Ни проливной дождь, ни пробки на дорогах не смогли испортить настроение старожилов и высоких гостей, собравшихся перед Бранденбургскими воротами для празднования 20-й годовщины падения Берлинской стены. 9 ноября 2009 года германская столица стала военным лагерем свободы. В разговорах и дискуссиях то и дело проскальзывало чувство облегчения: большой период истории наконец остался позади. А что же дальше? Немцы и не подозревают, что сегодня и в обозримом будущем Федеративная республика Германия, хотят они того или нет, — самая влиятельная страна Европы.
За прошедшие два десятилетия в головах немцев прочно укоренился принцип «меня это не касается». В стране, где такие слова, как «власть», «народ» и «вождь» табуированы (тогда как в остальном мире их произносят, не задумываясь), любое их употребление, пусть даже в самом безобидном смысле, крайне затруднительно. Люди особенно не задумываются об угрозах и опасностях со стороны враждебных сил, будь то Иран, «Талибан», «Аль-Каида» или какие-нибудь иные религиозные фанатики, а если и задумываются, то не продумывают проблему до конца.
Самая заметная личность в современной истории Германии — это женщина, которая знает об этих угрозах и говорит о них вслух. Выступление канцлера Ангелы Меркель перед обеими палатами Конгресса США ознаменовало новую фазу американской политики в Европе: даже если на публике Белый дом будет отмахиваться от этого факта, Германия несомненно стала для него главным визави в Европе.
Кто еще значился в списке основных партнеров Вашингтона? Великобритания на мировой арене на данный момент бессильна: правительство Гордона Брауна из последних сил бьется за собственное выживание, а европейская политика оппозиционных консерваторов настолько абсурдна, что делает их непопулярными, в лучшем случае — непонятными избирателям. Гениальный президент Франции Николя Саркози мыслит и действует импульсивно, итальянский лидер Сильвио Берлускони — этакая смесь папы римского Александра VI (Родриго Борджиа) и Фрэнка Синатры. Новое же правительство Ангелы Меркель может опереться на опыт министра обороны Карла Теодора цу Гуттенберга, министра финансов Вольфганга Шойбле и политически окрепшего после победы на выборах лидера либералов Гидо Вестервелле.
Благодаря успехам немецкой внешней политики во время бесконечных встреч и переговоров, приуроченных к празднику 9 ноября, витавшее в воздухе ощущение особой роли Германии в Европе и мире оформилось в неоспоримый факт. Так, например, воспринимает эту ситуацию и польский министр иностранных дел Радек Сикорски, один из самых одаренных молодых европейских политиков и авторов современной истории. От польского националиста, каковым он является, ждешь куда более критического отношения к Германии.
Михаил Горбачев и действующий российский президент Дмитрий Медведев представили в Берлине две разные, хоть и родственные, версии посткоммунистической России. Горбачев — типичный «пророк в чужом отечестве», которого считают главным могильщиком коммунизма, хотя он и пытался вдохнуть жизнь в эту идеологию и всячески препятствовал переходу к капиталистическому миропорядку. Медведев до сих пор считается умеренным реформатором, который, впрочем, бывает достаточно резок в своих высказываниях.
В ближайшие дни и недели мы узнаем имена лидеров, которые возглавят брюссельский аппарат Евросоюза в соответствии с Лиссабонским соглашением, одобренным теперь всеми членами союза. В недалеком будущем там будет сосредоточена весьма немалая власть. А что же немцы? Во время берлинских торжеств их глаза засветились патриотизмом только однажды: когда оркестр заиграл неофициальный гимн германской столицы. Взятый, как известно, из оперетты.
Автор - издатель, колумнист