показало, что, во-первых, жалобы, поданные по делам об экономических преступлениях, не столь просты и однозначны, как это многим виделось: «Написали, что политические партии финансировал и верил в светлое будущее, — и порядок». Юридические нормы, применяемые судом, крайне высоки, и «допрыгнуть» до них не просто. Это должны помнить все юристы, обещающие своим клиентам быструю и легкую победу в Европейском суде, в который многие предпочитают «сходить» просто для порядка и уверенно строчат жалобы на русском языке, даже и не заглядывая в практику суда.
Во-вторых, — это не написано непосредственно в решении Европейского суда, но уже прозвучало в решении Стокгольмского арбитража — международные суды относятся отнюдь не просто и однозначно к восточноевропейским приватизациям, заработанным на их основе состояниям и тому, что для этого делалось. Детали этого сложного и непубличного отношения, отрицаемого многими, скоро будут ясны из давно ожидаемого решения суда по «корпоративно-налоговому делу ЮКОСа», которое было рассмотрено судом публично уже 15 месяцев назад.
В-третьих, как бы ни хотелось смягчить отрицательный эффект от решения Европейского суда для «дела Юкоса — Ходорковского», он, безусловно, серьезен. Государство получило временное (хочется надеяться) право кричать на каждом углу, что дело не политическое, а Ходорковский и Ко — элементарные уголовники. И — что, пожалуй, самое неприятное — решение не может не демонстрировать возможное отношение Европейского суда и к иным жалобам Ходорковского, поданным по первому делу, и к знаменитому «налогово-корпоративному делу на 100 миллиардов». Не могут не возникать сомнения в том, что Европейский суд вдруг резко поменяет мнение и скажет в решениях по ним нечто принципиально другое. Не следует также забывать, что уважаемая Amnesty также в своем заявлении о Ходорковском как узнике совести открестилась от его первого дела, словно его и не было.
Таким образом, накануне новой битвы за УДО Ходорковского Европейский суд сдал противникам МБХ весьма существенный козырь, недооценивать который было бы крайне недальновидно. Впрочем, непосредственно к решению Преображенского суда по УДО это имеет все то же знаменитое «политическое отношение». А реально выпустить на свободу МБХ может именно он.
фото: REUTERS 2011