Одним из мотивов Федеральной резервной системы на протяжении последнего года было не допустить повторения ошибок 1930-х, включая дефляционную денежную политику. Дефляции действительно удалось избежать, и это немаловажно, но исторический опыт гласит, что сама по себе дефляция не вызывает значительных депрессий.
Профессора Эндрю Аткесон из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и Патрик Кехоу из Принстона изучили связь дефляции и депрессии в 17 странах за 100 лет. Они пришли к выводу, что данные, за исключением Америки 1930-х годов, «не свидетельствуют о связи дефляции с экономической депрессией». Из этого вытекает, что именно в 1930-е годы существовали особые факторы, усилившие эту связь.
В своих работах я показал, что экономическая политика позволяет объяснить, во-первых, то, почему депрессия оказалась такой глубокой, а во-вторых, почему дефляция оказала в 1930-е такое деструктивное влияние. Ключевую роль сыграла политика президента Герберта Гувера, который поощрял образование и укрепление картелей в промышленности, а также искусственно поддерживал зарплаты на уровне выше рыночного.
Отношение Гувера к конкуренции существенно отличается от принятого в современной экономической науке. В наши дни экономисты обычно выступают за интенсивную конкуренцию, так как она снижает цены для потребителей и позволяет выжить только самым эффективным производителям. Но Гувер считал, что в Америке 1920-х годов конкуренции было слишком много. Он верил, что согласованная политика производителей, а также отраслевые кодексы «добросовестной конкуренции» приведут к лучшим экономическим результатам. Неудивительно, что инициативы Гувера, помогавшие промышленникам согласовывать свое поведение, привели к росту концентрации в промышленности и существенным монополистическим перекосам еще в 1920-е.
Не менее своеобразными были взгляды Гувера на политику в области заработной платы. Он справедливо полагал, что высокие зарплаты и высокий уровень жизни сопутствуют друг другу, но делал из этого факта своеобразные выводы. Сегодня значительная часть экономистов считают высокие реальные зарплаты следствием высокой производительности труда, которая, в свою очередь, обусловлена высоким качеством рабочей силы, серьезными капиталовложениями и эффективными технологиями. Иными словами, и высокие реальные зарплаты, и высокий уровень жизни имеют один и тот же источник — высокую производительность.
Гувер интерпретировал эту связь иначе. Он верил, что повышение зарплат ведет к росту уровня жизни, но, по всей видимости, не учитывал того обстоятельства, что непропорциональный рост зарплат отбивает у бизнесменов охоту создавать новые рабочие места.
Экономические взгляды президента определили повестку встреч с капитанами индустрии, проведенных в конце 1929 года. На них Гувер советовал руководителям General Motors, Ford, U.S. Steel, DuPont и других компаний не сокращать зарплаты. Президент заявил, что сохранение зарплат на текущем уровне позволит пережить спад менее болезненно и упростит переговоры с профсоюзами. Затем он попросил профсоюзных лидеров не устраивать стачек и не требовать роста зарплат. Промышленники согласились поддержать программу президента и зафиксировали зарплаты.
Падение цен и производительности вкупе с государственной программой фиксации зарплат существенно повысили стоимость труда. Вскоре после консультаций с Гувером началось быстрое падение промышленного производства. За один год — с октября 1929-го по сентябрь 1930-го — число часов, отработанных в промышленности, упало на 30%. Таким образом, промышленное производство резко сократилось уже через год после начала депрессии — еще до серьезного сжатия денежного предложения, на которое делали акцент при объяснении причин депрессии Милтон Фридман и Анна Шварц, и набега вкладчиков на банки, на который делает акцент председатель ФРС Бен Бернанке.
Когда промышленный спад ускорился, ведущие промышленники попросили Гувера поддержать сокращение зарплат, пропорциональное снижению общего уровня цен. Президент не поддержал это предложение, несмотря на критику со стороны деловых кругов, недовольных тем, что президентская программа поддерживала зарплаты значительно выше рыночного уровня.
Эта гипотеза согласуется с выводами экономического историка Кертиса Саймона, изучившего газетные объявления о поисках работы в 1930-е годы. Саймон обнаружил, что безработные были согласны на гораздо более низкую зарплату, чем платили компании. До начала депрессии разрыва между уровнем запрашиваемых и выплачиваемых зарплат практически не существовало.
Осенью 1931 года, когда количество отработанных часов упало примерно на 40%, промышленники стали снижать зарплаты, но в реальном выражении они оставались высокими из-за ускорившейся дефляции. При этом трудовая политика Гувера повлияла на промышленность, но не на сельское хозяйство, в котором работало приблизительно столько же людей. Занятость в аграрном секторе в начале 1930-х почти не менялась.
Депрессия и безработица не зашли бы так далеко, если бы Гувер не упросил бизнес зафиксировать зарплаты. Конечно, программа Гувера — не единственный фактор, вызвавший рецессию. Чтобы глубже понять клиническую картину Великой депрессии, потребуется дальнейшее изучение негибкости зарплат и других возможных причин, но то, что ограничение конкуренции способно ввергнуть экономику в депрессию, можно считать установленным.
Что это означает применительно к нынешней экономической политике? Надо сказать, что большинство экономистов и политиков обеспокоены тем, что доходы низко- и среднеоплачиваемых работников последние 30 лет растут медленнее, чем у высокооплачиваемых. Теперь мы знаем, что политика, нацеленная на повышение зарплат без роста производительности, ведет к потере рабочих мест, особенно в отраслях с высокой глобальной конкуренцией. Существуют альтернативные способы помощи трудящимся, например повышение производительности за счет образовательных грантов, которые увеличивают доступность высшего и среднего образования и понижают его стоимость.
Идея Барака Обамы направить $12 млрд на поддержку муниципальных колледжей с целью повышения квалификации рабочих и производительности труда — отличный шаг в этом направлении. Повышение квалификации с помощью курсов, среднего специального или высшего образования действительно ведут к росту доходов наемных работников в долгосрочной перспективе. Перед лицом растущей глобальной конкуренции увеличение продолжительности образования и повышение его качества могут стать еще важнее.
Автор — профессор экономики Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе