Впервые у российского виноделия появилось архитектурное воплощение, достойное высшего уровня в любой мировой классификации. Винодельня проекта Winepark, вписанная итальянским архитектором Марко Казамонти в скалистый пейзаж Южного берега Крыма, неизбежно попадет в мировые каталоги, и существование элитарного виноделия в России игнорировать будет уже невозможно.
В психологии точкой невозврата называют момент, когда по отношению к какому-то явлению начинает преобладать критическая совокупность новых тенденций, которые до этого можно было рассматривать лишь как скрытый потенциал. После официального открытия «Винного парка» Россия пройдет точку невозврата на пути к статусу винной страны. Архитектуру не зря называют застывшей музыкой — она облекает фантазии, надежды и настроения, которые будоражат просвещенную часть человечества, в монументальные формы. И нет более осязаемого повода для национальной гордости, чем архитектурный шедевр. Наконец такой осязаемый повод появился и у российского виноделия.
Винтаж неупавшей звезды: как пандемия изменила политику экспансии шампанского в мире
Архитектура с давних времен сопутствовала статусному виноделию. Изображения винных замков неслучайно украшают едва ли не большую часть традиционных винных этикеток. Хотя в исторической перспективе и статус, и красивые замки, и сами этикетки в распоряжении виноделов появились сравнительно недавно — лишь в XIX веке.
Трудно поверить, что на момент публикации первой классификации винных хозяйств Бордо в 1855 году только пять из 88 классифицированных крю использовали в своем названии слово château. Но концепция винного замка оказалась настолько успешной, что уже 10 лет спустя в монографии Альфреда Данфлу, посвященной винам Бордо, это слово встречается в обозначении всех крю первого класса, 75% второго, около 60% третьего и почти 50% четвертого класса. После этого экспансия «шатостроения» в Бордо, а затем и в других винных районах Франции и за ее пределами приобрела лавинообразный характер. После Первой мировой в Бордо насчитывалось более 2000 «шато», а к началу XXI века — уже за 12 000.
В точном соответствии с народной мудростью «слово не воробей: вылетит — не поймаешь», попытки как-то ограничить использование термина ни к чему не привели. Даже на формулу «Mis en bouteilles au château» («Розлив по бутылкам осуществлен в шато»), которая сначала казалась спасительной тем производителям, у которых на территории винного хозяйства было хотя бы подобие «замка», потребители вскоре перестали обращать внимание. Красиво звучащее, но оказавшееся таким беззащитным французское слово обрело смысл декларации о серьезных намерениях или, точнее, об амбициях винодела.
Страны Нового Света подхватили увлечение винным зодчеством, хотя, за исключением нескольких примеров (впрочем, столь убедительных, как Château Ste Michelle в штате Вашингтон), образ château уже не доминировал над винной концепцией. Наступала эпоха других символов терруара: таких, как, например, пробургундское clos в амбициозном калифорнийском проекте Clos Pegase Яна Шрема или навеянное монастырским прошлым средневекового виноделия dominus в калифорнийском проекте Dominus Estate Кристиана Муэкса.
Власть тьмы: как экономика сервиса меняет производство вина
Первый российский винный проект, в начале 2000-х продекларировавший свое стремление к качественному виноделию, Château le Grand Vostock, неслучайно выбрал такое название. У истоков проекта стояли французы, и их месседж был услышан. «ШГВ» с самого начала стали воспринимать как премиальный винный бренд.
Если Château le Grand Vostock хотя бы объемом производства не очень заметно вырывался из рамок изначального представления о «винном замке», то следующая ипостась российского виноделия — Château Tamagne, несмотря на соблюдение правил французской фонетики, своими многомиллионными тиражами перекрыл все возможные нормы. После таманской гиперболизации слово «шато» стало реже появляться на российских винных этикетках, уступив место многочисленным «виллам», «усадьбам», «имениям» и даже нескольким «дачам».
Расположенный неподалеку от фешенебельной гостиницы «Мрия» Winepark ушел еще дальше от темы «шато» и стал первым примером использования концепции винного парка, в символической архитектурной модели которого зашифрованы определяющие составные винного терруара. Даже по определению это уже не «замок», который своими стенами и башнями защищает вино, как сокровище, от невидимых недругов. Напротив, парк — это пространство, открытое для медитативных прогулок и осознания себя частью мира, в котором вино — квинтэссенция и пятый элемент.
Функционально Winepark тоже выходит за рамки винодельни как производственной единицы и приближается к парку развлечений, только в более рафинированном понимании жанра. Само производство (не только вина, но, кстати, и сыра) представлено здесь как аттракцион или, говоря языком XXI века, иммерсивный спектакль. За винное наполнение «Винного парка» можно ручаться. Его главным виноделом стал «обрусевший» почти за 10 лет работы в Крыму немецкий винодел Томас Долл (известный по проекту Alma Valley), а главным консультантом — опытный итальянский энолог Альберто Антонини. Компактный виноградник «Винного парка» (7,75 га) засажен «каберне-совиньоном» (6,25 га) и «мурведром» (1,5 га). Климат почти самой южной точки Крыма слишком сух и жарок для белых сортов, поэтому к освоению готовится и новый терруар в севастопольской зоне: около 12 га близ села Родного, где половина площади будет засажена автохтонными сортами. А вот на то, протечет ли вода из искусственного озера в расположенный под ним бродильный цех, наверное, можно было бы уже принимать ставки.
Налей одним нажатием: 12 лучших приложений для любителей вина
Налей одним нажатием: 12 лучших приложений для любителей вина
