Сделка российского и украинского президентов устраивает почти всех
Спокойные оценки, высказанные представителями Европейского Союза и НАТО по поводу российско-украинской сделки «газ в обмен на базу», — это, возможно, один из тех редких примеров, когда официальная позиция не противоречит реальному положению дел. За пределами части политической элиты Украины харьковское соглашение президентов Януковича и Медведева в современных международных обстоятельствах выгодно абсолютно всем.
В первую очередь, оно исходит из простой истины: при любом, даже самом благоприятном развитии внутренней экономической и политической ситуации у Украины нет ни одного шанса на вступление в НАТО или Евросоюз. Первого не случится до того времени, пока отношения между Россией и Западом не выйдут на качественно новый уровень доверия и интеграции. Попытки добиться этого ранее прямым путем вели к расколу страны и вооруженному конфликту. Второе не произойдет просто никогда. Если, конечно, исключить радикальные варианты вроде деградации ЕС до уровня таможенного союза 1986 года.
Из этого следует, что Киеву придется и далее внимательно учитывать в своей внешней, да и внутренней политике интересы как России, так и США и их союзников в Европе. Неважно, чем эти интересы продиктованы — стремлением к реальной власти или только престижем. К числу таких интересов относится и пребывание в Севастополе российской военно-морской базы. И если существует возможность размена аренды этой базы на конкретную финансовую помощь, то использовать такой шанс, учитывая изложенные выше простые истины, было наиболее логичным решением.
Торговать конфликтными отношениями с Россией сейчас уже невозможно. В 2010 году продолжение разговоров об изгнании флота из Севастополя через семь лет не принесло бы Киеву ничего кроме испорченных отношений с Москвой. Международные кредиты или иные виды помощи украинской экономике, убитой правительством Юлии Тимошенко, под него получить бы не вышло.
Российская база в Крыму может рассматриваться в качестве ограничителя суверенитета Украины и военного фактора только в рамках остро конфронтационного сценария отношений Россия — Запад. Именно на такой вариант ориентировалась до последнего времени позиция Киева по вопросу о Севастополе. Органичной частью большого конфликта могло бы стать и ускоренное продвижение Украины и Грузии в НАТО.
На ближайшие годы конфронтация, судя по всему, отменяется. США, кровно заинтересованные в сотрудничестве по Афганистану и борьбе с распространением ядерного оружия, не собираются конфликтовать с Москвой. Европа после «триумфального» вступления в силу Лиссабонского договора и вовсе находится в состоянии институциональной и политической прострации. Объединенная Европа сталкивается с неисчислимыми трудностями — как внутри Союза, так и в отношениях с партнерами за рубежом. Гарантии того, что газовые кризисы образца 2005–2009 годов, а с ними и необходимость выручать незапасливые страны Центральной и Восточной Европы, в ближайшие годы не повторятся, подоспели очень вовремя. Соответственно, сократится и потенциал «Газпрома», как «смертоносного оружия Кремля».
Если отношения России и Запада свернут, чего доброго, на конфронтационную дорожку, судьба севастопольской базы как таковой иметь большого значения уже не будет. Как не имело значения то, что в 1999 году российские десантники первыми заняли аэропорт в Приштине, пусть и без запаса питьевой воды. Никто ведь не думал, что в случае их прямого столкновения с силами НАТО нашему отряду придется держать против войск альянса круговую оборону. Просто конфликт перешел бы сразу на тот уровень, где наличие или отсутствие воды во фляжках уже не имеет значения. Как не будет иметь значения, есть договор об аренде севастопольской базы или нет, в случае нового витка напряженности вокруг Украины.
Что же касается «Газпрома» как такового, то он, если судить по экспертным оценкам, не много теряет от совершенной в Харькове сделки. Да если бы и терял. Компания эта, как известно, национальное достояние. А на что же еще тратить это достояние, если не на укрепление национальной безопасности и престижа на мировой арене?
Автор — директор Центра европейских и международных исследований факультета мировой экономики и мировой политики Высшей школы экономики