За фасадом закона о торговле

В России, как и в любой нормальной рыночной экономике, на розничную торговлю приходится значительная доля валового продукта и занятости. Каждый десятый рубль добавленной стоимости производится в ритейле, каждый десятый работник занят в сфере торговли.

В конце советской эпохи торговля была одним из наиболее отсталых секторов российской экономики — и с точки зрения удельных размеров, и с точки зрения производительности, и с точки зрения технологического уровня. В рыночной экономике торговля оказалась одним из наиболее успешных секторов, который быстро воспринял новейшие технологии и стал своего рода драйвером модернизации не только сферы услуг, но и сферы производства. Долгое время торговля была одной из самым динамичных отраслей российской экономики, средние темпы ее роста в докризисный период превышали 25% в год. По данным консалтинговой компании McKinsey, по среднегодовому росту розничного товарооборота в период с 2002 по 2007 год Россия вышла в мировые лидеры. По данному показателю страна превзошла Японию в 13 раз, Китай — в два раза, Бразилию — в полтора. Сетевой сегмент торговли — одна из немногих сфер в современной России, где производительность не только близка к европейской, но нередко ее превосходит, приближаясь вплотную к стране-лидеру — США.

Успешное развитие ритейла было обеспечено созданием благоприятных  условий для конкуренции, в результате которой в российской торговле теперь представлены не только отечественные компании, но и многие мировые лидеры. Конкуренция способствовала высокому уровню инвестиционной активности и проведению ускоренной модернизации. Технологии продаж, качество обслуживания и уровень менеджмента в современных форматах розничной торговли мало различаются в зависимости от страны происхождения собственников. Стерся присущий российскому потребительскому выбору водораздел между отечественными и зарубежными провайдерами услуг.

Современные форматы розничной торговли, представленные в основном сетевыми ритейлерами, по производительности в три раза превосходят традиционные торговые форматы. Но у розничных сетей в России по-прежнему сохраняется потенциал для быстрого роста. Ведь на долю современных форматов пока приходится лишь 35% розничного оборота, против 90% в США, а доля сетей как таковых пока не превышает 6%.

Спор вокруг закона

В этой ситуации не может не настораживать, что в Государственной думе готовится к принятию во втором чтении законопроект «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации», который фактически направлен на ограничение дальнейшего развития торговых сетей. Не случайно содержание этого законопроекта вызвало острые дискуссии. На поверхности все выглядит просто и ясно. Сторонники законопроекта позиционируют себя как поборники справедливой конкуренции в торговле в интересах населения малых и средних городов, которое могущественные сетевые структуры того и гляди загонят в один-единственный супермаркет, после чего навяжут ненужный ассортимент по неприемлемым ценам. Кроме того, ставится вопрос защиты поставщиков от излишнего давления сетевых компаний — например, путем снижения закупочных цен и взимания платы за размещение товаров на прилавках

Противники позиционируют себя как защитники одного из немногих по-настоящему модернизированных и конкурентоспособных сегментов российской экономики, который завоевал признание массового потребителя и стал наглядным примером способности России к быстрой постиндустриальной модернизации.

Как ни странно, ключевые претензии к законопроекту касаются нескольких технических деталей, которые стороннему наблюдателю могут показаться малосущественными. Законопроект ограничивает право приобретения дополнительных торговых площадей в том случае, если торговый оборот сети превыщает 1 млрд. руб. и доля продаж составляет не меньше 25% в пределах муниципалитета, запрещает «слишком длительные» отсрочки платежа, «слишком большие» оптовые скидки и взимание «входного бонуса». Предполагается также ввести регулирование торговых наценок и раздельное заключение договоров на поставки товаров и на оказание услуг.

Введение ограничений на приобретение дополнительных площадей сузит право  потребителя иметь дело с предпочитаемым им продавцом. Запреты на «слишком длительные» отсрочки платежа, «слишком большие» оптовые скидки, взимание «входного бонуса», разделение договора поставки и услуг уменьшат для поставщиков гибкость на переговорах и нанесут ущерб тем из них, кто предпочитает такие условия поставки прямой скидке с цены.

Некоторые из этих ограничений не имеют прецедентов в мировой практике. Однако при кажущейся их жесткости, они сформулированы довольно упрощенно и потому окажутся малоэффективными. Мало у кого из специалистов вызывает сомнение, что торговые сети быстро научатся эти ограничения обходить и продолжат проникновение в регионы. И хотя закон, несомненно, будет иметь для развития розничных сетей негативные последствия, их тем не менее удастся минимизировать. Разумеется, преодоление этих ограничений приведет к росту торговых издержек и торговых наценок, и они лягут дополнительным бременем на потребителя, о котором на словах проявляют заботу инициаторы закона.

В чем суть конфликта

Но если в целом речь идет о технических вопросах и довольно ограниченных последствиях, тогда в чем же, собственно говоря, проблема? Она заключается в том, что чемоданчик закона о торговле имеет двойное дно. За сравнительно частным вопросом скрывается вопрос гораздо более глобальный.

Если докопаться до сути конфликта, то фокус проблемы перемещается из торговли в сферу производства. При внимательном рассмотрении выясняется, что для сторонников введения закона защита интересов  потребителей — не более чем предлог, под которым они пытаются решать совсем другие задачи. В центре конфликта стоят имущественные и политические интересы региональных элит, относящиеся не столько к торговле, сколько к производственным активам в сегменте массового потребительского спроса.

Приход сетей в регион взрывным образом расширяет доступ на региональный рынок товаров извне, фактически уравнивая их шансы с товарами местного производства. До начала широкого проникновения сетей в регионы региональные потребительские рынки были довольно жестко сегментированы, особенно в части продовольственных товаров. Многие местные производители специализируются на локальных рынках. Они не могут и не стремятся выйти за их пределы, но благодаря многочисленным межрегиональным барьерам их потенциальные конкуренты из других регионов тоже не имеют эффективного доступа на местный рынок, что, собственно, и является залогом выживания многих неконкурентоспособных производств в их существующем виде.

Сегментация потребительских рынков в России связана не только с административными барьерами, с помощью которых местные власти пытаются защитить от конкуренции неэффективных локальных производителей, но и с неразвитостью транспортно-логистической инфраструктуры, что при российских расстояниях нередко делает межрегиональные перевозки запретительно дорогими. Торговые сети, приходящие в новый регион, благодаря своей высокой производительности и отлаженной системе дистрибуции так или иначе пробивают эти барьеры. В результате через торговые сети в регион устремляются товары со всей страны и даже со всего мира, причем по ценам, приемлемым для значительной части населения.

Потребитель от этого, несомненно, выигрывает. Угроза монополизации сетями локальных рынков на практике оказывается невелика, поскольку некапиталоемкость торгового бизнеса позволяет легко войти на локальный рынок новым игрокам, как только монополист начинает завышать торговую наценку или ухудшать ассортимент.

Кому нужна консервация отсталости

Однако у неэффективного местного производителя с отсталыми технологиями, низкой производительностью, высокими издержками и скудной продуктовой линейкой возникают проблемы, которые могут стать необратимыми. Если производительность предприятия в крупном городе в среднем по России на 46% выше, чем у предприятий в малых и средних городах, то ясно, что с появлением сетей такие предприятия благодаря эффекту масштаба получают возможность радикально расширить географию поставок и использовать свои фундаментальные преимущества — конкурентоспособность, инновационность, доступ к более качественной инфраструктуре.

Именно это, а отнюдь не угроза монополизации торговых услуг, и вызывает главные опасения местных политических и деловых элит. Обострение конкуренции — это удар по самому уязвимому месту: неэффективности многих местных производителей, особенно в малых и средних городах. Для региональных политиков — это риск закрытия предприятий, потери бюджетных доходов, рабочих мест и роста социальной напряженности. Для собственников неэффективных предприятий (а часто собственность и политический контроль трудно отделить друг от друга) — это угроза потери бизнеса, доходов и социального статуса. Вот, собственно, главная причина того, почему столь упорно на протяжении уже пяти лет проталкивается бессмысленный и бесполезный закон, который в утрированном виде следует за наихудшими образцами из мировой практики.

Можно возразить, что торговые сети часто отказываются заключать контракты с местными поставщиками не из-за их низкой конкурентоспособности, а потому, что заинтересованы в унифицированных централизованных поставках в рамках единой сетевой логистики и корпоративных стандартов. Тем самым они неоправданно дискриминируют местных поставщиков и вытесняют их с рынка в пользу «встроенных» игроков. Оппоненты сетей забывают о том, что встроенность в современные системы логистики  и дистрибуции — это такое же необходимое условие конкурентоспособности, как и эффективность производственного процесса. На современном рынке конкурентоспособный поставщик обязан быть эффективным во всем — от производственного цеха до торгового прилавка.

Возможности для встраивания местных производителей в сетевые поставки с приходом сетей не снижаются, а наоборот возрастают. Ведь приход сетей в регион может быть связан не только и не столько с банкротством и закрытием неэффективных местных предприятий, что вызывает вполне понятное беспокойство. С гораздо большей вероятностью он может привести к смене неэффективного собственника — получателя локальной монопольной ренты, что, честно говоря, ни  малейшего сожаления не вызывает. Во многих случаях именно смена собственника является условием привлечения инвестиций в модернизацию производства, а также позволяет использовать преимущества вертикальной или горизонтальной интеграции в рамках холдингов. Такая модернизация и интеграция — лучший способ обеспечить местным поставщикам доступ к торговым сетям, который лишь облегчается их появлением в регионе. И тогда былая уязвимость местных поставщиков превращается в преимущество и они сами начинают пользоваться плодами единого российского потребительского рынка, создаваемого благодаря современным форматам ритейла.

На одной чаше весов оказываются розничные сети и наиболее конкурентоспособные производители, встроенные в единый национальный рынок через сетевые системы дистрибуции, востребованные массовым потребителем. На другой — неэффективные собственники устаревших предприятий, «сильные» в основном связями с местными властями и плохой инфраструктурой, отгораживающей регион от остальной части страны

Таким образом, Государственная дума готовится принять закон не столько о торговле, сколько в широком смысле о конкуренции в России. Его принятие — не только символический удар по наиболее успешной и модернизированной части потребительского рынка. Это еще и удар по перспективам среднего класса в российской глубинке, который в современном обществе уже немыслим без внедрения сетевых форматов торговли. Именно поэтому закон о торговле превращается в некий символический Рубикон между курсом на модернизацию страны и курсом на воспроизводство экономической отсталости. В существующем виде проект закона о торговле звучит как своего рода публичная декларация о намерениях части российской элиты — против конкуренции на едином экономическом пространстве страны, без которой немыслима конкурентоспособность и модернизация.

Авторы: Михаил Дмитриев — президент Центра стратегических разработок, Алексей Юртаев — сотрудник Центра стратегических разработок.