Правительство Москвы постановило учредить фонд «Московский инновационный кластер». Успех этого проекта зависит от того, удастся ли воплотить модель перехода отношений в сфере инноваций от вертикальных структур в горизонтальные.
Потенциал России для прорывного успеха в инновациях чрезвычайно велик: математики и программисты из России — лучшие в мире. Тем не менее технологическое предпринимательство в России пока еще слабо развито. Что же мешает? Ответ, думаю, очевиден: бюрократия и коррупция. Один предприниматель признался мне, что боится развивать прорывные идеи. Он опасается, что если компания станет заметной и успешной, то ему придется делиться частью бизнеса, акциями, что-то строить за свой счет для государства. Иначе не выдержать конкуренции с другими компаниями. Такие сомнения есть у многих, кто хочет начать свое дело, развивать уже существующий бизнес.
Серьезным барьером является бюрократизация и жесткая вертикаль управления инновационными процессами. Из-за этого выгоду от внедрения новых технологий больше получают иностранные компании. Бывают случаи, в которых хорошо видна оставшаяся с советских времен привычка к указаниям сверху и централизованному планированию. Когда российская компания запускает новый продукт, топ-менеджеры нередко ориентируются не на потребности рынка, а на существующие производственные цепочки. Маркетинг в такой системе вторичен. Недостаточно заметные успехи проекта «Сколково», на мой взгляд, — печальный пример того, чем оборачивается административное навязывание прогресса сверху, когда необходимо органичное прорастание инноваций снизу.
В технологичном бизнесе всегда важно находиться среди людей, у которых можно чему-то учиться, узнавать новое, которые могут помочь в разработке и продвижении продукта. Весь мир идет по этому пути. В западных университетах можно часто встретить предпринимателей, знакомых с рынком и инвесторами, которые «рыскают» в поисках перспективных проектов. В научной сфере уже появилась категория «профессора-миллионеры» — ученые, которые могут создавать востребованный рынком продукт. Это не значит, что научные работники стали крупными предпринимателями. Они просто передали права своей интеллектуальной деятельности технологическим стартапам и получают лицензионные отчисления или дивиденды.
Подобным путем может идти и Россия. Предпринимательских знаний и способностей у россиян сегодня достаточно. Только страх и неуверенность не дают им проявить способности в полной мере. Пока это серьезный барьер для роста бизнеса в России. Только его устранение может стать эффективным драйвером для инноваций. Сейчас россияне все больше понимают это и желают изменить ситуацию.
Меня нередко спрашивают: почему я так зачастил в Россию? Отвечаю: потому что в вашей стране есть запрос на изменения. Пока на уровне руководителей, которые знакомятся с новыми управленческими практиками, такой, например, как работа вне офиса. Но тут же новаторы сталкиваются с привычками окружения: «Отпустить людей из офиса? А как же контролировать их? А как же жесткая иерархия?» Изменить эти привычки будет непросто.
Творческий порыв российских менеджеров затухает, сталкиваясь с бюрократизмом боссов, их склонностью к администрированию всего и вся. Без конкуренции идей в компаниях наступает паралич, они слабеют и умирают. Без использования творческих идей невозможна диверсификация экономики. Газ и нефть закончатся, а без живого, ищущего мышления не получится развивать высокие технологии и прыгнуть в инновационное будущее. Важно, что это понимание в России есть.
Для борьбы с вертикальной ментальностью я уже предлагал создать в России министерство дебюрократизации, которое займется сносом накопившихся административных нагромождений. Данную функцию, похоже, теперь предстоит выполнить инновационному кластеру, который запускается в Москве. Новой структуре нужно максимально освободить бизнес от бюрократии и синхронизировать процессы, необходимые для создания инновационных продуктов.
Однако многих россиян уже настораживает состав Наблюдательного совета кластера с крупными административными фигурами: мэром Москвы, представителями федеральных органов власти — руководителями профильных министерств. Думаю, само наличие Наблюдательного совета с весомыми должностными лицами не должно пугать участников кластера. Для создания абсолютно новой конструкции нужны сильные управленцы. Однако в кластере, как и в любой компании, «телодвижения» управленцев не должны быть излишними и мешать бизнес-процессам. Здесь можно применить аналогию корпораций, когда у топ-менеджера «большие уши»: он слушает дискуссии, анализирует мнения, уходит в кабинет и принимает решение. В случае с кластером Наблюдательный совет должен видеть и понимать все процессы в структуре, слышать инициативы участников и делать редкие, но адаптируемые к меняющейся среде настройки.
Известный российский экономист Шадрин, представляя правительство, высказывал мнение, что доля участия государства в инновационном кластере не должна превышать 30 процентов. Думаю, она должна быть еще меньше, чтобы «крупная фигура» не закрыла собой все процессы в инновациях. При правильном развитии московского кластера, полагаю, доля государства будет уменьшаться. Это станет показателем эффективности структуры. Во всяком случае сейчас власти обозначили задачу: снизить административные преграды к минимуму. Если архитекторам этого проекта удастся добиться снижения доминирования государства, изменится и бизнес-среда в российской столице.