На ММВБ начались торги по валютной паре рубль/юань. Как следует из официальной информации биржи, «ММВБ стала первым организованным рынком юаня за пределами Китая». Биржа также сообщает, что в первый день торгов было заключено 29 сделок общим объемом почти 23 млн рублей, а самыми активными игроками стали Банк Китая — ЭЛОС, Торгово-промышленный банк Китая и Мой Банк.
Об исторической важности события говорилось уже довольно много и, хотя и не хочется впадать в риторику вроде «русский с китайцем — братья навек», все же стоит отметить, что начало биржевых торгов юанем за пределами Китая есть огромный шаг на пути превращения китайской валюты в резервную. Кроме того, его успешная реализация может привести к колоссальному росту открытости китайского финансового рынка, и совсем не очевидно, что китайское руководство к этому готово.
Дело даже не в том, что теперь в торговых взаимоотношениях между нашими странами можно будет использовать национальные валюты, а в неизбежных попытках использовать московскую биржу как брешь в китайском валютном контроле.
Проведение расчетов в национальных валютах действительно удобно как для отечественных импортеров из Китая, так и для китайских импортеров из России по целому ряду товарных позиций, таких как товары народного потребления, лес и других, по которым нет единого мирового ценообразования на мировых биржах. Теперь они могут не нести рисков, связанных с курсами рубля и юаня к резервным валютам. Собственно, по заявлению курирующего вопрос зампреда Банка России Виктора Мельникова, как раз для облегчения торговых операций вся эта затея и была придумана.
Тем не менее уже очень скоро встанет вопрос о хеджировании валютных рисков для тех же экспортеров и импортеров, то есть требуется развитие срочного рынка. Если этот рынок будет поставочным — а только таким он будет на ММВБ, так как в беспоставочном виде он уже давно существует в Гонконге, — то это будет уже операция, связанная с движением капитала. Кроме того, никто никогда не сможет понять, натуральный это хедж или спекуляция под его видом. А операции, связанные с движением капитала, требуют получения разрешения от китайских властей, что делает их проведение в Москве по сути бессмысленным. Все это можно делать и в других странах, где общерыночная инфраструктура более развита, чем у нас. Но в этом-то и смысл биржевой торговли как торговли через центрального контрагента, что нельзя понять, кто стоит с другой стороны сделки и зачем ему понадобились юани. На бирже всегда продают и покупают на бирже и у биржи (хотя на ММВБ и есть т. н. режим переговорных сделок, где торги идут напрямую между участниками рынка, но в данном случае его использование, похоже, не запланировано). Все это де-факто делает невозможным подтверждение перед лицом китайских властей того, что операция носит внешнеторговый, а не инвестиционный характер.
Наконец, по словам того же Мельникова, это подтверждение является к тому же еще и незаконным. Действительно, и Банк Китая ЭЛОС, и Торгово-промышленный банк Китая как участники торгов на ММВБ являются, с точки зрения закона, российскими банками. Поэтому любые возможные требования с их стороны предоставить документацию дополнительно к той, что соответствует российскому законодательству, являются противозаконными.
Все эти рассуждения приводят к мысли о том, что возможны только два варианта: либо китайские власти еще сами не полностью осознали все последствия своего шага и, соответственно, постараются свести биржевую торговлю на нет. Либо это намеренное приоткрытие своего внутреннего рынка через периферийную и не очень интегрированную в мир площадку. Первый вариант вполне возможен, так как пара «рубль-юань», формально запущенная на шанхайской бирже, реально там не торгуется, а представляет просто средневзвешенную котировку банков, публикуемую биржей. Может быть, китайцы ожидали именно этого и от нас. Если же все-таки окажется, что ММВБ — это реальная и пока что единственная в мире площадка для инвестиций в Китай, то очень скоро она превратится в портал в другой мир, станет посредником для всей массы инвесторов, любой ценой стремящихся вложить свои деньги в Китай, а значит, и Москва почти станет международным финансовым центром. Почти — потому что никакой другой роли, кроме расчетно-клиринговой, мы здесь играть, к сожалению, не будем.