Алексей Тарханов рассуждает о вреде телевидения и о собственной системе воспитания детей.
Мой сын, ученик третьего класса, сообщил мне однажды, что Америка бомбила Чечню и что об этом говорили по телевизору. Я выслушал его с изумлением, но ни на минуту не усомнился в его правоте. Не в деталях дело. Это именно тот уровень аналитики, который предлагал бы стоящий в моем доме телевизор, если бы с тех пор я не выключил его раз и навсегда.
Я не хочу по-снобски проклинать всех, кто наливает помои в ящик — в конце концов работа есть работа. В советские времена на этот ящик работала моя мама, я этим гордился и помню, как в дни моего детства в доме не выключалось ни телевидение, ни радио. Но то был телевизор с одной программой, а потом максимум с тремя, и цветным он был не круглые сутки, а только в специально отведенные часы, а уж привлечь внимание ребенка он был способен лишь в редкие минуты «Спокойной ночи, малыши».
Сейчас, незаметно скользя с программы на программу, они оказываются во власти удивительных людей, которых я бы не пустил на порог. Даже для взрослого включить телевизор наугад — это все равно как прийти в IKEA без плана: уйдешь с четким ощущением, что у тебя сплясали на голове и не убрали за собой. А уж тем более для детей, тем более для моих.
Отказаться от телевизора было проще, чем я мог предположить. Несколько раз я машинально включал ящик, потом махнул рукой и бросил. Что я там забыл? Кино есть на дисках, к тому же без рекламы, а если чего и нет на дисках, так то лежит в Сети. Сериалы лучше смотреть запоем, а не по чайной ложке. Кое-чем, конечно, пришлось и пожертвовать. Есть ведь Discovery Channel или National Geographic, но польза от их существования не перекрывает вреда от завезенных вместе с ними в дом в той же таре (как тараканов в коробке с продуктовым заказом) и ОРТ, и РТР, и НТВ, и всяких других новостных каналов на любые три буквы.
В доме больше не валяются программы передач, а если они попадают мне в руки где-нибудь на автопомойке, я с наслаждением читаю названия того, что мы с детьми не увидим. Это такая антителевизорная гомеопатия, и я закрываю газету со вздохом облегчения. Сколько времени спасено, сколько эмоций. Эти передачи уйдут безвозвратно, и, если я проявлю разумную выдержку, они никогда к нам не вернутся.
С этого момента дети мои пребывают в глухом информационном вакууме. Я воспользовался тем, что в своем доме я сам себе министр культуры и массовых коммуникаций. Господа Авдеев и Сеславинский в одном лице. И в этом моем лице свирепствует неумолимая цензура — на уровне жесточайших диктаторских режимов Черной Африки, Латинской Америки и коммунистической Азии.
Мы по-прежнему собираемся вокруг телевизора, но только для того, чтобы посмотреть кино или во что-нибудь поиграть. Это время, которое мы проводим вместе, не раздражаясь и не внимая никаким глупостям, кроме тех, которые произносим мы сами. Камера больше не смотрит в мир, и мир в благодарность не смотрит на нас. Мне иногда говорят, что дети должны знать ту страну, в которой они живут, — но кто мне скажет, что по телевизору они видят именно ее? Я думаю, что это как раз самый верный способ для детей ничего не узнать и не увидеть. Да и для взрослых тоже. Именно этой цели телевизор будет верно служить до тех пор, пока недрогнувшей рукой вы не отключите его хозяев.
Автор — редактор блока «Культура» газеты «Коммерсант».