Танец добродетели: как выглядит благотворительность в балете
В этом году Янина Гурова, историк балета, член Международного союза хореографов, кандидат искусствоведения, рассказала, какой была благотворительность в балете в разные эпохи. Конечно, благотворительность называлась в то время по-другому и появлялась на балетной сцене иногда в виде прекрасного лебедя, иногда в образе милостивой императрицы. А артистки балета — Анастасия Лименько, прима-балерина балетной труппы Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, и Екатерина Шипулина, народная артистка России, художественный руководитель Центральной балетной школы «Pre-Академия», — рассказали (и показали), как изобразить добро в танце.
Об истории добра в балете
Янина Гурова: «Образы добродетели, милосердия, сострадания появлялись на сцене всегда. В середине XVIII века балет становится самостоятельным видом сценического искусства и тогда же в нем появляется добродетель. Один из первых русских балетов так и назывался — «Прибежище Добродетели», его сценаристом был поэт Александр Сумароков, постановщиком — Франц Гильфердинг. В главной роли выступала сама императрица Елизавета Петровна, которая появилась на сцене в 1759 году в образе русской Минервы. Сюжет такой: приходит Добродетель в Европу в поисках места, где она обретет мир. И видит, что люди ссорятся, идут войны, сражения, везде подлость творится. И вот выходит прекрасная императрица и приглашает Добродетель на север: «Вот там, на севере, в России живет добродетель». На сцене появляются аллегорические персонажи, олицетворяющие Храбрость, Справедливость, Доблесть. Аллегория — лучший вариант показать то, чего нельзя ощутить. А танец способен выразить все то, на что иногда не способно слово. Конечно, это еще был не тот виртуозный танец, к которому мы привыкли сегодня, в нем не было стремительных пируэтов, летящих поз. Но было настоящее воспитание чувств. На чувственном уровне при помощи музыки и пластики возникал образ Добродетели.
Этот балет показывает два важных момента. Во-первых, добродетель — женский образ. А во-вторых, это образ милостивой, справедливой государыни, матери, которая умеет прощать. Тогда балет был синтетическим жанром: на сцене звучали и арии, и декламации. Далее он развивается уже сам по себе.
Настоящий образ добродетели и человеколюбия сформируется благодаря нашим первым русским хореографам, в том числе Ивану Ивановичу Вальберху. В театре появится репертуар, который будет воспитывать зрителя. В этом типе постановок сильна морализаторская составляющая: все персонажи исключительно из повседневной жизни, на сцене показывают понятные, доступные людям примеры. Балет дает возможность не просто любоваться прекрасными танцовщицами, он отвечает на вопросы, волнующие человека. Со сцены рассказывают о важных вещах в жизни человека — любви, дружбе, предательстве.
В XIX веке произошел расцвет благотворительности. Меценаты сыграли ключевую роль в развитии искусства в России. Образ добродетели в балете в очередной раз трансформируется, это сочувствие без оттенка жалости, в том числе сочувствие искусству. Если императрица для своего двора делала праздники, чтобы и себя потешить, и другим показать, как она хорошо живет, то XIX век задает другие стандарты. Приведу в пример династию Всеволожских. Всеволод Всеволожский, один из самых богатых людей своего времени, организовывал маленькую Швейцарию в пригороде Петербурга: в имении в Рябово содержал собственный театр, собрал выдающиеся труппу и оркестр. На домашние представления приглашались видные деятели искусства того времени. Он построил и больницу для артистов. Его внук Иван Всеволожский стал директором Императорских театров, позднее — директором Императорского Эрмитажа, и он тоже был истинным благотворителем, меценатом, для которого бескорыстный вклад в искусство стал одной из главных жизненных ценностей. Он, например, инициирует приглашение Чайковского — при его поддержке композитор напишет свои знаменитые балеты «Спящую красавицу», «Щелкунчик», в которых аллегорический образ добродетели отражает противостояние добра и зла. А в XX веке искусство становится бессюжетным и сложным, образы уже не всегда понятны и доступны человеку».
О добре и зле в балете
Анастасия Лименько, прима-балерина балетной труппы Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, лауреат международных конкурсов, лауреат премии Москвы: «В любом спектакле необходимы негативные персонажи. Это как в живописи: чтобы показать свет, нам нужна тень. Многие хореографы особенно ярко подходят к созданию негативных персонажей с хореографической точки зрения, чтобы на контрасте показать разницу. Наверное, для меня сложным образом был образ Гамзатти из «Баядерки». Мне хотелось через свою работу, через свой танец показать, что даже негативные персонажи не так однозначны. Иногда даже в злых персонажах есть зерна добра, поэтому важно пробовать смотреть на обстоятельства, на персонажа под разными углами. Наверное, самое важное в нашей профессии — умение передать эмоцию и заставить зрителя сопереживать вместе с персонажем».
Екатерина Шипулина, народная артистка России, прима-балерина Большого театра, художественный руководитель Центральной балетной школы «Pre-Академия»: «В отличие от классического балета, в котором ярко представлены положительные и отрицательные образы, в современном балетном репертуаре множество бессюжетных спектаклей. И там уже нет ни добродетели, ни зла. Один из самых ярких образов добра и зла в классическом балете — это, конечно же, фея Сирени и фея Карабос в балете «Спящая красавица». Их образы ярко выражены как в музыке, так и в хореографии. Так же ярким образом добродетели является царица Анастасия в балете «Иван Грозный». По словам летописцев, «предобрая Анастасия наставляла и приводила Иоанна на всякия добродетели». Царица была добродетельной, благочестивой и влиятельной.
Мудрая царица Анастасия находила способы утихомирить мужа. Вечная борьба добра и зла в классическом репертуаре представлена во многих балетах: «Лебединое озеро», «Щелкунчик», детском «Чипполино» и многих других. Из современных постановок хочется выделить балет Ролана Пети «Юноша и смерть». Образ Смерти у него передан очень тонко и ярко, несмотря на то, что хореография не привязана к музыке и не является основной краской положительного или отрицательного образа».
О роли меценатов
Янина Гурова: «Благотворитель в балете — это не всегда человек, который дает деньги. У нас великое множество пожилых артистов балета, трое из них в прошлом году отпраздновали столетний юбилей. И благотворителем будет любой человек, который организует творческий вечер, поможет издать воспоминания, просто проявит человеческое внимание. В искусстве, особенно таком трепетном, как балет, самая ценная валюта — внимание. И когда сценическая жизнь заканчивается, для артистов начинается сложный период, им нужно найти себя в чем-то другом. А потом приходит элегантный возраст, а ведь человек привык, что его окружают люди, он создает новые миры, он дарит людям эмоцию. И когда он сталкивается с тем, что перед ним пустота, ему принципиально важна толика внимания. Даже за один творческий вечер можно накопить ту энергию, которая даст жизни еще на год. Не все могут преподавать, не все могут развиваться в других областях, к сожалению, но их трепетная, ранимая, нежная душа вызывает отклик.
Лучшим благотворителем ХХ века был Сергей Дягилев. И я не про финансовую сторону вопроса. Он воспитывал, приобщал к литературе, к искусству, вывозил, показывал, продвигал артистов. Он находил людей, которые давали ему на это средства. И он подарил миру целую плеяду артистов, которые сохранили русскую школу».