Ядерная зима: что осталось от инвестиционного бизнеса в России
В 1995 году я работал в небольшой компании, специализирующейся на финансовом консалтинге, и своими глазами видел, как российский фондовый рынок превращается из веселой закусочной для городских сумасшедших в недурной ресторан с интеллигентной публикой. Летом 1995-го брокеры создали биржу РТС, Центробанк налево и направо раздавал банковские лицензии (правда, отзывал тоже — после локального кризиса на рынке межбанковских кредитов), а Минфин пропагандировал растущий рынок гособлигаций, к которому стали присматриваться иностранные инвесторы. Иностранцы во многом и создали российский рынок капиталов и на годы вперед определили траекторию его развития.
В том же 1995 году потомок белых эмигрантов, американский инвестбанкир Борис Йордан с новозеландцем Стивеном Дженнингсом (оба работали в московском офисе банка CSFB) и двумя российскими партнерами учредили, пожалуй, самый успешный и, точно, самый рисковый российский инвестбанк «Ренессанс Капитал». За год до кризиса 2008-го он стоил миллиарды долларов. В 2019-м инвестиционного бизнеса в России нет. Дженнингс давно улетел в Африку, где строит с партнерами новые города. У Йордана остался бизнес в России («Ренессанс Страхование» и группа «Спутник»), но миллиардером его сделал не российский рынок капиталов, а американская компания Curaleaf, которая выращивает марихуану и изготавливает из нее лекарственные средства, ее капитализация на Канадской фондовой бирже в Торонто — $3,4 млрд. Большую часть года Йордан проводит в Америке, как, кстати, и нынешний владелец «Ренессанс Капитала» миллиардер Михаил Прохоров — как бизнес ему намного интереснее баскетбол.
Американский финансист Майкл Калви зарегистрировал первый фонд прямых инвестиций в 1994 году, за 25 лет фонды Baring Vostok Capital Partners вложили более чем в 80 российских компаний $3,5 млрд, а в феврале 2019-го, аккурат в день открытия Российского инвестиционного форума в Сочи, стало известно об аресте их основателя. Басманный суд Москвы постановил взять под стражу пятерых топ-менеджеров Baring Vostok и банка «Восточный» по подозрению в хищении у банка 2,5 млрд рублей. Калви сейчас под домашним арестом и не может даже выйти на террасу своего пентхауса с видом на Большой театр, так как, по мнению обвинения, велик риск его падения вниз. Мы попытались ответить на вопрос, который в связи с арестом Калви, финансиста с безупречной репутацией, до сих пор задают не только инвесторы, но и многие отвечающие за экономику чиновники: что вообще происходит? Тут можно задать и риторический вопрос: стоило ли продолжать вести бизнес в России после введения санкций и постепенного превращения российско-американских отношений в театр абсурда.
Россия токсична, поэтому Morgan Stanley покидает российский рынок: в начале 2020 года банк планирует сдать банковскую, брокерскую и депозитарную лицензии, оставив в Москве консультантов по инвестициям, от локального бизнеса Deutsche Bank, Credit Suisse, Bank of America тоже остались рожки да ножки. Шумная затянувшаяся вечеринка на российском инвестиционном рынке закончилась, остались лишь разбитые бокалы и пятна на скатерти. И не так важно, кто виноват, важно, к чему мы пришли почти через 30 лет финансовой эволюции: нет рынка, нет бизнеса, нет ничего. На ландшафте ядерной зимы — только государство.
Статьи об американском бизнесе Йордана, который сделал его миллиардером, и о деле Майкла Калви читайте в сентябрьском номере журнала Forbes, в продаже с 29 августа.
