Коммунизм к 2030-му: почему о новой версии нацпроектов забудут через несколько лет
Президентская программа России — 2030 в целом лежит в русле отечественной традиции стратегического планирования, которое имело крайне неустойчивую связь с текущими и долгосрочными трендами мирового развития.
Надпись на стене артиллерийского училища «Наша цель — коммунизм!» как нельзя лучше характеризовала некоторые особенности национального проектирования в советское время. Автор строк из программы партии 1961 года «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме», работник аппарата ЦК Елизар Кусков по своему же поводу и шутил: «Этот лозунг переживет века». И оказался прав: коммунизм, как мы догадываемся, до сих пор не построен.
Отдельные особенности национального целеполагания и стратегического планирования у советской власти унаследовала власть госкапиталистическая. Правда, в сегодняшних обстоятельствах удачное обоснование цели означает успешную редистрибуцию средств налогоплательщиков на реализацию прагматических фантазий отдельных лоббистов. В этом и состоит суть системы государственного капитализма периода его загнивания: кто получил от государства деньги или льготы, тот и госолигарх. В этом смысле один из самых успешных национальных проектов — это «Роснефть»: цель — налоговые льготы на разработку того или иного месторождения, — как правило, достигается.
Кульминация усилий по программному планированию состоялась после возвращения Владимира Путина на позицию главы государства: майские указы 2012 года, в большинстве своем так и не выполненные, породили волну бюрократической подгонки результатов работы под цифровые показатели целей. До такой степени, что теперь иной раз власть и сама не может отличить правду от неправды. В частности, есть сомнения по поводу достоверности структуры смертности — из-за адаптации статистики ее причин к указам.
Между тем такого типа «стратегическое» планирование тоже было характерно для советской власти. В легендарном Центральном экономико-математическом институте позднесоветских лет, привлекавшемся к расчетам разнообразных планов, даже родилось четкое определение такого рода активности: «Программный подход — хитроумный метод правдоподобного обоснования бессмысленной деятельности по достижению нереальных целей и по решению неразрешимых проблем».
Фольклор ЦЭМИ советского периода наилучшим образом описывает национальные особенности целеполагания. Сначала национальные проекты не выполнялись — расходование средства отставало от планов. Что означало: либо, как говорил Трус из «Кавказской пленницы», «вы даете нереальные планы», либо приоритеты нацпроектов определены столь неточно, что тратить деньги на них трудно даже под принуждением. Потом поменяли правительство — чтобы новое потратило ресурсы правильно и быстро. А затем пришел коронавирус, и ситуация радикальным образом изменилась.
Однако с национальным целеполаганием надо было что-то делать, тем более после голосования в едином порыве за образовавшуюся определенность с преемственностью руководства страной в будущем. Национальные цели следовало совместить не столько с экономической, сколько с политической реальностью: их выполнение просто передвинули с года окончания текущего срока президента (2024) на год окончания первого срока главы государства после обнуления (2030).
Подход, надо сказать, несколько механистический — это как если бы выполнение показателей планов одной пятилетки просто взяли бы и отодвинули на другую пятилетку (в нашем случае лаг равен президентскому сроку, 6 лет).
В сущности, столь дальнобойное планирование освобождает текущее правительство от работы на перспективу и дает ему возможность разобраться с постпандемическим восстановлением. Да и вообще есть ощущение, что это задача не для кабинета Мишустина, а какого-то другого, будущего правительства, которое займется этими целями, — если, конечно, захочет. Дело даже не в том, что правительства, в отличие от президента, время от времени меняются, а в том, что характер задач может с годами радикально измениться, как, впрочем, и экономическая среда.
Национальные цели были укрупнены, но сама их начинка представляет собой иной раз странный коктейль. Например, увеличение объемов жилищного строительства само по себе не связано с улучшением жилищных условий. Объемы строительства и доступность жилья — это разные вещи.
По каждой подцели в рамках больших четырех национальных целей развития есть вопросы. Первая цель — «Сохранение населения, здоровье и благополучие людей». В самом названии слышится дальнее эхо увлечения высшего руководителя bon mot Александра Солженицына — «сбережение народа».
Реализация подцели «обеспечение устойчивого роста численности населения» с учетом существующих долгосрочных демографических тенденций (в частности, доминантным становится городской образ жизни, не предполагающий рождения большого числа детей) возможна лишь с помощью той самой артиллерии, которую мы упомянули в начале этой колонки, то есть за счет присоединения новых территорий. Эта технология, как мы понимаем, очень затратна. Методика же стимулирования увеличения рождаемости не слишком впечатляющими денежными выплатами противоречит другой подцели — снижению уровня бедности в два раза. Рожают детей за деньги представители классов ниже среднего. Это фактически стимулирование бедности.
Кроме того, стратегические плановики подходят к проблеме не с той стороны: вместо того, чтобы создать условия, чтобы люди работали, проявляли инициативу в дружелюбной регулятивной среде, богатели и пополняли ряды среднего класса, предлагается, вероятно, методами господдержки временно вытягивать бедных из нищеты.
В цели «Возможности для самореализации и развития талантов» есть глубокое внутреннее противоречие. Погружение страны в автаркию позволит решить задачу «обеспечение присутствия Российской Федерации в числе десяти ведущих стран мира по объему научных исследований и разработок, в том числе за счет создания эффективной системы высшего образования» исключительно благодаря формированию своих собственных «суверенных» рейтингов вузов. Можно еще возобновить практику «шарашек». И в то же время именно автаркическая суверенизация, отъединение от мира будет способствовать оболваниванию населения по советским лекалам, которое эвфемистически названо «создание условий для воспитания гармонично развитой и социально ответственной личности на основе духовно-нравственных ценностей народов Российской Федерации, исторических и национально-культурных традиций». Странно, что не приложены еще к этому «моральный кодекс строителя капитализма» и правила игры «Зарница» для Юнармии.
«Комфортная и безопасная среда для жизни» (экология, сортировка мусора и прочее) — кто мешал этим заниматься в предыдущие 20 лет? Зато теперь есть время на раскачку, еще десять лет.
«Достойный, эффективный труд и успешное предпринимательство». Политическое руководство четко продемонстрировало в пандемию, кому оно готово прийти на помощь в последнюю очередь — это именно предприниматели, они же, согласно серии интервью президента агентству ТАСС, «жулики».
А откуда возьмется запланированный устойчивый рост доходов, если не будет доходов от предпринимательства и от собственности? Их доля с каждым годом в структуре реальных доходов падает, как и сами доходы в целом, — и до пандемии (аккурат после присоединения Крыма), и после нее (8-процентное падение, пожалуй, скромная официальная оценка).
Экономический рост выше среднемирового — да бога ради: копаешь канаву — растет ВВП, закапываешь канаву — тоже растет. Может быть, лучше поговорить о структуре и качестве роста, а не об абсолютных показателях?
«Реальный рост экспорта несырьевых неэнергетических товаров не менее 70 процентов по сравнению с показателем 2020 года». От этого деваться некуда, поскольку в горизонте 10-20 лет нужда в российских нефти и газе в результате глобального энергетического перехода и декарбонизации может пропасть. Упование на углеводородицу-кормилицу — это про вчерашний, а не про завтрашний день. Вот только мантры о диверсификации экономики и сползании с нефтяной иглы мы все слышим десятилетиями. А как только приходит кризис, единственное, на что уповает политэкономическая элита, — это рост нефтяных котировок.
«Цифровая трансформация» — дело хорошее. Оцифровать можно все на свете. Только вот, например, оцифрованный авторитаризм не перестает быть авторитаризмом оттого, что он оцифрован.
Впрочем, свойство общественной памяти таково, что про июльский указ-2020 могут к 2030 году прочно забыть. Как сейчас забыли и о майских указах-2012, и о майских указах-2018.
В России надо жить долго, тогда и «прорывные» национальные цели забываются.
Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции