Как не испортить три века положительной кредитной истории

Антон Табах Автор

Экономическую программу нового коалиционного правительства Великобритании пишет Господин Рынок Облигаций

В отличие от многомесячной, сложной и несколько помпезной процедуры передачи власти от одной администрации США к другой смена британского премьера — процесс простой и строгий, обычно занимающий полтора-два дня с момента объявления результатов выборов. Визит к королеве, прощальный поцелуй монаршей руки, вызов лидера оппозиции во дворец, и в финале — торжественный вход нового хозяина в резиденцию на Даунинг-стрит, 10. После выборов-2010 передача власти заняла почти пять дней, поскольку впервые с 1974 года возникла возможность создания правительства меньшинства или же коалиции «ужей» и «ежей». В принципе создание коалиции могло бы идти до тронной речи на открытии парламента 24 мая. Но кабинет был сформирован значительно быстрее. В программе коалиционных переговоров либералов с консерваторами и лейбористами основными пунктами торга была долговая политика и избирательная реформа. Об избирательной реформе пусть пишут знатоки парламентских традиций, а вот на британский долг, бюджетную политику и перспективы нового британского кабинета можно посмотреть подробнее.

Несмотря на то, что со времен Британской империи значимость страны в мировой политике и экономике резко снизилась, британский госдолг остается одним из любимых инструментов инвесторов. Во-первых, рынок британского госдолга — старейший непрерывно существующий долговой рынок, аж с 1694 года, когда для этих целей был учрежден Банк Англии. Во времена войн и мировых кризисов долг Британии, много раз выступавшей в роли спонсора воюющих коалиций, а в последние десятилетия собственных банков и корпораций, вырастал в разы, а потом на протяжении десятилетий снижался. Последний раз такой всплеск случился в начале 1970-х годов, «потерянного десятилетия», когда госдолг составлял более 70% ВВП. К 1990 году он был снижен до 27%, медленно рос до 40% к 2007-му, после чего раздулся с бешеной скоростью на фоне кризиса и мер по поддержке экономики. За триста лет накоплен огромный (как позитивный, так и негативный) опыт управления долгом, но в целом британский рынок остается эталоном для остальных стран. До сих пор (хотя к настоящему времени они стали совершенно экзотическим инструментом) можно приобрести «консоли» — вечные облигации британского правительства, которые использовали еще самые осторожные герои «Саги о Форсайтах». Во-вторых, судьбы британского финансового сектора и британского бюджета переплетены значительно сильнее, чем, например, в США и даже финансово озабоченной Швейцарии. Во многом это результат непропорционально большой роли лондонского Сити в международных финансах и, соответственно, налогов, полученных от банкиров, юристов и страховщиков, а также их работодателей в бюджетах страны и Лондона. В-третьих, в последние три года Британия была примером в организации пожарных мер по борьбе с кризисом.

Уходящий на пенсию Гордон Браун, наверное, был довольно посредственным премьером, его политика в бытность министром финансов во многом способствовала раздуванию пузырей, но он точно останется в истории в роли «финансового Шойгу». Рекапитализация банков, чрезвычайные программы по поддержанию ликвидности, национализация и реорганизация проблемных институтов, даже крайне популистский налог на банковские бонусы стали примером для остальных стран. Более того, Браун сыграл критическую роль в координации Большой семерки и Большой двадцатки по борьбе с «Великой рецессией». Если британские финансы пойдут вразнос, то окажется, что даже образцовая антикризисная политика завела страну в тупик.

С точки зрения статистики положение Британии лучше греческого и испанского, но ненамного. В этом году госдолг вырос на 9,4% ВВП и достиг 80% ВВП — против греческих 124% и испанских 67%. Дефицит бюджета составляет 12,7%, в основном из-за расходов, сопряженных с реструктуризацией банковского сектора и падением налоговых поступлений от Сити, что сопоставимо и с Грецией, и с Ирландией. Сильным плюсом является диверсифицированная и финансово устойчивая пенсионная система, относительно низкая по европейским меркам безработица, достаточно свободный рынок труда и собственная валюта. Однако следует отметить, что по сравнению с прошлыми финансовыми кризисами у правительства существенно меньше рычагов для девальвации, да и инфляция в мировом финансовом центре чревата большой опасностью для его существования: включение печатного станка — крайне нежелательный выбор.

Огромной специфичной для страны проблемой является высокая доля частного долга компаний и населения (включая ипотечные), суммарно составляющие около 200% ВВП — немного меньше, чем в США. При этом львиная доля этого долга (в отличие от большинства развитых стран) взята под плавающую процентную ставку. В 1992 году рост процентных ставок уже привел к частному долговому кризису, рецессии и изгнанию фунта из предшественника евро — т.н. европейского валютного механизма. Изгнанная тогда же Италия вернулась в него через несколько лет, а вот в Британии валютный союз стал вызывать аллергию, и она — аллергия — фактически сохранила фунт. Снижение госрасходов — конек консерваторов — тоже таит в себе риски снижения потребительского спроса со стороны населения и нового витка рецессии. Основной надеждой для бюджета является рост экономики и особенно банковских операций. Этого добиться не так легко: рост прогрессивного налогообложения и спецналог на бонусы уже привел к миграции финансовых акул в более лояльную к ним Швейцарию. Опять же, для того чтобы финансовый сектор развивался, нужно, чтобы из-за рубежа в изобилии притекал капитал, а ставки по госдолгу были низки, как бы ни костерили банкиров избиратели в заштатных округах.

Судя по многим признакам, экономическую программу новой коалиции писал не существующий физически Господин Рынок Облигаций. Ситуация очень похожа на положение Билла Клинтона в момент прихода к власти в 1993-м — как гласит известное высказывание его тогдашнего советника Джеймса Карвилла, «в следующей жизни я хочу родиться рынком облигаций — и диктовать свою волю всем». Боязнь, что следующим правительством Великобритании по факту будет команда МВФ, как это уже бывало в 1970-х и происходит сейчас в Греции и Украине, была сильным ускорителем переговорного процесса. В результате составленная экономическая программа заточена под требования рынка: сокращение дефицита (но умеренное, без фанатизма), некоторое смягчение прогрессивности налогообложения для жителей с низкими доходами, замена «налога на бонусы» чем-то более внятным, аккуратный демонтаж программ по поддержке банков.

И невооруженным глазом видно, что новые министры надеются, что стимулированный этими действиями экономический рост приведет к росту доходов бюджета и возможностям не резать социальные программы. В принципе, рецепты довольно стандартные и вполне могут быть полезными. Потенциальная проблема — отсутствие опыта управления у новых министров: новому министру финансов Джорджу Осборну было всего 26 лет, когда его партия последний раз была у власти. Либералы вообще не входили в правительство с 1945 года. Но такие назначения — часть английской традиции и компенсируются сильными и многоопытными госслужащими, осуществляющими текущую работу министерств, а также независимым Банком Англии.

Экономическая политика и госдолг в последние дни обсуждались на первых полосах британских газет, а новость о том, кто будет министром финансов, шла немедленно вслед за новостью о том, что Ее Величество назначила нового премьера. В отличие от позитивной атмосферы воцарения лейбористов 13 лет назад общественное мнение настроено достаточно мрачно. Не разрушить три века положительной кредитной истории — весьма ответственная задача, сделать это своими силами и того сложнее. Поэтому действия Камерона, Осборна и других «новых метел» будут крайне поучительны для политиков других стран, естественно, тех, кто пожелает позаимствовать опыт.