На выход с деньгами: как складывается судьба российских бизнес-эмигрантов
Каждому в Москве, у кого есть машина, известно это место: Алабяно-Балтийский тоннель под «ленинградкой» в районе метро Сокол. Гораздо меньшее количество людей знает, что строила его компания НПО «Космос». И уж совсем немногие в курсе того, что принадлежала она в тот момент предпринимателю Андрею Чернякову. На прошлой неделе, 19 октября, Высокий суд Лондона приговорил Чернякова к двум года тюремного заключения. За неуважение. Истец по делу — российский государственный банк ВТБ.
Суть дела в том, что НПО «Космос», один из крупнейших подрядчиков в столичных инфраструктурных проектах времен Лужкова, активно кредитовался в «Банке Москвы». Под личные гарантии Чернякова банк, на тот момент уже входивший группу ВТБ, предоставил «Космосу» 14,5 млрд рублей на достройку того самого Алабяно-Балтийского тоннеля. Деньги по этому и еще нескольким другим займам компания не вернула и в 2015 году перешла под внешнее управление кредиторов. Черняков с семьей покинул Россию. C тех пор ВТБ пытается получить свои деньги назад.
Пока в зарубежных инстанциях госбанку удалось взыскать около 300 000 фунтов стерлингов. Лондонский суд рассматривает законность продажи Черняковым яхты и личных самолетов суммарно более чем на €30 млн. Судья подозревает, что обвиняемый таким образом скрывает от кредиторов средства, которые бы могли пойти на уплату долгов. Причем делает это, как говорится в последнем судебном решении, «бессовестно и упорно». В частности, отказываясь участвовать в судебных разбирательствах. На повестки Лондонских судей Черняков не реагирует, судебные заседания посещать отказывается. Результат — московского строителя приговорили к двум годам тюрьмы за неуважение к суду и объявили в международный розыск.
«Коммерсант» пишет, что вроде бы Черняков в настоящее время находится в Германии. Ранее предприниматель через своих адвокатов обвинял ВТБ в рейдерстве. Дескать, кредит под личное поручительство ему навязали. Он согласился, рассчитывая на будущие заказы от городских властей. Однако команда мэра Сергея Собянина «Космос» к новым большим проектам не пустила, соответственно, финансировать возврат средств оказалось нечем.
Как бы то ни было, история Андрея Чернякова отнюдь не уникальна. От Владимира Гусинского до Елены Батуриной, от акционеров ЮКОСа до бывшего главы «Стройтрансгаза» Арнольда Беккера — в последние десятилетия многие действительно заметные в российском масштабе предприниматели были вынуждены покинуть страну. Бывший глава и владелец Межпромбанка Сергей Пугачев, экс-глава Банка Москвы (еще до включения его в группу ВТБ) Андрей Бородин, бывший хозяин «Евросети» Евгений Чичваркин... Список можно продолжать еще долго.
Часть бизнесменов уехали из России по политическими причинами. Часть эти причины лишь выдает за политические. Очевидно, тем не менее, что бизнес-эмиграция из России имеет действительно массовый характер. При этом о выдающихся деловых успехах беглецов сведений практически не поступает. А вот чего хоть отбавляй, так это новостей об участии эмигрантов в разного рода судебных разбирательствах.
В лучшем случае предпринимателям удается сохранить заработанное (и вывезенное) из России. А в худшем… Достаточно вспомнить трагический финал жизни Бориса Березовского и вызвавшие пару недель назад большой резонанс фотографии неухоженной могилы бывшего главного российского олигарха.
Таким образом, можно сказать, что история повторяется.
«Многие из бывших промышленников, к нашему глубокому сожалению, если и производят что-либо, то только займы. Если торгуют, то только с лотка. И те, кто совершал когда-то крупные сделки, совершают их теперь с собственной совестью, ибо нужда заставляет не всегда разбираться», — написал в июле 1921 года в Константинополе Михаил Бахрушин, один из хозяев известной в дореволюционной России кожевенной и суконной империи.
Тогда, в первые годы после революции, в вынужденной эмиграции оказались миллионы беженцев, в том числе тысячи предпринимателей. Преуспеть в бизнесе, повторив за рубежом свой успех, удалось единицам.
Показательна история Рябушинских — одного из богатейших кланов дореволюционной России, владевших текстильными фабриками, банками, машиностроительными заводами и пр. К началу жизни в эмиграции семейство располагало суммой в 500 000 фунтов стерлингов, что по довоенному курсу превышало 5 млн золотых рублей. Спустя несколько лет после отъезда из России Степан Рябушинский в письме брату пишет: «Дела созданы, а что и как работать, не знаем. После ряда неудачных попыток, убытков в большинстве случаев, начинаем с января 1922 работать по оптовой продаже и розничной торговле суконными товарами. Постепенно натаскивая состав, учась, делая ошибки, сначала дело идет очень тихо, потом постепенно лучше».
Но уже к 1924 году семейный капитал сдулся до 84 000 фунтов. Рябушинские вынуждены сворачивать бизнес. Полное разорение наступило к концу 1920-х годов. Когда в 1936 году во Франции умер Сергей Рябушинский, один из основателей автомобильного завода АМО в Москве, хоронить его было не на что.
В Национальном архиве Франции сохранился любопытный документ — рукописные записи Петра Бурышкина, некогда удачливого российского предпринимателя. В эмиграции Бурышкин подвизался на ниве возврата собственникам средств, замороженных на счетах предприятий, национализированных большевиками. Не новый бизнес, запущенный уже в эмиграции, а доступ к деньгам, что сохранились со времен, когда дела в России процветали, — вот что стало целью для большинства эмигрантов. Дело это было непростое, свои деньги бывшим хозяевам фабрик и заводов приходилось выбивать через суды.
Как пишет Бурышкин, исход дела во многом зависел от того, в какой из национальных юрисдикций оно рассматривалось. Хуже всего ситуация складывалась в новых странах — «лимитрофах» — Польше и государствах Балтии. Суды обычно удовлетворяли претензии местных граждан, игнорируя права русских эмигрантов. В Швейцарии акционерные общества, имущество которых было национализировано, просто ликвидировались.
В Германии, в 1920-х годах наладившей тесное сотрудничество с Советской Россией, решения были как в пользу, так и против интересов акционеров русских обществ. Получше ситуация складывалась во Франции, Великобритании и США. Но и там дела по возврату средств шли со скрипом. Особенно с того момента, как западные страны начали признавать СССР.
«Теперь, после 17 лет прибытия эмигрантов за границу... значительные суммы русских обществ почти полностью улетучились», — пишет Бурышкин. Всего, по его данным, в судебной практике Франции, Англии и США в разное время находилось около 600 дел по «русским обществам». Дела эти были чрезвычайно запутанными, собственники сталкивались со случаями мошенничества со стороны управляющих. Акционеры и пайщики смертельно враждовали между собой.
Валютный счет «Товарищества Тверской мануфактуры», к примеру, оставался блокированным в одном из британских банков вплоть до 1928 года. Поделить 300 000 фунтов стерлингов мешали дрязги, имевшие истоки еще в «прежней», дореволюционной жизни. Крупная пайщица «Тверской мануфактуры» Н. А. Коншина, пишет Бурышкин, была «исходом данного дела совершенно не заинтересована... оно нужно ей лишь для сведения своих старых счетов с семьей Морозовых. В особенности ясно проступала ее ненависть к покойному Ивану Абрамовичу и к его вдове Е. С. Морозовой».
Кому из эмигрантов удалось удержаться на поверхности? Тем, у кого за рубежом в критический момент оказалось достаточно активов и «кеша». Один из таких примеров — бизнес семейства Высоцких — Гоц, владевших в дореволюционной России крупнейшей чайной компанией. В каком-то смысле, можно сказать, им повезло. Торговля чаем требовала значительного финансирования операций за пределами Российской Империи, и эти средства находились на счетах в зарубежных банках. Компания также имела офисы в крупных европейских городах и чайные плантации на Цейлоне. В 1917 году семейство вывело и легализовало свои капиталы в Англии, оставив в Москве лишь несколько особняков и объекты искусства.
В межвоенный период бизнес Высоцких процветал. Однако во время Второй мировой войны операции в Европе пришлось свернуть. Многие члены семейства стали жертвами холокоста. А в 1950 году, после гибели в автокатастрофе тогдашнего главы торгового дома, была ликвидирована и азиатская часть бизнеса. Впрочем, еще в 1936 году некоторые из членов клана успели перебраться в Палестину, где продолжили торговать чаем. Сегодня группа Wissotzky контролирует около 70% рынка чая в Израиле, занимается поставками оливкового масла и деликатесов.
В целом же, как и сегодня, русские предприниматели из числа эмигрантов больше давали материалов для судебных хроник, чем отличались успехами в строительстве своих корпораций. «Русский» бизнес так и не утвердился за рубежом», — пишет Михаил Шацилло в своей монографии «Российская буржуазия в период гражданской войны и первые годы эмиграции. 1917 — начало 1920-х гг.» Причины? Неблагоприятная политическая ситуация, незнание конъюнктуры западных рынков, отсутствие корпоративной солидарности. А также, как отдельно указывает Шацилло, стремление части «деловых людей» к сотрудничеству с советской властью.
Вернемся к тем же Высоцким. Для обслуживания своего бизнеса в 1921 году семья учредила «Парижскую банковскую и меняльную контору». В том же году она была преобразована в Коммерческий банк для Северной Европы (Banque commerciale de la Europe Du nord). В 1925-м клан решил банк продать. Благо, к тому времени Франция признала СССР, торговля и деловые операции между двумя странами были легализованы, и в связи с этим у предприимчивых людей образовались неплохие возможности для заработка.
Через посредников Высоцкие вышли на представителя советского Промбанка Шарова. Тот до революции был высокопоставленным сотрудником фирмы «Вогау и К°», конкурента Высоцких на чайном рынке. Общий язык был найден быстро, стороны ударили по рукам. Всего чаеторговцы получили за свой банк около 15 млн франков. Сделка с большевиками была, мягко говоря, плохо воспринята в эмигрантских кругах. Высоцких даже исключили из «Торгпрома», главной на тот момент общественной организации русской бизнес-эмиграции. Но вырученные за банк деньги оказались нелишними в условиях надвигающегося мирового кризиса.
Со временем Коммерческий банк для Северной Европы (известный также под названием Евробанк) приобрел важное значение для СССР. Через него Советский Союз финансировал как внешнеторговые операции, так и политические проекты (выдавал, к примеру, кредиты структурам, связанным с компартией Франции). После распада СССР банк остался в системе российского ЦБ, затем был переименован в ВТБ Банк (Франция), а еще позже — преобразован в дочерний банк ВТБ Банк (Европа).
Того самого государственного ВТБ, напомним, который сегодня судится в лондонском суде с Андреем Черняковым, строителем Алабяно-Балтийского тоннеля, эмигрировавшим из России. Мир, что ни говори, чертовски тесен…