18 февраля апелляционный суд Гааги постановил, что решения арбитражей по искам акционеров ЮКОСа на сумму более $50 млрд все-таки не подлежат отмене. Россия уже заявила, что будет обжаловать решение в Верховном суде, а компании–истцы — что возобновят усилия по исполнению решений по всему миру.
Решение апелляционного суда вызвало бурное обсуждение в прессе: можно прочитать, что голландские судьи ничего не поняли или, наоборот, что все поняли правильно, что истцы получат дырку от бублика или что завтра будут арестованы активы госкомпаний, предметы искусства из российских музеев и выставочные истребители. Чего же ждать на самом деле?
Что решил апелляционный суд?
Местом арбитража, который вынес интересующие нас решения, были Нидерланды, а это означает, что голландские суды могут их отменить, но только по ограниченному кругу оснований. Государственный суд не решает заново, были ли правы арбитры по сути: был ли ЮКОС экспроприирован или нет. Их задача — проверить, обладали ли арбитры юрисдикцией рассматривать спор и были ли ими соблюдены основные процессуальные права сторон. Отмена решения по месту вынесения — большая победа для ответчика; она делает практически невозможной исполнение отмененного решения в большинстве стран мира.
Россия заявила целый ряд оснований для отмены решений: в первую очередь связанных с отсутствием у арбитров юрисдикции, также речь шла о нарушении процессуальных прав (например, что большую часть решения за арбитров написал помощник). Что же решил апелляционный суд по каждому из основных возражений России?
- Россия согласилась на международный арбитраж в Договоре к энергетической хартии (ДЭХ). Этот международный договор, подписанный в начале 90-х, действительно предусматривает разрешение споров с инвесторами в арбитраже, но Россия не ратифицировала его. ДЭХ применяется до ратификации, но только в той степени, в которой «такое применение» не противоречит национальному законодательству. Россия утверждала — и с ней согласился суд первой инстанции в Гааге, что согласие на рассмотрение инвестиционных споров в международном арбитраже не может быть дано без ратификации, вот и противоречие. Апелляционный же суд решил, что такого противоречия нет: российское законодательство допускает передачу инвестиционных споров в международный арбитраж, более того, оно не запрещает временного применения договоров, предусматривающих такое согласие. России припомнили документы 90-х, где было написано, что ДЭХ соответствует российскому законодательству.
- Россия согласилась на арбитраж с иностранными компаниями, принадлежащими российским гражданам. Россия ссылалась на то, что конечными бенефициарами истцов являются российские граждане, а значит, речь не идет об иностранных инвесторах или иностранных вложениях в Россию. Суд не согласился с этой позицией: ДЭХ не исключает возможности предъявления исков такими компаниями, не требует от них осуществлять инвестиции, способствующие экономическому развитию России. Не нашел суд и оснований для того, чтобы признать такие требования подразумеваемыми и следующими из общих норм международного права: судьи указали на существование множества аналогичных примеров в практике инвестиционного арбитража.
- Кроме того, компании-истцы не отвечают за «грехи» первоначальных приобретателей акций ЮКОСа. Россия заявляла, что ДЭХ не применяется к незаконным инвестициям, а акции были приобретены с многочисленными нарушениями, включая взятки «красным директорам» — менеджменту приватизируемых предприятий. Аргументация апелляционного суда по этому вопросу максимально скупа: суд указал, что нарушение закона «слишком отдалено» от компаний–истцов (хотя Россия утверждала, что на всех этапах конечные бенефициары оставались теми же). Детального объяснения того, как судьи измеряли «удаленность», в решении не найти.
- Россия не доказала и тот факт, что помощник писал решение за арбитров, а не под их чутким руководством. Россия представила экспертизы авторства, указывающие, что значимая часть мотивировки решения арбитража написана не арбитрами, а их помощником. Суд посчитал, что даже если это так, то Россия не доказала, что решение было принято не арбитрами: они могли дать помощнику детальные указания, что написать, а потом проверить проект. Правда, непонятно, как Россия должна была доказать, что дело обстояло не так, учитывая, что суд отказал в допросе помощника и истребовании детального описания проделанной им работы.
Что могут дальше делать компании-истцы?
Представители истцов уже заявили, что возобновят кампанию по исполнению решения арбитража в разных странах. Однако для того, чтобы фактически исполнить решения в каждой стране, необходимо пройти несколько этапов.
Во-первых, необходимо пройти процедуру признания и исполнения в каждой из них (об этом ниже).
Во-вторых, нужно найти имущество, принадлежащее России. В большинстве стран мира взыскание не может быть обращено на имущество госкомпаний: в «предыдущей серии» во Франции истцам не удалось доказать, что решение может быть исполнено за счет российских космических ГУПов — французские суды признали, что те не отвечают по долгам России.
В-третьих, необходимо доказать, что имущество не пользуется иммунитетом, дипломатическим или иным. Речь идет не только о счетах и зданиях посольств, но и, например, картинах и других музейных экспонатах. После печально известного дела «Нога» ряд стран даже приняли законы с процедурой предоставления специального иммунитета музейным экспонатам, которые привозят на выставки.
Истцы могут обратиться за исполнением решений арбитража в России (ранее они этого не делали). Здесь также вопрос о признании и исполнении будет решаться судом, который, в соответствии с Нью-Йоркской конвенцией, не связан с позицией голландских коллег. Соответственно, российский суд может признать решения или отказать в их признании, например решив, что арбитраж не обладал компетенцией. Отметим, что речь здесь не идет о приоритете конституции над международным правом: необходимые полномочия предоставлены российскому суду соответствующим международным договором.
Что может сделать Россия?
Во-первых, Россия может подать апелляцию в Верховный суд Нидерландов. Шансы у такой апелляции есть: аргументы России поднимают важные вопросы международного права и международного арбитража, а именно это обстоятельство является важным условием рассмотрения дела Верховным судом. Есть и прецеденты: совсем недавно Верховный суд рассматривал дело об отмене решения арбитража по иску компании Chevron к Эквадору (сумма спора – $9,5 млрд). Правда, в отмене было отказано.
Во-вторых, Россия может продолжать отстаивать свою позицию в судах других стран. Аргументы, заявленные Россией в качестве оснований отмены, являются также основаниями для отказа в исполнении в других странах. При этом суды в каждой стране не обязаны соглашаться с решением апелляционного суда Нидерландов. Есть и прецеденты. Сейчас Казахстан продолжает борьбу против исполнения решения более чем на $500 млн, вынесенного по иску молдавских инвесторов — семьи Стати. Хотя шведские суды (по месту арбитража) отказали в отмене, споры об исполнении по всему миру продолжаются. Более того, истцы недавно отозвали заявление о признании и исполнении решения в Англии — Казахстан заявлял, что истцы боятся, что английский суд согласится с аргументами ответчика о том, что решение получено в результате мошеннических действий истцов.
Соглашения о защите инвестиций выгодны и России
После каждой подобной новости можно услышать предложения вообще отменить систему защиты иностранных инвестиций и привилегии для них. Рассуждающие об этом не учитывают, что система является двусторонней: она защищает и российских инвесторов.
Можно привести только один пример. Россия и Кипр подписали договор о взаимной защите инвестиций. В 2000-х годах, опасаясь, видимо, исков от кипрских компаний, контролируемых российскими гражданами, Россия отказалась от его ратификации. А в 2010-х Кипр «подстриг» вклады российских граждан и организаций в кипрских банках — потери исчисляются сотнями миллионов, если не миллиардами. Теперь многим российским инвесторам остается только с завистью смотреть на своих греческих коллег, которые пару недель назад добились от международного арбитража признания компетенции рассматривать их иск к Кипру почти на миллиард евро.