Перераспределение вместо прорыва: почему контрсанкции обрекают Россию на технологическое отставание
Министерство промышленности и торговли России регулярно выступает с предложениями ограничить доступ иностранных производителей на российский рынок или в его отдельные сегменты. Свои рекомендации министерство обосновывает стремлением сформировать в России технологичные конкурентоспособные производства. Однако определенные черты этих предложений заставляют предположить, что результатом может стать появление хоть и технологичных, но едва ли конкурентоспособных отраслей.
Цели протекционизма
Для начала стоит заметить, что протекционистские меры сами по себе не являются ни вредными, ни полезными. Они представляют собой инструмент индустриальной политики. Для результата важны не протекционистские меры как таковые, а то, кто и с какой целью их использует.
Ограничительные меры могут применяться ради формирования экспортных производств. В этом случае компании в последующем обязуются масштабировать выпуск попадающих под защиту продуктов и выйти на самые разные географические рынки — развивающиеся и развитые. Иными словами, их выпуск становится конкурентоспособным, а временные протекционистские меры служат одним из инструментов ускорения экономического роста. Восточноазиатские истории успеха связаны именно с активным использованием государством различных мер индустриальной политики, включая и протекционистские.
Однако если протекционизм применяется для целей импортозамещения, не связанного с последующей экспортной экспансией, или же отводит экспорту не более чем периферийную роль среди результатов индустриальной политики, то от подобных мер сложнее ожидать появления конкурентоспособных производств. Если протекционизм не нацелен на последующую конкуренцию компании на мировом рынке, то каким образом будет тестироваться ее способность конкурировать? Что является точкой отсчета в конкурентоспособности некоторой фирмы? Другие национальные компании? Но в таком случае конкурентоспособность перестает быть мерой качества. Напротив, компании, ориентированные на внутренний рынок, могут изготавливать упрощенные и/или недостаточно качественные версии товаров, потому что они работают для небогатых потребителей, — таких как индивидуумы, производители, региональные администрации догоняющих экономик. Сформированные таким образом производства могут столкнуться с серьезными ограничениями в масштабе выпуска из-за небольшого размера внутреннего рынка. И как только внутренний спрос будет удовлетворен, выпуск таких компаний заметно снизится.
В том случае, если выполнение протекционистских планов подразумевает дальнейшее развитие экспорта, то планы должны отчетливо на это указывать. Ключевые целевые показатели таких планов недвусмысленно отражают экспортные приоритеты их авторов. Если же в плане экспорт не упоминается, то, скорее всего, авторы предполагают сценарий импортозамещения. Увы, многие предложения Минпромторга, касающиеся протекционизма, не делают экспорт основной целью государственной политики.
Импортозамещение в глобальном мире
Помимо того, что реализация подобных мер связана с рисками установления долгосрочной политики импортозамещения, она также способна вызвать ответные шаги со стороны стран-торговых партнеров России. Индустриальная политика, ограничивающая импорт, может быть воспринята как недружественный шаг глобальными технологичными корпорациями, обладающими значительными запасами ноу-хау, выходом на самые разные географические и товарные рынки, связями в рамках глобальных цепочек добавленной стоимости и другими преимуществами.
Последнее не означает, что глобальные компании обидятся и уйдут с российского рынка. Дело в другом. Скорее, у них не будет стимулов к тем формам взаимодействия с российскими производителями, которые позволяют перенести в Россию новые технологии. Стоит отметить, что именно доступ к национальному рынку нередко становится платой за передачу технологий национальным производителям. Такая политика часто практикуется китайскими властями, в результате чего китайские компании в конечном счете становятся конкурентами своим технологическим донорам. Российский же рынок заметно меньше китайского, а с ограничениями Минпромторга он становится еще меньше.
Догоняющая экономика не сможет положиться на собственные силы в деле технологического развития — это противоречит существующим в науке и экспертном сообществе представлениям о распространении технологий. Собственные научные исследования связаны с высокой неопределенностью и внушительными затратами. Крайне сомнительно, что российские компании смогут позволить себе многомиллиардные исследовательские бюджеты, которыми распоряжаются глобальные корпорации. И даже если представить, что российские корпорации найдут такие деньги, они тут же столкнутся с другим ограничением — острым недостатком человеческого капитала, необходимого для проведения НИОКР.
Таким образом, изоляция российской экономики грозит технологической стагнацией. В результате протекционизм имеет больше шансов не столько помочь восхождению российских компаний по технологической лестнице, сколько заработать за счет существующего, возможно даже давно устаревшего, ноу-хау.
Подчеркнем еще раз, что при обсуждении последнего аргумента индустриальная политика сама по себе не гарантирует ни вреда, ни пользы. Можно использовать ее для того, чтобы попробовать интенсифицировать процесс перетока технологий от глобальных компаний к российским, для включения российских компаний в глобальные цепочки добавленной стоимости и выхода на новые рынки. А можно предпринять шаги к деглобализации, потенциально сокращающие возможность к пополнению технологического запаса.
Кому выгодно?
Протекционистские меры нередко эксплуатируют меркантилистскую аргументацию. Хотя в экспертной среде меркантилистские подходы упоминаются преимущественно в связи с демонстрацией преимуществ открытой торговли, их основное предназначение заключается в другом. Как отмечает в своей новой книге «Откровенный разговор о торговле» гарвардский экономист Дэни Родрик, торговый либерализм улучшает положение потребителя, однако потребители в том или ином виде также участвуют в выпуске товаров и услуг. И чем лучше экономические агенты себя чувствуют во второй роли, тем лучше им удается и первая. Политика меркантилизма, способствующая формированию новых экспортных отраслей, делает более устойчивым и успешным роль экономического агента в качестве производителя.
Однако в такой аргументации важны детали. Уже упоминалось, что сформированные в рамках политики протекционизма отрасли могут ориентироваться не на глобальный, а на внутренний рынок. Важно и другое: в условиях, когда в экономике не сформированы институты, отвечающие за снижение неравенства доходов, протекционистская политика в основном действует в интересах руководства компаний, а не в интересах медианного сотрудника. В этом случае подобные меры не исправляют тех проблем, которые создает глобализация. Делая обзор соответствующих исследований, все тот же Родрик указывает на то, что выгоды США от участия в NAFTA оказались крайне небольшими. Внутри самих США глобализация создала целые проигравшие регионы, причем от импорта и индустриальной офшоризации пострадали не только рабочие соответствующих производств, но и в целом жители соответствующих городов: снижение доходов ключевого промышленного предприятия привело и к снижению доходов других локальных секторов, например сектора услуг.
Казалось бы, протекционистские меры должны помочь решить проблему проигравших. Однако так ли это на самом деле, зависит от множества обстоятельств. В частности, от того, насколько конкурентным является рынок труда и действуют ли на нем институты, помогающие усилить переговорную позицию работника. Если на рынке труда установилась монопсония (т. е. диктатура спроса, в данном случае нанимателя. — Forbes), а на стороне работника не играют ни профсоюзы, ни федеральные власти, законодательно определяющие размер минимальной зарплаты, позволяющей сотрудникам зарабатывать доходы, заметно превышающие прожиточный минимум, то протекционистские меры слабо влияют на положение подавляющего большинства тех, кто рискует проиграть от глобализации.
Как представляется, различные сегменты российского рынка труда характеризуются высокой рыночной властью нанимателя, отсутствием профсоюзов и недостаточной поддержкой работников со стороны государства. В подобных условиях протекционистские меры главным образом будут работать на собственников и директорат компаний, подпадающих под защитные меры.
Таким образом, ограничение импорта Минпромторгом в большей мере представляется направленным на установление политики импортозамещения. Международный опыт указывает на то, что индустрии, сформированные ради импортозамещения, не становятся локомотивами экономического роста. Подобная политика также не защищает интересы работников, если в экономике не сформированы институты, усиливающие переговорную позицию наемного труда. В таком виде протекционистские предложения выглядят скорее как перераспределительная мера, от которой выигрывает директорат компаний и проигрывают потребители.