Вчерашний теракт в Лондоне произошел в годовщину взрывов в Брюсселе, вслед за которыми произошли атаки на Ниццу и Берлин. Во всех случаях речь шла о террористах-одиночках, использовавших для нападения автотранспорт. Почему система безопасности в Европе не предотвращает такие трагедии?
Чем изощреннее и совершеннее становятся новые технологии, тем грубее и прямолинейнее становится терроризм. Это терроризм нового типа — для него не нужны организация, которая взяла бы на себя ответственность за преступление, долгая секретная подготовка, нет необходимости даже в поясе шахида. Достаточно грузовика, автомобиля, проверенного веками холодного оружия, в лучшем случае — огнестрельного. И любой фрустрированный, чувствующий себя обиженным, воспламененный радикальными учениями персонаж может отомстить всему миру почти в прямом эфире под прицелом множества смартфонов. Желательно — в мировых столицах или как минимум в знаковых городах исторического Запада: подойдут Париж, Брюссель, Ницца, Лондон. Иной раз поближе к достопримечательностям – знаменитым набережным или мостам.
И делает он это в большей степени для себя или для своих отношений с верхними мирами — у него нет цели оставить свое имя в веках или хотя бы послать внятный месседж этому отвратительному западному миру. Сам он его все равно сформулировать не состоянии — для этого есть проповедники. Террорист нового типа что-то доказывает прежде всего самому себе, а уже затем окружающим, заодно подтверждая эффективность технического стандарта современного террора. Фрустрированный одиночка — антигерой нашего времен и «герой» терроризма нового типа.
Чтобы разобраться в этих повторяющихся в дурной бесконечности историях, нужен не специалист по безопасности, а Достоевский Федор Михайлович. Против того, кто занят поиском ответа на вопрос «Тварь я дрожащая или право имею?», не сработают никакие новые правила перевозки багажа или запреты на гаджеты в самолетах — грузовик иной раз эффективнее любых взрывных устройств.
Смотреть фотогалерею: Теракт в Лондоне: четверо погибших, десятки раненых
Разумеется, радикальный исламизм как идеологическая подкладка столь отчаянных в своей жестокой бессмысленности актах террора имеет значение. Этот тот самый случай, по Марксу, когда идея становится материальной силой. Но все меньше резонов списывать частное безумие, становящееся массовым, на глобализацию и вестернизацию, спихнувших на обочину жизни представителей третьего мира. Давно замечено, что преступления совершают не только и не столько те, кого подводят под чересчур просторное зонтичное понятие «мигранты», а потомки выходцев из исламских стран, ставших гражданами Европы. Фундаментализация же и исламизация сознания произошла уже не по факту рождения, а по миллиону внешних причин. Среди них, наверное, есть и неравенство, и «геттоизация», но они не объясняют до конца, чем уж так виноват западный мир перед теми, кто начинает давить людей колесами автомобиля. Здесь и впрямь много достоевщины, хотя самый лихой критик «Преступления и наказания» Дмитрий Иванович Писарев в известной со школьных времен статье «Борьба за жизнь» называл основным мотивом поступка Раскольникова бедность, а уже затем на этот стержень наматывались «целые замысловатые теории» и «дикие заблуждения».
Как бы то ни было, с заблуждениями и теориями у новых террористов дела обстоят неплохо. Родители этих людей хотели вписаться в западный мир, чтобы жить нормально, и среди них были приверженцы ислама, но не исламизма. Их дети, ставшие частью западного мира, превратившиеся в реализованную мечту своих родителей, желают из него выписаться. При этом сразу на небеса, сильно хлопнув вратами воображаемого рая, где их ждет верховное божество с лицом полевого командира и множество гурий разных национальностей. Это трудно объяснить исключительно сегрегацией или поражением от глобализации. Для тех, кто хочет жить нормально, Запад по-прежнему главный магнит, о чем, собственно, и свидетельствует небывалая волна миграции.
Терроризм нового типа идет на параллельных курсах с ростом влияния ультраправого популизма и скачком популярности лидеров пост-порядка. Реакция среднего западного обывателя на мусульманина, пусть даже мирного — это реакция местного жителя на чужака. Этому явлению не десятки лет, а десятки веков. Им много столетий тому назад питался антисемитизм и несколько десятилетий тому назад — ксенофобия, на них выросли многочисленные консервативные учения и политические течения.
Новое Великое переселение народов, которое, по прогнозам демографов, только началось и еще не достигло даже своего пика, не говоря уже о дальнейшей интернационализации этнического состава мигрантов, естественным образом усугубляет ситуацию: каждый теракт приносит ультраправым на Западе сотни и тысячи сторонников.
Страх сильнее приверженности либеральным ценностям. Фрустрированные исламисты радикализируют мирных бюргеров, а фрустрированные бюргеры радикализируют тех, кто еще имел шанс не примкнуть к отрядам сторонников исламского фундаментализма. Такая ситуация чревата постоянными конфликтами на фоне спорадических терактов и как минимум ростом числа мест в европейских национальных парламентах, которые будут доставаться ультраправым партиям. Из этого порочного круга пока нет выхода.