На сайте МВД опубликована статистика за май 2010 года. Очень любопытное движение происходит с разделом «Преступления экономической направленности». Я понимаю, что для трактовки представленных цифр нужно быть специалистом по составлению статистики, но думаю, что могу позволить себе задавать вопросы. Первое, что меня удивило, — это формулировка критериев экономических преступлений: «совершенные в крупном или особо крупном размерах, либо причинивших крупный ущерб». Логика подсказывает, что не может быть уголовного экономического преступления без ущерба. Кто-то обманывал старушку — ущерб нанесен старушке. Похитил обманным путем чужую собственность — есть законный владелец, ему нанесен ущерб. Похитил государственные деньги — государство понесло ущерб и должно предъявить иск, из которого была бы понятна сумма ущерба и потерпевшее ведомство.
Исходя из формулировки МВД, выходит, что преступления могут быть либо совершены в крупных размерах (видимо, без ущерба, абстрактно!), либо с крупным ущербом. Это не просто «корявая» формулировка. За делами без ущерба, как правило, стоят заказ, заказчик и исполнители. Масса случаев, когда предприниматель обвиняется просто в крупном преступлении, без указания — кому конкретно нанесен ущерб, кто пострадал от его действий. Один из известных примеров — дело Олега Рощина, которому дали 18 лет лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима, а его бухгалтеру Инне Бажибиной 15 лет — за то, что следователь посчитал, что компания, проходя таможенные процедуры, занизила стоимость ввозимого полистирола, т. е. занималась контрабандой. Следователь самодеятельно составил таблицу, в которой вывел разницу, якобы недоплаченную предпринимателем, у него получилось 126 млн рублей. Таможня при этом не заявляла претензий к ввозимому грузу, ущерба нет, никто из государственных органов иска не заявлял. Пользуясь тем, что по нашим законам правоприменения обвинение может основываться на мнении следователя, а не на реально заявленном и подтвержденном ущербе, предприниматель получил 18 лет лишения свободы.
Наверное, первое, что надо менять, после того как немного разобрались с арестами, — это систему заявления ущерба. Она должна быть прозрачной и ограничивать свободу следователя. Свободу, которая часто оборачивается произволом.
Возвращаясь к статистике за май. В самой «бизнесовой» статье — ст. 159 УК «Мошенничество» — ничего не изменилось, даже наоборот, количество возбужденных дел по квалификации «Особо крупные» выросло почти на 20%. В мае было возбуждено 11 889 дел по этой статье, ч. 4, то есть в особо крупных размерах.
В остальных статьях сильные перемены. Милиционеры стали возбуждать дел меньше, чем ранее. Например, количество инициированных милицией дел снизилось по ст. 171 «Незаконное предпринимательство» на 46%, по статье «Контрабанда» — на 57%, по статье «Легализация» — на 53%. «Легализация» (ст. 174) уже не прикрепляется автоматически, и в категориях, где размеры не особо крупные, ее применение сократилось на 62%.
Это предпринимателей-преступников стало меньше, или это влияние новых поправок?
Похоже, что новое законодательство ограничило активность милиции в бизнесе. Жаль, что это пока не касается статьи 159 — она наиболее широко применяется к предпринимателям, собственность которых кого-то заинтересовала. Вдумайтесь: в одном только мае возбуждено почти 12 000 уголовных дел, причем речь идет о преступлениях «в особо крупных размерах»!
Автор - Яна Яковлева — председатель НП «Бизнес Солидарность»