Ситуация на нефтяном фронте несколько месяцев выглядела довольно стабильной. Цена на Urals стояла практически как вкопанная. Все ждали, когда будет уверенно взята высота в $45 и ценник устремится к магической отметке в $50. Тем более что доллар в последнее время девальвировался, давая новую надежду. Однако 8 сентября ситуация изменилась. Цена ушла резко вниз, Brent опустился ниже $40.
Все это заставило вновь задуматься о хрупкости стабильности на нефтяном рынке. И дело не только в нестабильности спроса, хотя даже наши официальные спикеры стали признавать, что восстановление рынка затянется на два-три года.
Цена на нефть начала падать, хотя вторая волна еще не началась. А ведь это тоже вполне реальный сценарий. Нефтяной рынок сильно напоминает Сизифа, который тащит камень на пик, но у вершины камень может сорваться и покатиться вниз. С довольно ясными последствиями.
Возможно, пока этот камень еще не рухнул. Однако настораживает, что падение цен началось сразу же после объявления саудитами новых отпускных цен на октябрь. Уже второй месяц подряд наши партнеры по сделке ОПЕК+ практикуют определенный демпинг. А ведь казалось, что Саудовская Аравия от этой практики ушла. Но нет. Urals теперь придется вновь предлагать с существенным дисконтом к Dated Brent. Никогда такого не было, и вот опять.
По сути саудиты пытаются убрать Россию с ее экспортных рынков. И это возвращает нас к главной проблеме рынка для нас: спрос не восстановился, производители скорее расталкивают друг друга локтями и ждут, когда у партнеров-конкурентов начнутся необратимые проблемы. Поэтому падающая сегодня стоимость нефти — далеко не самая большая наша стратегическая проблема. Главный вопрос — наша доля на рынке.
Прежде всего, саудиты дают скидки на азиатском рынке. Саудовская Аравия фактически пытается «переждать» кризис в относительно быстро восстанавливающейся Азии. Куда, кстати, намерена нарастить экспорт и Америка со своей легкой нефтью. А когда начнет приходить в себя Европа, саудиты дадут серьезные скидки и там. Вызов для нас в том, сумеем ли мы вернуть свою долю на европейском рынке в 2022 году (представляется, что именно тогда там закончится восстановление спроса). Не будем забывать, что именно Европа сильнее всех подвержена «климатическим ветрам» и идее жизни без углеводородов. И это только обостряет конкуренцию на этом направлении. Все в том же 2022 году ожидается введение в ЕС трансграничного углеводородного налога, от которого сильнее всех пострадает именно Россия. Еще одна головная боль.
Впервые с весны саудиты дали скидку и на американском направлении. Но и американцы в любой момент могут начать наращивать добычу (хотя наши СМИ переполнены публикациями на тему «американскому сланцу конец»). Все это напоминает историю про Кенни из старого мультфильма «Южный парк». Его, помнится, убивали в каждой серии, а потом он снова появлялся живой и невредимый. Вот сланцевая нефть глазами наших медиа и есть этот самый Кенни. Хоронят его давно и упорно, а он все живет. В чем его сила? В ресурсной базе, улучшаемых технологиях и неограниченных финансовых возможностях.
Но большой вопрос, вскроют ли игроки карты в условном 2022 году (если наши прогнозы восстановления спроса будут верными), или же какой-то сюрприз ждет гораздо раньше. Дело в том, что нам как раз постепенное, растянутое на несколько лет восстановление добычи выгодно. Наша отрасль с огромным количеством скважин в тяжелых климатических зонах плохо подготовлена к быстрому возвращению прежних добычных уровней. Кстати, Минэнерго несколько скорректировало риторику: если раньше говорилось «восстановимся за месяц-два», то теперь — восстановимся, но на полке можем и не удержаться.
По экспорту у нас уже сейчас очень сильное проседание. В августе экспорт в дальнее зарубежье упал, по данным ЦДУ ТЭК, на 22,6% по сравнению с прошлым годом. В июле в дальнее зарубежье было экспортировано на 27,1% меньше. С поставками в ближнее зарубежье все еще хуже. Для сравнения: добыча нефти и газового конденсата в России в августе 2020 года по сравнению с аналогичным периодом прошлого года снизилась на 12,9%. Это означает, что трудности с экспортом у нас уже есть.
Если предположить, что саудиты и американцы больше думают о переделе рынка на период после пандемии, то тогда они вполне могут втянуть нас в новую опасную игру. Сценарий ее виден достаточно ясно. Новая сделка ОПЕК+ привела нас к очень болезненному сокращению добычи «по живому». И саудитам ничего не мешает опять повторить опыт весны — выйти из сделки, нарастить добычу, обвалить цены и заставить пойти на новую еще более жесткую сделку. Особенно если вторая волна пандемии все же будет. В случае с США речь может идти о росте добычи, поддерживаемом финансовыми субсидиями и политическим продавливанием экспорта.
При этом новый возможный период дешевых цен саудиты и американцы могут преодолеть за счет поддержки государства. У нас с этим сложнее. Здесь главный вопрос — инвестиции и налоговый режим. В этом плане налоговый спор вокруг налога на добавленный доход (НДД) очень показателен. Новак говорит, что инвестиции из-за НДД выросли на 110 млрд рублей, Минфин — что не выросли вообще, а бюджет потерял 213 млрд рублей, которые надо вернуть.
И расчеты Минфина, и расчеты Минэнерго и нефтяных компаний нельзя назвать полностью объективными по понятным причинам. Однако у Путина сегодня нет возможности для объективного арбитража. Поэтому итоговое решение ему придется принимать, исходя только из текущего доверия к той или иной стороне. Судя по текущей экономической политике, опять главное — это накопленные резервы на случай возможного нового обвала. Такой подход с очевидностью благоволит Минфину. Нефтяники говорят, что добыча может сократиться более чем на 270 млн тонн в течение десяти лет. Но их сейчас никто не слушает.
Минфин воспринимает нефтянку как естественный источник дополнительных средств в бюджет, особенно в период сокращения поступлений от нефтедобычи в 2020 году. Понятно, что в этом виноваты мировые цены. Но в логике Минфина финансовую ответственность за это несет сама отрасль — поэтому надо поискать у нее «жирок».
Частично отрасль в этом виновата сама — постоянными просьбами о льготах. Чемпионом была «Роснефть»: Самотлор, Приобское, «Восток ойл». Но период аппаратных побед закончился. Судя по смелости Минфина, аппаратная пружина разжалась. Это означает, что новое сокращение добычи в России может произойти даже без затягивания нас в новую сделку — просто из-за фискальных решений.
Однако будущее, как известно, не линейно. И сценариев у него гораздо больше. Как минимум две вещи могут радикально изменить ситуацию. Первая — поражение Трампа. Он не случайно критикует энергетические взгляды Байдена, тот намерен вернуться к политике Клинтона, то есть вновь войти в Парижское соглашение и развивать возобновляемую энергетику. Это автоматически означает действительно серьезные проблемы для сланцевиков. Это что касается Америки. Второй возможный фактор — новая политическая заваруха на Ближнем Востоке. Это тоже даст нам определенную свободу действий. Правда, с геополитикой в последнее время у нас что-то не очень.
Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции