Первый приступ корона-паники у меня случился, когда итальянское правительство закрыло самые пострадавшие от эпидемии регионы, а народ начал штурмовать поезда, пытаясь в последнюю ночь вернуться из Ломбардии домой, на юг. Кто с билетами, кто без, кто с коронавирусом, кто пока еще в добром здравии. Если вы не в курсе: итальянские южане последние полтора века массово уезжают на заработки не только в Америку с Германией, но и на свои северá. Там деньги и заводы, тут — пастбища и сады. И мама, ждущая сына в старом домике на склоне Этны.
Свалиться в сельскую больницу с вирусной пневмонией, вывезенной кем-то второпях из богатой Италии в бедную, я поначалу не боялась. Я боялась разориться. В начале февраля мне звонил риэлтор, предлагал €45 000 за лидо. Наверное, это был последний шанс спастись, но я его не распознала. Оскорбилась столь скромной оценке моего слегка покосившегося от зимних штормов актива и приготовилась пережить третье лето без сна и еды, два раза в день меняя на жаре одежду — душа-то в киоске нет.
Теперь, наверное, проведу лето дома. Мытая, сытая и хорошо выспавшаяся. Получая изредка фотки с пляжа от неравнодушных селян, проникших туда под видом выгула собак. А может, и фоток не будет. Только что вышел указ выгуливать собак не дальше 200 метров от дома.
10 марта я в последний раз зашла в бар в одной из трех окрестных деревень. Очень оживленное местечко. Взяла чизкейк с чаем и попыталась сделать вид, что все в порядке. Получилось не очень. Потому что я была в баре одна. Пока я мужественно поедала тортик под благодарными взглядами хозяев и отхлебывала из чашки, развернув ее, на всякий случай, ручкой влево — итальянское правительство готовило новый декрет. Он избавил меня от дальнейших подвигов профессиональной солидарности. На следующий день бары и рестораны были закрыты по всей Италии.
Из дома мы теперь выходим только в супермаркет и по работе, у кого эта работа пока еще есть. Вчера продавец газа, Антонио, привез мне три баллона. Его основной бизнес мебельный магазин, потребность населения в мебели на сегодняшний день, по его словам, равна нулю. Второй человек, который приблизился к моему дому на расстояние разговора за последние две недели — сосед Кармело. Он каждый день сюда приезжает свинью кормить. А еще он производит и продает оконные рамы из алюминия... То есть, простите, продавал. Новые рамы людям в наступившем будущем нужны еще меньше, чем мебель.
Торговля остановилась до того, как вышел указ ее прекратить. В живых остались только аптеки и продуктовые. Теперь вся надежда Кармело на вот эту вот свинью. И нет, ни он, ни кто-то другой, чья лавка сейчас закрыта, не засядет в баре на весь день, когда апокалипсис закончится. Просто не на что будет.
Десять дней я скрывалась от воздушно-капельной угрозы дома. Наконец, поняла, что с походом в супермаркет лучше не тянуть. Сейчас у нас на три деревни только два положительных теста, но так будет не всегда. Сшила себе маску с красным цветочком, приклеила внутрь прокладку, как советует интернет, напялила это на себя, распечатала с сайта минздрава бумажку, без которой выход из дома теперь стоит €400, и отправилась за едой.
Очередь на улице перед магазином огибала солидных размеров парковку. Но не потому, что народу много, а потому, что сицилийцы, оказывается, больше не толпятся. Почти все в масках, хотя на дверях висит объявление: маски нужны тем, кто болен, и тем, кто в контакте с больными. Когда заходишь внутрь, понимаешь, что ты и есть этот больной, потому что кассиры, которые с тобой в контакте, стали похожи на космонавтов. Кроме масок, перчаток и какой-то подозрительной новой одежды, на каждом — красивое пластиковое забрало. Чтобы понять, что мы друг другу говорим сквозь все эти слои защиты, приходится орать.
Еще чрезвычайней ситуацию делают объявления по радио: «Покупайте быстрее, приходите с готовым списком, не задерживайте тех, кто ждет на улице». На полках почему-то есть все, хотя тележки на выходе напоминают грузовики новоселов. Разве что ножки стульев из-под мешков и коробок не торчат, да на гармони никто не играет. Я с такой же тележкой вышла, изумленно глядя на цифру в чеке: €168,24. Так бывает? Ну, ок. Зато овсянка и орешки не кончатся никогда.
Страх заболеть — это все, что остается на лицах, прикрытых масками. Это страх чего-то неизученного, невидимого и не управляемого силами человека. Мы все оказались в хорроре. Не знаем, в ком притаился таинственный враг, мечтающий впиться своими шипами в наши белковые рецепторы. Шарахаемся от тех, кто подошел слишком близко: а вдруг это оно и есть? «Синьора, сохраняйте безопасную дистанцию!.. Ох, она нас не слушает! Бежим!» Происходящее то смешит, то злит с непривычки. Но вообще-то странным образом объединяет. Наконец-то все сошли с ума одинаково, всех можно понять.
Еще один объединяющий нацию фактор — это, конечно, итальянский телевизор. Я начала смотреть его только в этом году, предыдущие пять лет ушли на детокс от российского. Честно говоря, до эпидемии он изрядно раздражал. Просто потому что любой телевизор в наше время раздражает. Но когда ввели карантин во всей Италии, я неожиданно зауважала государственный канал RAI-1. Два утренних шоу, которые я смотрю каждый день, теперь — про вирус. Про его природу и внешность, его распространение в стране и мире, фейк-ньюз про вирус с разоблачением, шутки про вирус, чтобы не свихнуться, интервью с заболевшими им и с выздоровевшими от него. Даже профессор, объясняющий трудности итальянского языка, теперь исправляет ошибки, связанные с освещением эпидемии.
Если карантин и работает, то благодаря телевизору. Он показывает переполненные больницы, плачущих от бессилия врачей, которые заклинают людей оставаться дома, потому что они не справляются. Все очень доходчиво. В первые дни карантина из студий исчезли все зрители и гости, теперь они по скайпу. Кто кашляет, кто поет, кто рассказывает, как учится и работает из дома. Все, что ты видел за день на YouTube, наутро показывают по центральному каналу. Мэр Бари ходит по парку, выискивая компании подростков, которым не сидится по домам: «По домам, ребята, так нельзя! Все, что мы видим в других регионах — правда, скоро и с нами случится! По домам все!» Кстати, много мэров (и, конечно, врачей) уже болеет этим вирусом, дай им Бог здоровья.
Под все эти новости, в условиях нестрого домашнего ареста, страх разорения куда-то улетучивается. Наверное, когда видишь, как разоряется целая страна от Сицилии до Альп, становится не так одиноко.
Но даже если в новой жизни по барам и ресторанам смогут ходить только аптекари, работники супермаркетов и выжившие в этой мясорубке врачи — я бы хотела увидеть этих редких клиентов поскорее. Без забрал, скафандров и масок.