Уже несколько месяцев, с тех пор, как посмотрел «Царя» на Каннском фестивале (где он был включен во вторую по значимости после конкурсной программу «Особый взгляд»), не устаю рассказывать знакомым, до чего же причудливы логика и идеология фильма. Про режиссера фильма Павла Лунгина давно понятно, что он хорошо смазанный флюгер. Улавливает конъюнктуру — что финансовую, что политическую — как редко кто из его киноколлег. В начале 1990-х деньги на производство более или менее значимого фильма, снятого на русском языке, можно было добыть лишь за границей, прежде всего во Франции. И Лунгин с удовольствием продавал грязную свинскую фашистскую Россию, демонстрируя во французском — по вложенным деньгам — фильме «Луна-парк» еврейские погромы в Москве (слава Господу, вымышленные) и немыслимо жестокие (тоже вымышленные) битвы фашиствующих патриотов, именующих себя чистильщиками, с байкерами, которые в том фильме были символом прозападных умонастроений. После сражения с использованием всех видов холодного оружия менты ковшами бульдозеров сгребают в кучу камни, мусор и переломанные мотоциклы вкупе с окровавленными трупами. Дело происходит не где-нибудь, а в самом центре столицы нашей Родины, под одной из высоток. До сих пор помню стыд, испытанный на Каннском фестивале 1992 года во время официального показа «Луна-парка». Ведь я понимал, что каннская аудитория воспринимает «Луна-парк» как отражение наших реалий. Известный отечественный телеведущий, которого не отнесешь к патриотам, сказал мне тогда на выходе из зала: «Ну вот мы и посмотрели первое в истории русофобское кино».
Но теперь ситуация изменилась. Деньги на фильмы дают в России, прежде всего на те, где торжествуют самодержавие, православие, народность — и нате вам: Лунгин снимает уже вторую картину, окутанную самым что ни на есть густейшим православным духом. Сначала был «Остров», теперь появился «Царь». СМИ доносят до нас благую весть, что каждый съемочный день этой картины о противоборстве царя-тирана Ивана Грозного с митрополитом-гуманистом Филиппом начинался с молитвы. Ёшкин кот!
Но даже понимая, что Лунгин флюгер, изумляешься тому, насколько точно «Царь» улавливает официальную российскую политконъюнктуру. На первый взгляд это фильм, направленный против абсолютизма. Он вроде как о том, что безраздельная власть коверкает и народ, и самого обладателя этой власти, заставляя его искать заговоры супротив себя, пытать и убивать (именно против этой власти Грозного и развязанной им опричнины выступает в фильме митрополит Филипп, роль которого стала последней — причем очень хорошей — ролью Олега Ивановича Янковского).
Можно при желании углядеть в фильме и либеральный намек нынешней российской власти: мол, надо знать меру и не зарываться, иначе народу, стране и даже вам самим — всем только хуже станет. Впрочем (разглашаю информацию, возможную только в блоге), когда одна русскоязычная иностранная журналистка, которую подначил я, спросила про этот намек Лунгина, тот стушевался — он не предполагал, что его фильм может порождать трактовки, которые не по душе властям.
Но если посмотреть на «Царя» более или менее непредвзятым взглядом, то легко понять, что он — произведение не столько антитоталитарное, сколько реакционное. Лунгин не видит в России иной силы, кроме абсолютной власти (только мудрой, направляемой такими православными мудрецами, как митрополит Филипп). Никакого гражданского общества, никакого общественного сопротивления царю-ироду Грозному в фильме нет. Все обвиненные в несуществовавших заговорах против Грозного бояре-воеводы тут же падают ниц, начинают оговаривать себя и ближних. Народ в «Царе» и вовсе костюмированная толпа — напуганная, раболепная.
«Нам нужна сильная рука, — громко заявляет фильм Лунгина, — но не забывающая о справедливости. Пороть бестолковый народ, безусловно, надо, он того достоин, но только по поводу». Помочь власти не перебарщивать с поркой способна, по фильму, лишь вторая главная российская сила — церковь. Ни один фильм в истории Российской империи не превозносил церковь так, как превозносит ее «Царь», сделанный в Российской Федерации.
В конечном счете «Царь» не то чтобы даже «за веру, царя и Отечество», а исключительно за веру и царя (но хорошего), которые совместно только и способны совладать с нашим неразумным, вечно заслуживающим плетки Отечеством.
Еще одна идеологическая гадость «Царя» — в том, как он трактует иностранцев, опять-таки в соответствии с официально насаждаемой идеологией: все против нас, кругом враги и только мы — белые и пушистые. Лунгин и официальная идеология своего добьются. Россия таки станет для мира чем-то вроде Ирана или Северной Кореи. Знаете, кто изобретает в «Царе» механизмы для массовой порки и массовых же казней русского народа? Иностранец, кто же еще! Зовут его в фильме Генрих Штаден. Самое интересное, что персона с похожим именем существовала. Был Генрих фон Штаден, сочинивший воспоминания о Грозном, опубликованные в XX веке под названием «Записки о Московии». Изображает Генриха Штадена (но без приставки «фон») всероссийский финн Вилле Хаапсало. Вероятно, он не ведал, как его актерскую работу использует Лунгин. А Лунгин использовал ее однозначно: чтобы показать русскому православному народу, что любой европеец, включая финна, — гаденыш и враг.
Вам это нравится?
P. S. Отдельно про батюшку Ивана Охлобыстина, сладострастно изобразившего в фильме царского шута. Искренне не понимаю, как человек может быть батюшкой — и постоянно выбирать в кино роли самых что ни на есть преомерзительных людей, ради которых нужно уродовать свою внешность, юродствовать не в религиозном, а в литературном смысле слова, изрыгать проклятия, демонстрировать человеческую низость. Ближайшая роль Охлобыстина — Чапаев в фильме про Чапаева из анекдотов. Я бы не пошел исповедоваться к такому отцу.