«Никаких разменов здесь не было». Аркадий Дворкович о скандале в ФИДЕ, лидерах инноваций и Михаиле Абызове

На полях Петербургского международного экономического форума бывший вице-премьер, а ныне — сопредседатель фонда «Сколково» и президент ФИДЕ Аркадий Дворкович побеседовал с Forbes.

Какие российские компании вы бы назвали самыми сильными с точки зрения инноваций?

По нашему опыту общения с разными компаниями банки очень активны. Я не хочу выделять один, хотя Сбербанк является лидером во всех отношениях. Но активность проявляют и другие банки, в том числе частные. Сегодня, например, я общался с Олегом Тиньковым, они очень быстро продвигаются и внедряют инновации. Газпромбанк, Альфа-банк, да и группа ВТБ. Почта Банк, например, растет очень быстро за счет новых методов работы. Здесь нет различий между государственными и частными структурами. Среди нефтяных компаний мы больше всего общаемся с «Газпром нефтью», они наиболее активны.

Среди компаний, которые работают в других сферах, «Росатом», пожалуй, лидер в энергетике. Они занимаются не только ядерной энергетикой, но и суперкомпьютерами, искусственным интеллектом, умными городами.

В рамках ПМЭФ был подписан меморандум о создании Центра инноваций и интернета вещей в здравоохранении. Что он будет из себя представлять? С кем вы его создаёте?

Вчера мы подписали соглашение с пятью партнерами, но это партнерство отрытое и уже по приезду в Москву будут еще две подписи, просто компании не смогли сюда приехать. Эти пять партнеров я — две зарубежные компании AstraZeneca и Nokia, это Сбербанк, Почта России и «Р-Фарм», которая является одним из лидеров нашей фармацевтической отрасли. Мы будем развивать инновации, основанные прежде всего на интернете вещей, но и на других методах тоже, показывая рынку наилучшие технологии, которые есть сейчас по разным видам заболеваний. Причем будем искать как в России, так и за рубежом. Внедрять эти лучшие технологии в российских регионах – тоже одна из целей.

В 2018 вы были избраны президентом Международной шахматной Федерации (ФИДЕ). Затем в Financial Times вышло расследование о том, что вашу победу на выборах «продавливали». Как происходило ваше избрание? Что могло вызвать такие подозрения?

Голосовало более 170 стран, одна страна один голос, и за меня проголосовало большинство — 103 человека из 171, если я правильно помню . Мы вели предвыборную компанию, убеждали национальные федерации, представляющие почти все страны мира, в том, что наша программа лучшая, наша команда лучшая, мы можем принести шахматам пользу. И убедили. При этом я говорил открыто, что это нормально, что наши посольства информировали коллег в разных странах о том, что я выдвинулся кандидатом. Никакого давления, никаких политических или экономических разменов здесь не было, не могло быть по определению. А коллеги меня обвинили именно в этом, что не соответствует действительности. Это обычная история на любых выборах, кто-то кого-то в чем-то обвиняет, а в спортивном мире интриг не меньше, чем в политике

Вы общаетесь с Михаилом Абызовым?

Мы общаться не можем, это невозможно. Конечно, какую-то информацию жизненную про здоровье, настроение я получаю через коллег. Но никакой содержательной информации я не могу получать — есть тайна следствия.