На безрыбье: зачем совладелец мурманского комбината судится с правительством

Мурманский рыбокомбинат — не единственное предприятие, пострадавшее от августовского запрета на ввоз продуктов из США, Канады, Австралии и Европы. Но его генеральный директор Михаил Зуб — единственный, кто решил подать из-за санкций в суд на правительство. Предприятие осуществляет переработку рыбы из Норвегии и теперь осталось без сырья. Быстро заменить поставщиков не получится: это единственный в России завод, работающий напрямую с суднами, поставляющими живую, а не охлажденную рыбу. Подобных кораблей в России всего два, но, по словам предпринимателя, и они не обеспечены достаточными квотами на вылов.

Исковое заявление совладелец завода Михаил Зуб выложил в своем ЖЖ в начале сентября. До недавних пор дневник назывался «Методическое уничтожение рыбохозяйственного комплекса», теперь переименован в «Санкции ЕС: сокрушительный удар по переработке рыбы в России». Со страниц своего «живого журнала» предприниматель не раз обращался с просьбами и предложениями к представителям правительства и профильных ведомств. «Нас совсем не хотят слышать. Почему так происходит — я не знаю», — грустно вздыхает шестидесятилетний предприниматель во время интервью Forbes. Но сейчас от того, «услышат» ли, зависит дальнейшая работа его предприятия.

Рыбацкая байка

Мурманский рыбокомбинат (МРК) — часть приватизированного и разделенного на семь частей в 1992 году Мурманского рыбообрабатывающего комбината, бывшего в советское время главным рыбным предприятием города. Михаил Зуб в Мурманск перебрался спустя два года и приобрел 80,5% акций одной из частей бывшего МРК. До переезда работал штурманом на рыболовных траулерах и заместителем директора рыбоконсервного завода на Камчатке. На долю купленного АООТ «Айсберг» пришлись один рыбный и два холодильных завода на территории Мурманского морского порта, а также 15 млрд рублей долгов и невыплаченной заработной платы (суммы до 1998 года указаны в еще не деноминированных рублях. — Forbes).

Предприятие производило соленую сельдь в бочках, позже — пресервы и консервы.

За первый год работы выручка, по данным СПАРК, достигла 367,8 млн рублей (с убытком 3 млрд рублей). Михаил Зуб мечтал, что уговорит владельцев активов бывшего комбината объединить их в одно предприятие и станет его доверительным управляющим. Следующий шаг — получение квот на вылов рыбы и создание собственного флота. «Еще в советское время была идея объединить добычу рыбы с ее переработкой. Но после приватизации все руководители предприятий наотрез отказались, стали самостоятельными, и заводы начали постепенно погибать», — вспоминает Анатолий Евенко, председатель правления Ассоциации прибрежных рыбопромышленников и фермерских хозяйств Мурмана.

Идея Зуба тоже не реализовалась, но он все же решился на переименование своего АООТ «Айсберг» в Мурманский рыбокомбинат — именно так упрощенно называли советское предприятие. Бывший сотрудник мурманского комитета по рыболовству вспоминает, как руководители других заводов приходили с жалобами: «Почему Зуб пользуется брендом мощного советского комбината?» Сам предприниматель подтверждает, что завод проверяли, но сделать ничего не могли — наименования юридических лиц в реестре не были одинаковыми.

К маю 1996 года, по словам Михаила Зуба, компания расплатилась с долгами, а 400 сотрудников завода ежедневно отгружали на продажу вагон пресервов в центральные регионы страны и на Урал. По данным СПАРК, оборот за 1996 год составлял уже 3,1 млрд рублей, а убыток сократился вдвое (сам же Зуб в разговоре с Forbes упоминает товарооборот в 60 млрд рублей — предприниматель настаивает, что большая часть выручки в то время формировалась за счет дочерних компаний).

Поход во власть

Но вскоре порт лишился железной дороги — в июне 1996 года постановлением губернатора области Евгения Комарова ее остановили из-за экономической нецелесообразности. Предприятие вынуждено было приостановить поставки продукции, а его руководитель начал требовать от властей решения проблемы. Взаимопонимания с чиновниками Михаил Зуб не нашел и в августе решился вступить в предвыборную гонку за пост губернатора Мурманской области. На ноябрьских выборах предприниматель занял третье место, набрав 13,92% голосов. Во второй тур прошли Евгений Комаров и бывший председатель Облсовета Юрий Евдокимов. Зуб активно высказывался против обоих кандидатов. Со своим «конфликтом с властью» он связывает и декабрьское постановление избравшегося Евдокимова о консервации района, где располагался комбинат.

Суда не могли заходить на причалы МРК, предприятие лишилось сырья и было вынуждено возить рыбу из соседнего района порта. Реконструкцию мощностей и инженерных коммуникаций пришлось отменить из-за недостатка средств, а количество сотрудников сократилось до 20-30 человек. Следующий 1997 год предприятие вновь закончило с убытком в 1,9 млрд рублей при обороте в 2,85 млрд рублей. Как рассказывает Михаил Зуб, он решил искать кардинальное решение проблем.

Иностранный опыт

Предприниматель начал пропагандировать идею создания в Мурманске свободной таможенной зоны для бербоут-чартерных (долгосрочно арендованных у иностранных владельцев) судов. При заходе в порт они должны были выплачивать огромные пошлины, Зуб же предлагал отсрочить оплату до продажи готовой продукции и заложить ее в цену товара. Параллельно изучал норвежский опыт работы с наливными судами: рыбу до берега довозили в гигантских аквариумах — RSW-танках — и перерабатывали на прибрежных заводах. Российские же рыбаки потрошили и перекладывали рыбу льдом сразу на судне.

«У нас 100 человек за сутки добывают 100 тонн, а у них 6 человек на судне добывают 600 тонн — такая бешеная производительность! Поэтому у них было очень дешевое сырье. И мы поняли, что нам нужно идти туда. Стать своими среди чужих, потому что среди своих мы были чужими», — метафоричен Зуб.

В России по похожей технологии тогда работало только судно «Мурман-2» компании «Мурман Сифуд», и Зубу удалось убедить руководителей компании сотрудничать. Идею пришлось продвигать два года — по словам директора МРК, работа велась с пятью министерствами и тридцатью департаментами. Как вспоминает в книге «Рыбный Мурман в кавычках и без» генеральный директор «Мурман Сифуд» Владимир Хижняков, «хождение по московским коридорам власти Зуб осуществлял в основном сам, к этому «святому делу» нас не допускал. В результате никакого документа по свободной таможенной зоне принято не было, зато появилось постановление, в котором правительство освобождало наш траулер от уплаты 30 млн крон за заход в порт».

Хотя все согласования проходили с правительством Сергея Степашина, текст документа в 1999 году был подписан только что назначенным премьер-министром Владимиром Путиным.

Грузовой район, в котором находилось предприятие, расконсервировали. Судну «Мурман-2» выделили квоту на вылов 50 000 тонн рыбы, из которых на «Мурманский рыбокомбинат» было поставлено лишь около 10%, остальное ушло за границу. Стороны обвиняли друг друга в жадности и не соблюдении договоренностей, говорили о бюрократических проволочках и разном толковании текста постановления. Так или иначе, суммы наценок на отгруженную в Россию рыбу не хватило, чтобы признать эксперимент эффективным, и правительство постановление не пролонгировало. «Люди нам поверили, а получилось, что мы страшные обманщики. И на пару лет в правительстве с нами перестали разговаривать», — сокрушается Зуб.

Норвежский связной

Вспоминая о выгодной норвежской технологии, предприниматель начал искать контакты с местными предпринимателями. К 2002 году ему удалось договориться о сотрудничестве с норвежской Gigante Seafood. Компания заключила договор на аренду цеха комбината площадью 3500 кв. м на 15 лет и установила оборудование для приема и переработки рыбы с наливных судов, инвестиции составили 50 млн рублей. Планировалось, что мощность предприятия будет доходить до 500 000 тонн в год. По условиям контракта, около 20% рыбы норвежцы обязались продавать комбинату с наценкой всего в 7%. Рыбу пелагических видов — сельдь, мойву — должны были закупать на норвежском аукционе Norges Sildesalgslag. Сам Мурманский рыбокомбинат уже работал с аукционом с 2001 года, заключив контракт на 1100 тонн мойвы и пробную партию сайды.

«Надо отдать должное его энергии», — рассказывает знакомый Михаила Зуба.

«Его компания стала единственным предприятием в России, получившим право напрямую участвовать в торгах на норвежской бирже. Такой вопрос невозможно было решить в частном порядке, и, как он рассказывал, он «пробил» эту возможность через правительство». Дела мурманского комбината налаживались: в 2003 году он во второй раз за время своего существования закончил год с прибылью в 5,6 млн рублей при выручке в 90,7 млн рублей. Но еще спустя пару лет «Гиганте-Мурманск» обанкротилось и Михаилу Зубу удалось выкупить современное оборудование. Как уточняет предприниматель, оно досталось ему раскомплектованным — на восстановление было потрачено около трех лет, суммарные затраты достигли 30 млн рублей.

Периодически предприятие заключало контракты на поставку рыбы с еще одним участником норвежского аукциона —Norges Rafisklag, с российскими же поставщиками отношения не складывались. «Основной их вид деятельности на долгое время — заморозка и продажа норвежской селедки и мойвы. Качество заморозки было очень неоднородным, но они выплывали за счет дешевизны сырья. Говорить о том, что это было предприятие глубокой переработки, неправильно, это был низший уровень переработки. Но у них была своя ниша», — рассказывает Владимир Ляпунов, руководитель мурманского отделения Рыбного союза. «Поставки были нерегулярными, от случая к случаю», — соглашается Анатолий Евенко из отраслевой ассоциации. Михаил Зуб парирует, что работа предприятия подстраивалась к сезонам вылова рыбы и сравнивать ее с другими мурманскими заводами неверно. Он считает, что доказал эффективность норвежских технологий — за один месяц 2007 года компания показала оборот, равный всему предыдущему году.

Письмо с рассказом об этом и благодарностями за шанс еще в 1999 году опробовать технологию отправилось в приемную президента Владимира Путина.

Параллельно работе Михаил Зуб успевал вести активную общественную деятельность: организовывал митинги, призывая местные власти обратить внимание на развал рыбохозяйственной отрасли; писал обращения к правительству и президенту, докладывая о неисполнении их постановлений и предлагая свои концепции развития отрасли.

Без путины

Несмотря на то что предприятие чаще демонстрировало убытки, чем прибыль, его руководитель продолжал лелеять мечту о собственном флоте. В 2012 году, когда Газпромбанк выставил на приватизацию акции Архангельского тралового флота, Зуб уговорил руководителей мурманских предприятий объединиться и поучаствовать в тендере. Выручка самого Мурманского рыбокомбината на тот момент составляла 152,2 млн рублей, а для претендентов на флот стояло ограничение — не менее 500 млн рублей оборота. Продаваемую компанию оценили в 1,5 млрд рублей. Заявку на участие мурманскому консорциуму в ФАС одобрили, но, по словам предпринимателя, из-за ограничения по выручке представитель правительства не допустил его к участию в тендере. Михаил Зуб не растерялся и подал в суд на правительство, пытаясь опротестовать «дискриминирующие» ограничения, однако проиграл. Несмотря на протестную активность, Михаил Зуб успешно стал участником программы льготных кредитов от Росагролизинга и Россельхозбанка — около 91 млн рублей были выделены на создание нового холодильного цеха и ремонт оставшегося с советских времен аммиачного холодильника. Чтобы привлечь оборотный капитал, Зуб пытался найти инвестора, предлагая выкупить 25% допэмиссии акций исходя из оценки предприятия в 1 млрд рублей. Наибольшим пакетом в 75,5% сейчас «в целях безопасности» владеет его жена Наталья, оставшиеся акции — у трудового коллектива. Но желающих проинвестировать в предприятие не нашлось ни среди местных предпринимателей, ни среди российских и иностранных корпораций.

Дополнительный цех торжественно открыли летом 2013 года, предприятие работало два месяца и успело переработать 660 тонн пикши и трески и 2000 тонн мойвы.

На 2014 год под новые мощности были заключены масштабные контракты с норвежцами — на поставку в общей сложности 31 000 тонн рыбы разных видов.

Предприятие традиционно прекратило рыбопереработку на лето 2014 года, сдавая холодильные мощности в аренду. Первые поставки рыбы должны были начаться 10 августа и продлиться по 10 октября. По расчетам Зуба, предприятие, до этого уже два года убыточное, получило бы 480 млн рублей выручки и 72 млн рублей прибыли. Но принятые санкции помешали амбициозным планам. Предприниматель хотел добиться отмены запрета на ввоз живой рыбы и пытался обращаться к местным чиновникам, к правительству и к профильным ведомствам. Но все его обращения были проигнорированы, хотя ввоз мальков для других предприятий правительство вскоре разрешило. Запросы Forbes к норвежским партнерам компании, Norges Rafisklag и Norges Sildesalgslag, а также в мурманское отделение Росрыболовства остались без ответа.

«Мы поддерживаем президента Владимира Путина, но считаем, что правительство слишком жестко интерпретировало его указ в своем постановлении. И у нас просто нет другого выхода», — объясняет предприниматель свое решение обратиться в суд.

В своем августовском письме премьер-министру Дмитрию Медведеву Михаил Зуб называл четыре варианта развития ситуации: «геноцид предприятия», если ничего не предпринимать; выделение достаточной квоты российскому живорыбному судну; снятие запрета на ввоз живой рыбы; выплата комбинату недополученных 72 млн рублей — деньги помогли бы расплатиться с кредитами. В иске, поданном в Верховный суд, предприниматель просит уже об одном — исключить коды живой рыбы из перечня запрещенной к ввозу продукции. «Михаил Зуб — довольно отчаянный, потому что сейчас судиться с правительством — это только их злить, и публично никто его не поддержит. Он всю эту борьбу ведет в одиночку. Но ему действительно ничего не оставалось, как судиться», — рассказывает участник мурманского рынка рыбопереработки.

Предприниматель и сам не верит в успех суда, назначенного на ноябрь. Вспоминая проволочки предыдущего суда с правительством, он говорит о том, что государственный суд никогда не может вынести решение против государства. «Остается надеяться только на то, что нас услышат до суда», — заключает предприниматель, показывая письмо с просьбой очередному члену правительства.