Юлия Мандельблат: «Наша философия в индивидуальном подходе»

О частной онкологии в России

Я приехала в Россию в 2007 году. В то время частной онкологией никто не занимался — клиники готовы были пригласить меня для проведения чекапов, но не химиотерапии. Мне говорили, что это не будет востребовано, так как люди не готовы платить за то, что привыкли получать бесплатно. Случай свел меня с Евгением Аветисовым, медицинским директором EMC, который в итоге предложил мне развивать онкологическое направление. Уже через два месяца мой прием был расписан до часу ночи.

О подборе персонала

Ученая степень доктора — не тот критерий, по которому мы отбираем специалистов в нашу команду. Звания порой дают за научные труды, которые могут не иметь ничего общего с доказательной медициной. Нам нужны единомышленники, готовые к постоянному обучению и развитию.

В нашем отделении каждый доктор сдавал экзамен по онкологии на английском языке, который сдают аспиранты в США. У нас работают девять прекрасных медицинских онкологов, они постоянно следят за последними исследованиями и изменениями в протоколах лечения, которые вносят профессиональные ассоциации. Возможность получить самую последнюю информацию о лечении и диагностике позволяет нам продлить жизнь нашим пациентам.

О ранней диагностике онкозаболеваний

В последнее время в России все больше говорят о важности скрининга. И меня это сильно радует. На Западе этим вопросом занялись намного раньше. Сегодня существуют действительно эффективные методы выявления рака на ранних стадиях. Клинические исследования доказали, что ранняя диагностика спасает жизнь.

Когда и какие скрининги стоит проходить? Если не брать во внимание генетическую предрасположенность к конкретным онкозаболеваниям и персональные факторы риска, есть общие рекомендации. С 21 года стоит проверять шейку матки, с 40 лет – молочные железы, с 50 лет — кишечник. Хотя сейчас идут разговоры о том, чтобы проходить скрининг кишечника раньше, так как заболевание все чаще выявляется в более молодом возрасте.

О международных стандартах 

Международные протоколы, по которым работают все врачи ЕМС, отличаются от российских. К примеру, если у пациентки диагностировали рак молочной железы, в государственных клиниках чаще всего женщине делают мастэктомию — полное удаление молочной железы. Кроме того, многим делают лимфаденэктомию, то есть удаление подмышечных лимфоузлов. После такой операции женщина испытывает боли в руке и отечность, которую невозможно потом вылечить. В нашей клинике во многих случаях мы используем немного другую методику: врачи удаляют не все лимфоузлы, а только сторожевые, в которые осуществляется отток лимфы из опухоли. Таких лимфоузлов может быть от одного до четырех. Это позволяет избежать отека руки, значительно снижает болевые ощущения и сокращает послеоперационный период.

О современных способах лечения онкозаболеваний 

Мы первые в России внедрили интраоперационную лучевую терапию в лечении рака молочной железы и рецидивов злокачественных опухолей головного мозга. Наши хирурги делают сложнейшие операции на головном мозге с применением нейронавигации.

В ЕМС мы используем медицинский робот «Да Винчи», что позволяет оперировать пациента менее травматично, так же, как при открытой хирургии, а иногда даже более радикально и с меньшей частотой осложнений. Особенно когда речь идет о сложных операциях, например, на щитовидной железе, почках, предстательной железе, теле и шейке матки.

О щадящей лучевой и химиотерапии

Известно, что лучевая терапия на головном мозге влияет на когнитивные функции человека, ухудшает его память. Доктор Нидаль Салим и его команда из Израиля, которые работают в нашей клинике, используют метод лечения, при котором лучи не затрагивают гиппокамп (часть лимбической системы головного мозга, которая участвует в механизме формирования эмоций и переходе кратковременной памяти в долговременную. — Прим. ред.). Кроме того, для других заболеваний они делают перепланировку лучей в процессе лечения, а не только в начале, что помогает сохранить здоровые ткани и минимизировать осложнения.

У нас был 30-летний пациент, отец двоих маленьких детей. Он себя плохо чувствовал, но обратился в больницу, только когда потерял сознание (из-за низкого гемоглобина). Врачи поставили ему диагноз «рак прямой кишки». Сказали, что нужно делать операцию с выводом кишки в брюшной стенке (колостома). В итоге пациент пришел к нам в ЕМС за вторым мнением. В тот же день мы сделали МРТ, на следующий — ПЭТ-КТ, после чего оперативно собрали консилиум врачей. Мы предложили ограничиться химиолучевой терапией. Уже прошло три года, пациент здоров, у него полностью сохранена функция кишечника. Вот вам пример индивидуального подхода и щадящей терапии.

О сохранении фертильности

Наши онкогинекологи, в частности, доктор Владимир Носов из Йельского университета, специализируются на органосохраняющих операциях при раке шейки матки. При такой операции удаляется только шейка с окружающими тканями, а матка и яичники сохраняются, это часто позволяет пациентке излечиться от онкологического заболевания с возможностью в будущем иметь детей. Еще одна экспертиза наших онкогинекологов — органосохраняющие операции при некоторых опухолях яичников.

У нас действуют программы сохранения репродуктивной функции у пациентов, которые проходят химиотерапию. Как известно, химиотерапия может провоцировать раннюю менопаузу, а также повреждать яичники, и в результате они перестают вырабатывать здоровые яйцеклетки. В период после операции по удалению опухоли и перед началом курса химиотерапии мы проводим краткосрочную стимуляцию яичников и криоконсервацию яйцеклеток, чтобы после окончания лечения женщина могла ими воспользоваться и родить собственного ребенка. У нас было много пациентов, которые прибегли к этой методике. К сожалению, в России бытует мнение, что женщине с раком молочной железы нельзя проводить стимуляцию яичников. На самом деле существуют разрешенные препараты, которые не вызывают значительного повышения уровня эстрогенов и не провоцируют рецидивов онкозаболевания. Сейчас в ряде случаев можно без риска для здоровья пациентки сохранить ее репродуктивную функцию.

О сложных случаях

Не так давно к нам обратилась 52-летняя пациентка с опухолью шейки матки. Она уже лечилась в разных клиниках, в том числе в Армении, Израиле и Южной Корее. Но лучевая терапия и химиотерапия ей не помогли — опухоль продолжала расти. Мы предложили ей иммунотерапию. После курса все онкологические очаги уменьшились на 30–50 %. Она прекрасно себя чувствует, у нее прошли боли, утомляемость и, что самое важное, она прекрасно переносит лечение. Ждем следующих клинических анализов. Этот пример отлично демонстрирует нашу философию. А она заключается в том, что для каждого пациента мы подбираем индивидуальную тактику лечения.

О персонализированном лечении рака

Сегодня у онкологов появляется все больше информации о пациенте, так как мы научились секвенировать геном опухоли. Для этих целей мы создали генетическое направление. На каждом онкологическом консилиуме обязательно присутствует патолог, что важно для понимания молекулярного профиля опухоли и того, как он влияет на прогноз. Благодаря тому, что у нас есть возможность подробно изучить генетические свойства опухоли, мы можем подобрать наилучшее лечение или наблюдательную тактику для каждого пациента.