24 апреля Министерство внешней торговли, промышленности и ресурсов Республики Кореи сообщило о расширении перечня товаров, запрещенных для экспорта в Россию, на 741 позицию. Всего таких товаров теперь 798, к ним относятся, например, промышленное и строительное оборудование, автомобили дороже $50 000, двигатели и различные запчасти. Тем не менее в результате проверки некоторые товары все же могут быть допущены на российский рынок. Такое решение южнокорейских властей в отношении торговли с Россией возникло не на пустом месте: оно является логичным следствием курса президента страны Юн Сок Ёля на еще большее всестороннее сближение с США.
Поиск баланса
С 24 по 30 апреля президент Республики Кореи Юн Сок Ёль посетил США с первым за 12 лет официальным визитом на высшем уровне. Его можно назвать вехой в южнокорейско-американских отношениях: за неделю было заключено 23 соглашения о сотрудничестве в сфере атомной энергетики, полупроводников, аккумуляторных батарей, робототехники, биотехнологий, авиации, водородной промышленности. Страны заключили договоренности в области производства развлекательного контента и электромобилей, а также обсудили наращивание на территории Южной Кореи производственных мощностей для достижения углеродной нейтральности. Важным результатом визита стало подписание «Вашингтонской декларации», в которой представлена концепция усиленного сдерживания КНДР. На саммите президенты Юн Сок Ёль и Джо Байден обсуждали и другие темы, по большей части касающиеся двустороннего сотрудничества. Кроме того, Юн Сок Ёль заявил о готовности продолжать оказывать давление на Москву посредством санкций и мер экспортного контроля. Эти меры не заставили себя ждать.
Надо отметить, что введение ограничений на экспорт в Россию лишь спустя год, после того как были наложены основные санкции, — очередное подтверждение того, что Сеул не желает разрывать связи с Москвой. Еще в феврале посол России в Южной Корее Андрей Кулик говорил, что «откровенно недружественных» действий Южная Корея по отношению к России не осуществляет. Южнокорейское правительство сохраняет принципиальную позицию по вопросу поставок оружия и военной техники Украине, объясняя это «стремлением проводить сбалансированную внешнюю политику, сочетающую поддержание устойчивых отношений с Россией и активное участие в усилиях международного сообщества по оказанию помощи Украине».
Торговые отношения между Россией и Южной Кореей действительно переживают непростой период, но стоит обратить внимание на детали. Согласно данным Корейской Ассоциации международной торговли (KITA), в 2022 году объем экспорта из Южной Кореи в Россию сократился на 37% по сравнению с предыдущим годом и составил $6,3 млрд, однако при этом увеличились объемы поставок в некоторые соседние с Россией страны, например Киргизию и Казахстан. Эксперт из Корейского института международной экономической политики (KIEP) Чон Минхён полагает, что южнокорейские компании, вероятно, могут использовать эти страны в качестве «обходных путей» для экспорта своих товаров в Россию, поскольку оставаться на российском рынке для них предпочтительнее, учитывая постоянные издержки и уже выстроенные в стране сети сбыта продукции.
Более того, возвращение на рынок после ухода с него для иностранной компании — крайне трудный процесс. Концерн Hyundai Motor рассматривает возможность своего ухода из России после продажи двух своих заводов, но даже при этом, как сообщает научный сотрудник Корейского института автомобильных технологий (KATI) Ли Хангу, остается вероятность их обратного выкупа по установленной цене в будущем, предположительно, благодаря продаже заводов компании — партнеру концерна в Казахстане.
Так как часть южнокорейских компаний остаются на российском рынке, продолжают работать и оказывающие им поддержку российские филиалы южнокорейских банков, активы которых значительно увеличились в прошлом году в связи с ростом рублевых депозитов.
Республика Корея довольно успешно балансирует в политических и экономических отношениях не только с Россией, но и с Китаем. Судя по всему, в последнее время она все-таки оставила попытки усидеть на двух стульях, китайском и американском, и выбрала последний, тем не менее и сейчас страна продолжает сдержанную политику в отношениях с КНР. Такой выбор разумен, ведь Китай по-прежнему остается важнейшим экономическим партнером Южной Кореи и вторым крупнейшим потребителем южнокорейской продукции после США.
Но открытие и восстановление экономики Китая не привело к ожидаемому оживлению торговых отношений между двумя странами. В I квартале 2023 года экспорт Южной Кореи в Китай просел на 28,2% в сравнении с предыдущим годом и достиг объема в $38,2 млрд — это самое значительное падение среди 23 стран и регионов, поддерживающих внешнеторговые связи с КНР. Также с 8,1% до 6,2% снизилась доля Южной Кореи в импорте Китая. Дефицит сальдо торгового баланса с Китаем впервые стал источником крупнейшего внешнеторгового дефицита Южной Кореи и на конец февраля превысил $5 млрд. В качестве причин называются внутренний рост в КНР, ориентированный на сегмент услуг, увеличивающийся импорт из Китая сырья для аккумуляторных батарей, общий относительной слабый импорт и экспорт, а также недостаточное количество авиарейсов между двумя странами и сохраняющийся запрет на групповые поездки китайцев в Корею.
Экономические отношения Южной Кореи с другим соседом, Японией, наоборот, встали на путь нормализации после периода охлаждения из-за споров о материальной компенсации жертвам принудительного труда времен японской оккупации (1910-1945 годов). В марте этого года Япония заявила о снятии введенных в июле 2019 года ограничений на экспорт в Корею трех видов материалов, которые используются при производстве полупроводников и дисплеев. В свою очередь, южнокорейское правительство отозвало жалобу во Всемирную торговую организацию (ВТО) на действия Японии. Отсюда вероятна перспектива возвращения стран в белые списки друг друга, что будет способствовать активизации торгового сотрудничества. Так или иначе, диалог по возобновлению экономического взаимодействия между двумя странами уже можно назвать налаженным.
Полупроводники: попытки удержаться на плаву
Несмотря на предвыборные заявления Юна об укреплении альянса c США, Южная Корея сохраняет осторожность во взаимоотношениях со всеми государствами: в условиях общемирового экономического спада связи и возможности диверсификации для такой экспортоориентированной страны лишними быть не могут.
Основные проблемы на конец 2022 года: дефицит торгового баланса в связи с нарастающим преобладанием импорта над экспортом, притом что оба непрерывно сокращаются с апреля прошлого года (в итоге, например, доля Южной Кореи в мировом объеме экспорта достигла в 2023-м самого низкого уровня с 2008 года — 2,74%); рост показателя соотношения долга к ВВП (54,3%, что на 0,2% выше, чем в октябре прошлого года) и прогноз его дальнейшего увеличения; как следствие, прогноз низкого темпа экономического роста на 2023 год (1,5%). I квартал текущего года все же показал более обнадеживающие результаты при небольшом росте экспорта и импорта и положительных темпах роста ВВП.
Среди внешнеэкономических причин этих проблем: затяжной конфликт на Украине, риски геоэкономической фрагментации и высокого уровня мировой инфляции, перебои в цепочках поставок энергоносителей, кризис в полупроводниковой промышленности из-за падения спроса, увеличения запасов продукции и снижения цен. Экспорт полупроводников является важной статьей дохода Южной Кореи. В I квартале этого года он просел на 44,5% по сравнению с тем же периодом прошлого года, страна заняла пятое место по объему экспорта после США, Тайваня, Австралии и Японии.
Наиболее ярко последствия кризиса прослеживаются в статистике лидера полупроводниковой промышленности Samsung Electronics, который преодолевает трудности тяжелее, чем ожидалось: в I квартале этого года операционная прибыль компании упала на 95,5% (в сравнении с аналогичным периодом прошлого года), в результате чего ей пришлось начать «искусственное» снижение производства чипов памяти. Несладко приходится и другим компаниям: так, второй по величине в мире производитель чипов памяти SK Hynix два квартала подряд оказывается в убытке из-за глобального падения спроса и цен на выпускаемую продукцию (в I квартале 2023 года — $2,5 млрд), что вынудило его прибегнуть к крайней мере: выпустить на рынок обменные облигации на сумму $1,7 млрд. Однако технологические гиганты не унывают: Samsung Electronics продолжает активно инвестировать в НИОКР и наращивает производственные мощности, отдавая предпочтение полупроводникам, а SK Hynix, сосредоточившись на продажах передовых продуктов DRAM (динамические оперативные запоминающие устройства), возлагает надежды на развитие искусственного интеллекта, которое может открыть перспективы для производства чипов в II квартале.
Проблем добавил американский «Закон о стимулировании развития производства полупроводников» (CHIPS Act), который в обмен на получение субсидий, а также права на инвестиционный налоговый кредит в размере 25% обязывает раскрыть перед американскими властями значительный объем внутренней информации, в которой содержатся сведения как о финансовом состоянии компаний, так и о конфиденциальных деталях технологий производства чипов. Корейские производители опасаются, что эти данные могут уйти к их конкурентам — Intel и Micron. Более того, получатели мер поддержки должны отдавать сверхприбыль (вплоть до 75%) правительству США, что снижает экономическую целесообразность инвестиций.
Получатели американских субсидий не имеют права в течение 10 лет расширять в КНР производство передовых полупроводников более чем на 5%, а микросхем, изготовленных по старым технологиям, более чем на 10%. Для корейских производителей это довольно невыгодный пункт: в Китае у Samsung и SK располагаются заводы по производству чипов памяти, обеспечивающие около 40% всего объема производства флеш-памяти NAND и примерно 50% памяти DRAM, но глава экономического отдела канцелярии президента Южной Кореи Чхве Сан Мок сообщил, что этим компаниям удастся избежать чрезмерно негативных для себя последствий.
Фактически США стремятся ограничить количество полупроводников, выпускаемых на территории КНР, за счет предотвращения строительства новых заводов, хотя на саммите совместно с Юн Сок Ёлем Джо Байден заявил, что CHIPS Act «направлен на перестройку американской экономики на базе полупроводниковой промышленности и привлечение в нее инвестиций, а не на сдерживание Китая», и добавил, что закон будет способствовать созданию новых рабочих мест и в Южной Корее. Прозвучало, правда, и важное уточнение: южнокорейским производителям не следует рассчитывать на особые меры поддержки и преференции.
Научный сотрудник Центра корейских исследований ИКСА РАН Александра Зуева считает, что «визит президента Юн Сок Ёля в США не решил ни одну из существующих проблем во внешнеэкономических связях Сеула и Вашингтона». Эксперт полагает, что одним из итогов встречи стала очередная демонстрация тенденции «на глубокую интеграцию южнокорейской экономики в экономику Соединенных Штатов».
Для развития национальной индустрии и повышения ее конкурентоспособности в усложнившихся условиях южнокорейское правительство в марте приняло поправки к собственному «Закону о чипах», повышающие ставку налогового вычета для инвестиций не только для полупроводниковой, но и для других так называемых национальных стратегических отраслей промышленности. Государство не жалеет средств и на субсидии: для поддержки индустрии планируется в течение следующих пяти лет выделять 30 трлн вон ($22 млрд) ежегодно, а в начале апреля Министерство науки и информационно-коммуникационных технологий представило план развития исследовательского потенциала в трех ключевых отраслях промышленности: полупроводники, аккумуляторные батареи и дисплеи («Стратегия НИОКР для обеспечения «суперразрыва» в трех основных технологиях»). Документ представляет из себя детализированный план «Стратегии нового роста 4.0» и предполагает выделение к 2027 году на соответствующие НИОКР $122 млрд за счет государственных и частных средств.
Кроме того, Южная Корея ищет новые каналы поставок для диверсификации, снятие Японией экспортных ограничений на поставки материалов для нужд полупроводниковой промышленности Южной Кореи приходится здесь очень кстати.
Даже при затянувшемся дефиците полупроводников южнокорейский авангард отрасли во главе с Samsung Electronics не отказывается от цели перегнать тайваньскую TSMC, занимающую лидирующее положение. Для привлечения инвестиций в развитие производственных мощностей к 2042 году планируется создать крупнейший в мире кластер полупроводниковой промышленности с ключевой составляющей в Ёнине (провинция Кёнгидо), куда Samsung Electronics за 20 лет инвестирует 300 трлн вон ($224,5 млрд). В рамках этого масштабного проекта корпорация намерена сформировать целую экосистему полупроводниковой промышленности, в которой органично будут связаны различные ее направления: от дизайна до производства и сборки.
Аккумуляторы: луч света в темноте
Ситуация с другой ключевой промышленной отраслью страны — производством аккумуляторных батарей — прямо противоположна положению с полупроводниками. Заметную роль здесь сыграл другой американский закон — «Закон о снижении инфляции» (IRA), нацеленный на сырьевое и технологическое противодействие Китаю и дающий право на получение налоговой льготы в размере $7500. Для получения в текущем году субсидии в $3750 необходимо, чтобы 40% критически важных минералов, содержащихся в аккумуляторе электромобиля, были добыты или переработаны в США, в Северной Америке, либо в стране, с которой у США есть соглашение о свободной торговле (FTA). Южнокорейские производители аккумуляторов Samsung SDI, LG Energy Solution Ltd., SK On имеют на территории США ряд соответствующих предприятий, и практически в 80% электромобилей, на которые распространяются меры поддержки, установлены их аккумуляторные батареи, поэтому предложенный Вашингтоном план для них более чем осуществим и даже выгоден.
Сам Сеул намерен вложить к 2030 году $15,1 млрд в индустрию производства аккумуляторных батарей для электромобилей, а также предоставить «аккумуляторной тройке» компаний право на государственное софинансирование в размере 7 трлн вон ($5,3 млрд) в виде кредитов и гарантий в течение следующих пяти лет. Росту индустрии способствует также высокий спрос на аккумуляторы для электромобилей (EV) и системы хранения энергии (ESS) и усиление доллара по отношению к воне. В результате лидер индустрии LG ES уже заявил о рекордно высокой за I квартал операционной прибыли в размере $480 млн, что на 144,6% больше аналогичного показателя прошлого года, — это примерно половина от операционной прибыли за весь 2022 год. В январе и феврале этого года LG ES занял лидирующие позиции на мировом рынке аккумуляторов для электромобилей, если не брать в расчет рынок КНР. К слову, один из главных конкурентов южнокорейской компании — китайский производитель CATL, позиции которого на зарубежных рынках тоже укрепляются.
Чистая прибыль Samsung SDI увеличилась на 28% в I квартале текущего года (по сравнению с аналогичным периодом прошлого года) и достигла $347 млн. SK On, которая последней из корейской «аккумуляторной тройки» зашла на этот рынок, вероятно, продолжит нести убытки, но в плане инноваций не отстает от старших товарищей: в марте прошлого года она представила прототип литий-железо-фосфатного аккумулятора (LFP), а уже сейчас планирует вложить $352 млн в строительство предприятия по производству этого типа и первого завода по производству твердотельных аккумуляторных батарей.
Ускорение развития собственных технологий необходимо для южнокорейских компаний, так как, по оценкам экспертов Корейского института международной экономической политики (KIEP), государственного субсидирования и получения доходов благодаря IRA не хватает, чтобы с легкостью конкурировать с китайскими производителями аккумуляторов на быстрорастущем мировом рынке LFP, которые добились значительной ценовой конкурентоспособности раньше производителей из других стран.
Для возможности противостоять китайским CATL и BYD южнокорейские производители сотрудничают с американскими партнерами и строят все больше новых заводов на территории США, сотрудничая с такими гигантами американской промышленности, как General Motors Co., Stellantis и Tesla.
Энергетика: новые перспективы
Прочие отрасли, в которых Южная Корея обычно показывает высокий уровень, удерживают свои позиции, хоть и не так устойчиво: например, в апреле автопром показал рост на 40,3%, а судостроение — на 59,2%, но сегмент дисплеев просел на 29,3%. В них тоже быстрыми темпами увеличивается число проектов в партнерстве с США и Европой, но именно при президенте Юн Сок Ёле в планах расширения экспорта стала фигурировать энергетика.
Энергетический курс Республики Кореи при нынешнем президенте Юн Сок Ёле соответствует глобальной энергетической повестке на фоне кризиса из-за подорожания энергоносителей и обозначен крайне ясно во всевозможных планах и речах: возврат к ядерной энергетике, развитие зеленых технологий, а именно возобновляемых источников энергии, и сокращение угольной генерации. Главные государственные цели — сокращение выбросов парниковых газов к 2030 году до 40% от уровня 2018 года и достижение углеродно-нейтрального статуса к 2050 году.
Заявляя о готовности финансировать малые и средние предприятия внутри страны и создать высококвалифицированные рабочие места в сегменте возобновляемых источников энергии, Южная Корея стремится к «атомной экспансии» на мировом рынке. Перспективы сотрудничества в сфере ядерной энергетики есть с Великобританией, Чехией, США, Австралией, Нидерландами и особенно «плацдармом» Польшей, с которой Южная Корея близка к получению подряда на реализацию проекта строительства АЭС.
Недавно препятствием к участию в чешском проекте стала судебная тяжба корейской государственной компании, управляющей крупными атомными и гидроэлектростанциями (KHNP), и американской атомной энергетической компании Westinghouse из-за претензий последней к технологиям, использованным в корейском атомном реакторе APR1400, который планируется поставить в Чехию. Обвинение заключается в том, что при строительстве реактора KHNP применила ключевые технологические решения Westinghouse.
Однако этот случай, скорее, капля в море: корейским компаниям в энергетической отрасли действительно доверяют. Примером тому могут послужить несколько договоренностей в этой сфере, достигнутых за время визита Юн Сок Ёля в США, в основном затрагивающих сотрудничество в области малых модульных ядерных реакторов (SMR) и производства «голубого» водорода, произведенного из природного газа. Их отголоском стало соглашение южнокорейской компании SK E&S, специализирующейся на зеленой энергетике, и американской компании Plug Power, разрабатывающей системы водородных топливных элементов, о вложении около $747 млн в развитие водородной промышленности Южной Кореи. Первые шаги по «водородной кооперации» делаются и в экономических отношениях с Японией.
Тенденция такова, что зависимость от импорта на фоне торгового дефицита вынуждает Южную Корею еще больше концентрироваться на экспорте в попытках достичь экономического баланса. Благо, ей есть что предложить другим странам, которые, в свою очередь, ценят качество южнокорейской технологической продукции.