По техническим причинам: уборке урожая может помешать дефицит сельхозмашин

В 2022 году, по данным «Росспецмаша», отечественной сельхозтехники в России продали на 235,4 млрд рублей (на 17,2% больше, чем годом ранее, в денежном выражении). В целом рынок сельхозтехники незначительно сократился — минус 0,4%, до 389,4 млрд рублей. По оценке Минсельхоза, аграрии закупили меньше тракторов (11 340 штук против 14 730 годом ранее), зерноуборочных комбайнов (4710 против 6590) и кормоуборочных комбайнов (550 против 620 единиц).

Снижение закупок сельхозмашин видно и в текущем году. Если за январь — март 2022 года отгрузки на внутренний рынок, по информации «Росспецмаша», оценивались в 56,1 млрд рублей (с НДС), то в текущем — уже в 51,8 млрд рублей. В штуках спрос упал на 25%. Убавился с начала этого года и интерес к покупке подержанной сельхозтехники. Спрос на подержанные комбайны снизился на 17,1 %, на тракторы — на 23,1 %, подсчитали аналитики «ТендерПро». 

Снижение закупок в 2023 году прогнозирует сам Минсельхоз — ведомство ожидает спад спроса на тракторы, зерноуборочные и кормоуборочные комбайны. Обеспеченность последними упадет в целом по стране с 15 600  до 15 400 штук. Рынок сельхозмашин может просесть на 25% по году, полагает председатель правления ассоциации «АСХОД» Александр Алтынов. «Пока мы слышим от участников рынка такие оценки, хотя в некоторых регионах показатели могут быть и выше», — заявил он.

Президент ассоциации «Росспецмаш» Константин Бабкин прогнозирует, что производство техники в 2023 году сократится на 10% и более. Недавно анонсированный ЕС новый пакет санкций, который будет нацелен на борьбу с обходом уже введенных мер, в том числе на ограничение поставок различных товаров через третьи страны, может сыграть свою роль в ухудшении ситуации, говорит исполнительный директор «ТендерПро» Ильдар Мухамедиев.

Ожидаемое падение

Эксперты, опрошенные Forbes, сходятся в одном: основной причиной более скромных, чем ранее, закупок техники стала падающая рентабельность растениеводов. Рентабельность производства сельхозпродукции по итогам 2022 года оценивается на уровне 18% без учета субсидий, с субсидиями — немного выше 20% (по итогам 2021 года — 21% и 25% соответственно), говорит руководитель проектов SBS Consulting Дмитрий Бабанский.

Цены на зерно на внутреннем рынке после введения экспортных пошлин на него находятся на низких уровнях, вынуждая аграриев экономить на всем, в том числе на закупке сельхозмашин, полагают в «Росспецмаше». «Спрос падает именно по этой причине, обновление парка техники продолжается, но уже не такими темпами, как раньше», — замечает Константин Бабкин.

Ограничения на вывоз зерна «придавили» цены на зерно до предела, соглашается независимый эксперт зернового рынка Александр Корбут. «При сокращении доходов первое, на чем экономят, — как раз техника, это долгоиграющая позиция. Удобрения и семена многие на текущий сезон закупили заранее, а от приобретения техники просто отказываются», — рассказывает он.

Значительная часть сельхозпредприятий не может инвестировать средства в модернизацию и воспроизводство техники, добавляет Бабанский. Как следствие, коэффициент обновления сельхозтехники колеблется в диапазоне 4-7% в зависимости от вида техники (должно обновляться 5-10%). При этом цены на технику выросли «безобразно», говорит Корбут, на 30% только за прошлый год — и продолжают расти. «Если наша техника подорожала на 35-40% в 2022 году, иностранная выросла в цене еще больше», — напоминает Бабкин.

В предыдущие годы в России работала программа субсидирования скидок на приобретение всей российской сельхозтехники, которая позволяла аграриям покупать машины со скидкой 10-15% от прайсов заводов. «В 2023 году финансирование программы составило всего 2 млрд рублей (в 2022 году — 8 млрд рублей), она не распространяется на самоходную сельхозтехнику (тракторы, комбайны и т. д.)», — комментирует Бабкин. По оценкам «Росспецмаша», поддержание необходимых темпов модернизации требует финансирования не менее 15 млрд рублей в год. 

В прошлом году начались сложности с поставкой комплектующих. Отечественное производство в высокой степени (от 60% до 80%) локализовано, но некоторые компоненты все равно приобретались на Западе. «Такого дефицита деталей, как в 2022 году, уже нет, но предприятия еще не до конца отладили новые производственные цепочки и работу с новыми поставщиками — для этого потребуется дополнительное время», — уточняет Бабкин. Все эти факторы влияют на доступность техники. 

Своими силами

Старость парка оценивается исходя из года выпуска, хотя по самоходным машинам было бы куда логичнее давать оценки в часах полевой наработки, учитывая, что техника используется очень интенсивно, говорит Александр Алтынов. Но в любом случае примерно половина парка самоходной техники в России старше 10 лет, что много, отмечает эксперт.

По оценкам Корбута, срок службы 60% тракторов и около 40% комбайнов в России превышает десятилетний, а значит, их пора менять. Актуальный парк основной сельхозтехники — 420 000 тракторов и 120 000 зерноуборочных комбайнов, отмечает Бабанский. В целом парк дефицитен: для оптимальной работы необходимо на 20-25% больше техники.

Инвестиционная пауза длится с прошлого года, техника продолжает стареть. «По-хорошему, с учетом нагрузки самоходную технику надо менять через 10-15 лет работы, прицепную — через 8-10 лет», — знает Алтынов. По его оценкам, около 100 000 единиц самоходной техники требуют замены. Объемы продаж и до кризиса составляли 20 000-25 000 штук в год.

Летом прошлого года генеральный директор АО «Росагролизинг» Павел Косов сообщал, что в полях работает порядка 570 000 единиц техники. Хотя оптимальным, по информации Минсельхоза, считается парк 680 000 машин. То есть и при максимальных значениях обновляемости парка за последние 10 лет российским аграриям не удалось дойти до оптимальных значений. «У того же Казахстана показатели обеспеченности техникой на гектар выше», — знает Бабкин.

Альтернативы некоторым машинам, производители которых ушли с российского рынка, найдены, говорят производители. «Но тут надо смотреть, какие объемы могут быть доступны по компонентам и как эти новые решения покажут себя в полевой работе», — указывает Алтынов. Производство из готовых компонентов уже доступно, а на отладку выпуска собственных компонентов может потребоваться пять и более лет. «Есть ниши, где мы вынуждены обращаться к импорту из «дружественных» стран. Например, тракторы мощностью 150-280 лошадиных сил. Где-то местных альтернатив почти нет, например телескопические погрузчики. Что-то вообще не имеет альтернатив, например самоходные комбайны для уборки сахарной свеклы или зеленого горошка», — добавляет Алтынов.

Проблемой остается производство машин для садоводства, тепличного производства и уборки корнеплодов (картофеля и свеклы), говорит Бабкин. «Прямых запретов на поставку подобной техники из-за рубежа нет, она все равно поступает на наш рынок, хоть и по цене в разы большей, чем раньше», — рассказывает эксперт. В России нет заводов, выпускающих такую технику, а строить их нецелесообразно — товар штучный, массовое производство не требуется, а затраты на производственные линии огромны. «Свеклоуборочные комбайны и на Западе — штучное производство, еще более ограниченное, чем Rolls-Royce и Ferrari», — сравнивает Корбут.

В России стали активнее ремонтировать бывшую в употреблении технику, говорят эксперты. То же самое происходило в стране после 80-х годов, когда из-за войны в Афганистане в СССР перестали поставлять детали для производства некоторых видов машин, говорит Корбут. Их покупали через третьи страны, а после делали чертежи и по ним выпускали детали уже самостоятельно. «Сейчас простые запчасти можно воспроизвести при помощи 3D-принтера, с более сложными встает вопрос станочного парка — под штучные заказы ставить оборудование производители не готовы», — отмечает Корбут. 

По подсчетам аналитиков «ТендерПро», в I квартале 2023 года по сравнению с аналогичным периодом прошлого года количество коммерческих тендеров на воссоздание запчастей по чертежам выросло на 30,3%. Пока сельхозпроизводителям в основном удается производить простые комплектующие и запчасти. Например, ГК «ЭкоНива» смогла воссоздать по чертежам прокладки для своей техники, а «Симферопольсельмаш» с июня прошлого года начал изготавливать по заказу предприятия «Ростсельмаш» режущие аппараты и механизм привода ножа для комбайнов.

Проблема в том, что количество артикулов запчастей для сельхозтехники исчисляется сотнями, и каждая из них — законченное изделие со своими техническими нюансами, их невозможно воссоздать с помощью оборудования, которое есть на вооружении у отечественных предприятий, уверен Мухамедиев.

Последствия

Увеличивается количество проблем с поставками запасных частей к импортной технике, констатирует Алтынов. Невозможность ремонта в должное время может негативно сказаться на сроках и качестве полевых работ. Если экономика АПК будет слабой и в 2024 году, к чему есть предпосылки, то ситуация будет развиваться по негативному сценарию, предупреждает эксперт.

«Но даже если завтра техника подешевеет, а доходы вырастут (что, конечно, возможно только в теории), уже заложенный технологический откат преодолевать придется не менее пяти лет», — считает Корбут. По мнению Бабанского, дефицит тракторов и комбайнов приводит к нарушению оптимальных агротехнических сроков, что повышает риски снижения показателей качества и урожайности агрокультур.

Технику перестают списывать и начинают разбирать на запчасти для починки других машин. Подобный «каннибализм», отмечает Корбут, приведет к удлинению сроков полевых работ и потерям урожая.

Некоторые фермерские хозяйства в 2022 году уже законсервировали часть сельхозтехники под будущий разбор на запчасти, знает Мухамедиев. Массовым явлением это может стать через полтора-два года, если проблема с поставками техники и запчастей не будет разрешена.

Коэффициент обеспеченности техникой на гектар — важный показатель, особенно в период посевной и уборки, когда многие аграрии арендуют технику, говорит директор аналитического департамента Российского зернового союза Елена Тюрина. Значения разнятся в зависимости от региона (они выше на юге страны и ниже в Поволжье и Сибири), но в любом случае по стране есть отставание и наблюдается дефицит. А с учетом роста себестоимости выращивания зерна (за 2022 год она выросла на 30%) цены даже на аренду техники для тех, кто не может позволить себе ее купить, оказываются неподъемными. Уже в этом году могут начаться перебои с уборкой — она проходит примерно в одно и то же время для всех, и в пиковые периоды высок риск недособрать даже то, что выросло на полях, или получить более влажное зерно.

Мелкие фермеры в этом плане более уязвимы. Треть выращиваемых зерновых и масличных приходится на малые формы хозяйствования, знает Корбут. В условиях, когда погодные риски больше не могут компенсироваться высоким уровнем применяемых технологий из-за недостаточности оснащения, мелкие производители будут особенно страдать. 

У крупных холдингов ситуация с техникой более благоприятная, считает Тюрина: пока они обеспечены собственной техникой  и могут свободно ею распоряжаться, проводить уборочную кампанию, ориентируясь на погоду и прочие факторы. 

Приостановка работы агропредприятий в обозримой перспективе маловероятна, полагает Мухамедиев. Пока аграрии будут пробовать обходиться имеющейся сельхозтехникой, а также использовать для снижения издержек тендерные процедуры.