Переговоры по Сирии станут успешными только после очередной фазы боевых действий и череды поражений одной из сторон. Только после очередных военных неудач проигравшая сторона, возможно, пойдет на уступки. А сегодня ни одна сторона не признает поражений и не созрела для полноценных переговоров. Наряду с этим великие державы — России и США — должны стать над схваткой, и оказать обоюдное давление на участников и спонсоров конфликта.
23 марта планируется старт четвертых по счету переговоров в Женеве. А накануне завершился третий раунд переговоров в Астане. Что дали многочисленные переговоры? Какие цели преследовали стороны? Какое влияние имела дипломатия на конфликт? И в чем главное отличие «Астаны» от «Женевы»? И самое важное: что будет с Сирией?
Сирийский конфликт перешагнул рубеж в пять лет и плавно вступает в шестой год своего существования. Усилия международного сообщества в организации переговоров имели не менее богатую историю. За пять лет дипломаты успели провести три раунда переговоров в Женеве и за короткий срок три в Астане. Сейчас планируется Женева-IV, не исключен, что организаторы Астаны также соберутся в четвертый раз.
Межсирйиские переговоры уже стали отдельной страницей в истории дипломатии. В них могут запутаться все и даже те, кто с первых дней следит за конфликтом. Переговоры стали автоматически употребляться с эпитетом «очередные»: все уже давно запутались какие они по счету или по значимости. Постоянно откладываются, переносятся и продлеваются, однако пока без конкретных успехов.
История «Женевы» началась 30 июня 2012 года. Тогда представители США, России, Китая, Лиги Арабских государств и ЕС впервые собрались под эгидой ООН с целью обсудить возможности разрешения, только-только набирающего обороты, конфликта. Спецпредставителем ООН по Сирии в то время был экс-генсек организации Кофи Аннан, а война еще не унесла жизни почти полумиллиона сирийцев. «Группа действия» приняла финальное коммюнике, которое состояло из множества пунктов. Очень важно помнить, что документ был поддержан постоянными членами СБ ООН, а значит и Россией. В документе было прямо заявлено о необходимости создать «переходный орган управления», а упоминание президента Сирии Башара Асада отсутствовало. В состав нового института должны были войти, как представители оппозиции, так и сирийского правительства.
Несмотря на солидность и содержательность документа, боевые действия в Сирии только набирали обороты. Институт так и не был создан. Внешние, в основном региональные, игроки усиливали поддержку сторонам, а воронка войны всасывала больше людей. Конфликт принимал «вечный» характер, а противоречия и вражда только усиливалась. К перманентному конфликту между Саудовской Аравией и Ираном поддерживающими разные стороны, добавились геополитические интересы Турции, Катара, а позже России, ЕС и США.
Спустя два года, в январе-феврале 2014 года состоялась Женева-II. Этому предшествовала смена спецпосланика ООН на арабского дипломата Лахдара Брахими. Состав участников конференции был расширен, однако на ней не было переговорщиков из ключевой для сирийского конфликта страны — Ирана. Сирийская оппозиция и стоящие за ней силы поставили ультиматум, и приглашение Тегерану было отозвано. На переговоры также не пригласили сирийских курдов, контролирующих большую часть северо-востока страны (что не помешало им все же присутствовать в Женеве, хотя и не в ранге переговорщика). Женева-II не дала ощутимых результатов. Усиление вражды и активизация боевых действия лишь ожесточила стороны. Таким образом, если Женеву-I можно расценивать как начало переговорного процесса еще до активизации боевых действий, то театр боевых действий заведомо определил характер последующих конференций.
Женева-III состоялась в феврале 2016 года, когда баланс сил пошатнулся в пользу Дамаска. Этому предшествовало вступление ВКС России в сирийский конфликт и активизация поддержки союзников режима — Ирана и шиитских группировка из Ирака и Афганистана. Усилиями российских советников и авиации удалось нанести ощутимый урон радикальным оппозиционным группировкам, в основном и числа сторонников «Аль-Каиды» и «Братьев мусульман». Борьба с ИГИЛ уходила на второй план, оставаясь лишь в заявлениях политиков и горячей темой для медиа.
Одним словом, стратегический и оперативный баланс был нарушен: Башар Асад побеждал, его свержение силовым путем стало невозможно. Дамаск изменил характер и тон своей дипломатии. Представитель Сирии при ООН Башар Джафари в один миг стал другим человеком — уверенным, диктующим, порой не совсем оправданно, свои условия. Сменился и спецпосланник ООН по Сирии: пост занял дипломат Стефан де Мистура. Последовала затяжная фаза тяжелых боев, том числе за северную столицу Сирии — Алеппо. Компромиссы и примирение стало — далекой мечтой отдельных дипломатов.
Следующим этапом стали организованные Россией, Турцией и Ираном переговоры в Казахстане в январе 2017 года. Астана-I и вовсе отдельная история. Так же, как и предшествующие, эти переговоры к прорыву не привели. По целому комплексу причин, они вряд ли могли стать прорывными. Во-первых, состав участников был менее представительным. Во-вторых, женевский формат де-факто забронировал за собой статус главной площадки разрешения сирийского конфликта. Политически «Астана» стала удобным механизмом закрепления успехов России в Сирии. В этом смысле Москве удалось добиться определенных успехов, закрепить победы на «земле» и стать ключевым игроком в сирийском урегулировании.
США и Запад на определенный период выпали из конфликта, и Москва, воспользовавшись вакуумом, усилила свои политические позиции. Вряд ли Турция приняла бы участие в работе подобного формата, если бы не победа Дональда Трампа последующая за ней неопределенность в Вашингтоне. Иран в свою очередь, отнесся с некоторой настороженность к привлечению Россией Турции. Одним словом, конфликтующие стороны не воспринимали «Астану», как самостоятельный формат переговоров. Свидетельством этого являются заявления, скажем, турецких и иранских политиков. Принято считать, что казахстанские переговоры укрепили режим перемирия. Однако, при тщательном анализе, становится очевидным, что прекращение огня перманентно нарушалось и реального перемирия, в общем-то, никогда и не было.
В целом ограниченный характер этой встречи подтвердился отсутствие руководства делегаций, в том числе сирийской оппозиции и Турции, на Астане-II. С другой стороны, называть переговоры в Астане полным провалом также не приходится. Перманентные попытки сторон укрепить режим перемирия — стали основными целями нового формата.
Успех переговоров в Астане также заключался в усилении брожения сирийской оппозиции и радикальных групп. В этом и заключался главный успех российской неформальной дипломатии. Противоречия между различными террористическими и оппозиционными группировками стали следствием череды военных поражений. В свою очередь, приезд в Астану лидеров тех или иных организаций стал поводом для углубления конфликта.
Между тем, «Женева» де-факто превратилась в поле разрешения конфликта с политических позиций. Подобное разделение труда в целом приемлемо, но при условии, если медиаторы сумеют подключить к переговорам все стороны, включая оппозицию, США, ЕС, Иран и арабов Залива.
А накануне, 14-15 марта состоялся третий раунд переговоров в Казахстане. Представители сирийской оппозиции не нее не приехали, а обсуждение проходило на уровне глав департаментов и спецпредставителей. Параллельно, переговоры вели эксперты, которые консультировались со столицами.
Несмотря на объявленный режим перемирия сирийский конфликт не утихает ни на минуту. В Дамаске — теракты, бои в отдельных районах Алеппо, Хомса и Хамы. Тяжелая пока непонятная ситуация в Дейр аз-Зоре. Террористические группировки провели очередную перегруппировку: новые названия, руководство и союзы. На первый план выдвигаются группировки близкие к «Аль-Каиде» и организации «Братья мусульмане», а ИГИЛ все больше «уходит в деревни», Ракку и пустынные районы Сирии.
Одним словом, на нынешнем этапе переговорный процесс имеет ограниченный эффект на ход боевых действий. А вот успехи или неудачи сторон по поле боя имеют колоссальный эффект на позиции стороны, как в Астане, так и в Женеве. Гражданская война в Сирии — архисложный конфликт, который будет длиться, вне зависимости от переговорного процесса, еще очень долго. Нужно понимать, что воюют одни, а переговариваются — совсем другие. А конфликт между региональными силами: Саудовской Аравией, Турцией и Катаром, с одной стороны, и Ираном и шиитскими группами, с другой — и вовсе имеет тенденцию к усилению.
Однако это не означает, что переговоры не нужны, но для того чтобы они имели серьезное влияние, необходимо участие всех стороны и усиление фактора усталости конфликтующих. Справедливым будет утверждение, что стороны еще не созрели для полноценных переговоров. Международные посредники и медиаторы, в свою очередь, должны понимать, что полностью остановить конфликт они не в состоянии и сосредоточится на его регионализации.
Превратить гражданскую войну в Сирии и «ограниченный» конфликт в том или ином регионе страны, возможно, первый шаг к деэскалации. Время и усталость — второй. Одновременно с этим, великие державы — Россия и США — должны стать над схваткой оказать перманентное давление на участников и спонсоров конфликта. Сирии, как воздух, необходимы компромиссы, уступки, снижение вражды. Тогда ситуация может сдвинуться с мертвой точки, где она, несмотря на все заявления, находится и по сей день.