Эффект бумеранга: как контрсанкции могут подорвать атомную энергетику России
Депутаты Госдумы предложили прекратить либо на время приостановить международное сотрудничество России и российских юридических лиц США в атомной отрасли. Эта инициатива входит в так называемый пакет контрсанкций, появившихся в виде законопроекта 13 апреля. В связи с этим закономерно возникает вопрос о состоянии сотрудничества России и США в атомной энергетике и последствиях, к которым могут привести новые ограничения.
Прямо сейчас атомная индустрия США переживает не лучшие времена. Ядерный сектор до сих пор ощущает отголоски двух крупных аварий 1979 и 1986 года. Первая произошла на американской АЭС Три-Майл-Айленд: после этого в США не выдали ни одной лицензии на строительство АЭС до 2012 года. Вторая крупная авария произошла на Чернобыльской АЭС в СССР. Преодолеть негативную волну этих катастроф удалось только в начале XXI века, когда в мире начался новый подъем и разворачивание планов по строительству атомных электростанций.
Эксперты заговорили об «атомном ренессансе», но в этот раз основным вызовом стала не столько ядерная безопасность, сколько способность поставщиков атомной технологии осуществлять сложные, длительные и дорогие проекты по сооружению новых АЭС в срок и в рамках бюджета. С этим вызовом справиться не удалось: против ядерной энергетики играли повышение требований к безопасности (а значит, неминуемое удорожание проектов в сфере мирного атома) и конкурентное давление со стороны других источников электроэнергии (дешевый газ и возобновляемые источники).
Сложности ядерной отрасли прекрасно иллюстрируют примеры двух крупных игроков. Американская Westinghouse находится в процессе реструктуризации: в марте 2017 года компания запустила процедуру банкротства, весной 2018 года ее купила канадская Brookfield. Сооружение блоков AP100 в Китае силами Westinghouse идет с более чем трехлетней задержкой. Бизнес французской Areva также подвергся реструктуризации из-за проблем с сооружением АЭС «Олкилуото» в Финляндии. Отставание от плановых сроков ввода блока составило десять лет, а стоимость проекта увеличилась почти в два раза — с €3,2 до €5,5 млрд. В итоге Areva согласилась выплатить более $500 млн финскому заказчику TVO в качестве штрафа.
Казалось бы, проблемы конкурентов — хорошая новость для «Росатома». Однако специфика атомной отрасли всегда состояла в том, что узкий круг стран — поставщиков ядерных технологий не только конкурировал между собой, но и способствовал развитию мирового рынка. США, Франция, Россия, Япония, Южная Корея, Канада и Китай сотрудничают друг с другом в области совершенствования технологий, усиления ядерной безопасности и развития ядерной инфраструктуры в странах-новичках. В связи с аварией на японской АЭС «Фукусима» и глобальной сменой приоритетов энергетической политики в сторону возобновляемых источников энергии (ветра, солнца, гейзеров и т. п.) многие из упомянутых выше стран заявляли о снижении роли атомной энергетики в собственных энергетических планах.
В 2015 году правительство Франции решило сократить долю электроэнергии, вырабатываемой на АЭС, с нынешних 75% до 50% к 2025 году. И хотя президент Макрон заявил о пересмотре данного решения в этом году с возможным продлением сроков его реализации, страна с самой высокой долей атомной энергетики в мире продолжает активно обсуждать различные сценарии сокращения этой доли в своем энергобалансе. Министр энергетики Южной Кореи в декабре 2017 года заявил, что страна планирует к 2031 году расширять долю газа и возобновляемых источников, сократив зависимость от атомной и угольной индустрии. В частности, корейцы планируют сократить количество новых АЭС с восьми до двух и начать вывод из эксплуатации одной из наиболее старых станций в стране.
Перспективные направления под угрозой
После избрания президента Трампа федеральное правительство США пытается поддержать атомную промышленность как внутри страны, так и в ее экспортных контрактах (Индия, Саудовская Аравия и др.) В самой стране находится самое большое число действующих реакторов в мире —99 штук, которые произвели в 2017 году 20% всей электрической энергии, по данным МАГАТЭ. Причем несмотря на процедуру банкротства, компания Westinghouse продолжает вести бизнес в сфере поставок ядерного топлива не только на рынок реакторов западной технологии (PWR), но и пытается выйти в сегмент реакторов российского дизайна (ВВЭР). И хотя конструктивные особенности топлива для PWR и ВВЭР отличаются (форма и другие характеристики), Westinghouse продолжает развивать свою активность на Украине — а это вторая страна после России по количеству эксплуатируемых реакторов российского типа. На Украине работают 13 из 75 таких реакторов.
За последние годы Украина реализует политику диверсификации источников поставки ядерного топлива, и доля «Росатома» стала снижаться. Ранее российская госкорпорация была единственным поставщиком Киева. В 2016 году объем закупок ядерного топлива Украиной составил чуть менее $505 млн, на долю России пришлось около 70%. В декабре 2017 года министр энергетики и угольной промышленности Украины Игорь Насалик заявил о способности Украины в случае необходимости полностью отказаться от российского ядерного топлива. Американцы выигрывают конкуренцию с «Росатомом» и на других традиционных для России рынках. Например, в 2016 году чешская энергокомпания ČEZ заключила контракт с Westinghouse на поставку шести опытных тепловыделяющих сборок для использования на АЭС «Темелин» с реакторами ВВЭР-1000.
Конкурентные выпады не оставались без ответа «Росатома» — его дочерняя организация АО «ТВЭЛ» со своей стороны последовательно продвигает проект «ТВС-Квадрат» по изготовлению ядерного топлива для реакторов западного дизайна. В частности, в 2016 году российская сторона подписала соглашение о формировании стратегического альянса с американской компанией Global Nuclear Fuel-Americas (GNFA), целью которого стала организация совместной работы по лицензированию, маркетингу и производству топлива для операторов реакторов PWR в США. В Западной Европе в 2016 году «ТВЭЛ» заключил контракт с компанией VNF на коммерческие поставки «ТВС-Квадрат» на АЭС «Рингхальс» после 2020 года. В том же году также подписан первый контракт с одним из американских операторов АЭС на опытно-промышленную эксплуатацию «ТВС-Квадрат» в США. Получается, что обсуждаемые в российском парламенте санкции поставят под вопрос реализацию проекта «ТВС-Квадрат» на одном из самых интересных по емкости рынков.
«Росатом» на американском рынке
Помимо перспективных проектов «Росатом» имеет многолетнюю историю присутствия на американском рынке через АО «Техснабэкспорт», занимающееся обогащением урана. Если сами топливные сборки имеют конструктивные различия для реакторов разного типа, то их начинка, так называемый обогащенный урановый продукт, гораздо более универсальна. Являясь лидером рынка услуг по обогащению урана («Росатом» обеспечивает 36% мирового рынка), Россия имеет значительный объем заказов, закрепленных долгосрочными контрактами По информации «Росатома», АО «Техснабэкспорт» имеет контракты с более чем 30 энергокомпаниями в 16 странах мира. Среди клиентов есть и представители США: в 2017 году исполнилось 30 лет с момента первой советской поставки урановой продукции в Соединенные Штаты.
По состоянию на май прошлого года экспортный портфель «Техснабэкспорта» включал 25 контрактов с 19 американскими компаниями общей стоимостью около $6,5 млрд с горизонтом поставок до 2028 года. В активе компании есть масштабный проект «Мегатонны в мегаватты»: в рамках российско-американского межправительственного соглашения с 1994 по 2013 год в США было выработано семь триллионов киловатт-часов электроэнергии на АЭС с использованием высокообогащенного урана, извлеченного из российского ядерного оружия. Для «Росатома» разрыв коммерческих контрактов будет означать удар по репутации надежного поставщика не только для США, но и по всему миру: под риском будут находиться и остальные заказчики.
Госкорпорации «Росатом» принадлежит канадская уранодобывающая компания Uranium One, у которой есть добычные предприятия в американском штате Вайоминг. Эта компания добывает 4800 тонн природного урана в год и поставляет его энергокомпаниям в страны Европы, Северной Америки и Азии. Добыча на американских рудниках составляет очень маленькую часть от общего производства компании — с 2014 года объемы значительно сократили из-за неблагоприятной рыночной конъюнктуры. Другие направления взаимодействия между Россией и США, включая поставку радиоактивных изотопов и научное сотрудничество, не отличались высокой интенсивностью.
Основной вывод, вытекающий из этой картины, — любые санкции и ограничения в атомной отрасли негативно повлияют на бизнес «Росатома». А это один из немногих успешных примеров глобальной экспансии российской высокотехнологической компании. Десятилетний портфель зарубежных заказов госкорпорации на конец 2017 года превышал $130 млрд — впечатляющее достижение на рынке, переживающем не самые лучшие времена.
В 2016 году представители «Росатома» уже делали заявления, опровергающие возможность ограничений в поставках урановой продукции американским компаниям. Остается надежда, что даже если российский парламент поддержит и примет ответные санкции, «международное сотрудничество» будет трактоваться узко и не станет включать в себя реализацию коммерческих контрактов. В противном случае мы рискуем наказать самих себя и поставить под вопрос и репутацию «Росатома» как надежного поставщика, и многолетние усилия компании по расширению своего присутствия на американском и мировом рынке.