США и Китай на пороге «Третьей Опиумной войны»?

Иннаугурационная речь нового президента Трампа и первая в истории речь китайского лидера Си в Давосе фактически стали программными посланиями, обращенными к миру и предлагающими направления дальнейшего развития.

Трудно представить себе два более противоположных направления. Если Председатель Си, выступая перед мировыми бизнес-лидерами, речь посвятил преимуществам глобализации и открытости, то смысл речи президента Трампа можно свести к лозунгу: «Америка сама за себя». Произошло столкновение идей глобализации и изоляции.

Трамп не ограничился лишь словами. Первым приказом Трампа как президента стал выход из Транстихоокеанского партнерства. За этим последовало объявление о строительстве стены с Мексикой, что фактически является отменой североамериканского торгового блока НАФТА. Затем стало известно, что в разговоре с премьер-министром Австралии, одним из главных союзников США, президент Трамп, рассердившись, повесил трубку.

Происходит стремительное дистанцирование от союзников эпохи глобализации. Но все напряженно ожидают главного шага — введения заградительных барьеров с Китаем, главным торговым партнером США.

Действия Трампа настолько резко контрастируют со всей предыдущей глобальной политикой США, что они кажутся спонтанными, случайными и необоснованными. Однако, если проанализировать общую историю США и Китая, можно увидеть логику происходящих событий с нового ракурса.

Первая и Вторая Опиумные войны

Впервые Китай напрямую столкнулся с западными цивилизациями совсем недавно, в начале XIX века. До этого контакты с европейцами в основном ограничивались случайными визитами торговцев и миссионеров.

Китай в технологическом отношении находился далеко позади европейских стран, которые уже совершали индустриальную революцию. О масштабе разрыва говорит то, что основным вооружением китайской армии оставались арбалеты и парусные джонки, в то время как европейцы уже обладали ружьями и пароходами. Сложилась ситуация, когда гигантский, но морально устаревший Китай столкнулся с малочисленными, но современными и очень активными европейскими колонизаторами.

Европейцы были заинтересованы в торговле с Китаем — китайская керамика, шелк и чай были чрезвычайно популярны в Париже, Лиссабоне и Лондоне. Однако, оказалось, что китайцам европейские товары были неинтересны. Европе нечего было предложить традиционно самодостаточной Поднебесной.

Решение нашла Англия, которая стала продавать в Китай опиум, выращиваемый в индийских колониях. Несмотря на угрозу смертной казни, контрабанда наркотического вещества процветала — опиум стал тем, в обмен на что китайцы были готовы торговать. К Британии присоединились другие страны, и очень быстро значительная часть населения Китая, включая императора, оказалась в наркотической зависимости.

В отчаянной попытке прекратить торговлю опиумом, в 1839 году Пекин объявил о самоизоляции Китая от Запада, на что Запад ответил военными действиями. Так началась Первая Опиумная война. Перед технологическим и военным превосходством противника китайская армия оказалась бессильна. Беспрепятственно достигнув Нанкина, британцы заставили Китай открыть границы для торговли опиумом, а также передать им Гонконг. В ходе последовавшей вскоре Второй Опиумной войны западные страны получили целый ряд портов на восточном побережье, включая Шанхай.

Так началась европейская колонизация Китая — период, называемый в китайской истории «Столетием национального унижения». Европейские державы стали активно возводить многочисленные города на восточном побережье, при этом полностью игнорируя мнение императора.

^{Иллюстрация: Королева Виктория (Англия), кайзер Вильгельм II (Германия), Николай II (Россия), Марианна (Франция) и самурай (Япония) делят китайский пирог, в то время как китайский император беспомощно за этим наблюдает. Французский сатирический рисунок, 1898.}

Упавший авторитет центральной власти привел к целому ряду восстаний против императора, главное из которых — Тайпин, стало одним из самых кровопролитных событий в истории человечества, унесшим жизни более чем 20 млн человек.

Поставки опиума в Китай вызвали беспрецедентный отток капитала. В одном лишь 1838 году, перед Первой Опиумной войной, Китай потратил на западный опиум более 100 млн талей золота (примерно 3125 т). Для сравнения: все расходы императорского правительства в том же году составили всего 40 млн талей — в 2,5 раза меньше, чем расходы на опиум. В первые дни Первой Опиумной войны только в Кантоне у 500 рабочих заняло 23 дня, чтобы уничтожить 1200 т опиума, конфискованного у западных торговцев.

После окончания Второй Опиумной войны в 1860 году импорт опиума только вырос, а к 1880-м годам он более чем удвоился. Поднебесная, которая еще совсем недавно была одним из самых богатых государств мира, к концу столетия была практически полностью разорена.

Таким образом, первые две Опиумные войны стали следствием попытки Китая изолироваться и прекратить один из самых грандиозных оттоков капитала в мировой истории.

В качестве заметки на полях можно отметить, что хотя США фактически не участвовали в боевых действиях, они достаточно активно вели торговлю опиумом. Более того, президент США Франклин Делано Рузвельт был внуком Уоррена Делано — одного из наиболее преуспевших торговцев опиумом в Китае.

«Третья Опиумная война»

Спустя сто лет ситуация развернулась с точностью до наоборот. Большую часть  ХХ века Китай посвятил тому, чтобы собраться и восстановиться после эпохи унижения. В результате реформ Дэн Сяопина, который направил страну на путь повышения производительности труда рыночными методами, к концу 1990-х Китай научился производить товары потребления значительно дешевле и эффективней, чем какая бы то ни было другая страна.

Как раз в это время начался период глобализации и специализации. Западный мир с готовностью отдал третьему миру функцию производства товаров массового потребления. Китай сумел выстроить эффективные производственные цепочки, и очень быстро Поднебесная стала мастерской мира.

Это вызвало колоссальный приток капитала в страну. По данным World Bank, только в 2015 году сумма проданных Китаем товаров превысила сумму купленных им товаров на $330 млрд. Это примерно эквивалентно притоку 6600 т золота, что в два раза больше оттока капитала в 1838 году.

С начала 2000-х общий объем полученного Китаем профицита составил примерно $3 трлн. Это эквивалентно 60 000 т золота, или около трети всего золота, добытого в истории человечества.

Если в XIX столетии Европа пользовалась зависимостью Китая от опиума, то в начале XXI столетия Китай пользуется зависимостью западных потребительских обществ от дешевых товаров. Роль опиума сегодня играют товары потребления.

До настоящего времени отток капитала проходил в основном незаметно. Однако в 2016 году американское общество отреагировало: влияние потерявших рабочие места американцев набрало критическую массу, что привело к избранию президента Трампа.

В своей инаугурационной речи Трамп в качестве защиты от оттока капитала и стратегии сохранения рабочих мест озвучил практически ту же стратегию, которой Пекин пытался защититься от «глобалистов» в 1839 году — стратегию изоляции и торговых барьеров.

В XIX веке главную роль в конечном поражении китайской политики изоляционизма сыграло технологическое и военное превосходство Запада. На этот раз, вероятно, аналогичную роль могут сыграть два других фактора.

Фактор 1: Отгораживание от мирового потребительского рынка

Американский потребительский рынок перестал доминировать в мире. Официальные данные еще недоступны, но в 2016 году китайский рынок потребления, скорее всего, стал больше американского (подробнее — здесь).

Более того, Китай в последние пять лет целенаправленно накапливал отложенный спрос на собственном внутреннем рынке. Это делалось с помощью кампании по экономии и кампании против роскоши. Также искусственно сдерживалось потребительское кредитование. Главной целью этих мер была подготовка к компенсированию возможного падения спроса на китайские товары за рубежом за счет роста внутреннего потребления (подробнее — здесь). Представляется возможным, что в случае необходимости Китай сможет форсировать внутреннее потребление и достаточно быстро удвоить его объем.

Что еще более важно, в последнее десятилетие потребительские рынки других развивающихся стран, помимо Китая, также росли намного быстрее американского рынка. Таким образом, если раньше американский потребительский рынок доминировал в мире, то теперь это уже не так.

Если изоляционистская логика «Третьей Опиумной войны» в конечном счете возобладает, США не столько защитит американский рынок от иностранных товаров, сколько ограничит американским компаниям доступ к мировому потребительскому рынку.

Фактор 2: США и Китай — зависимость заемщика и кредитора

Второй причиной, почему политика изоляционизма может быть разрушительной, является снижение зависимости между Китаем и США, как кредитора и заемщика. Эта зависимость обеспечивала экономический рост и стабильность последних двух десятилетий. Политика изоляционизма, скорее всего, приведет к ее нарушению.

До недавнего времени в качестве оплаты за свои товары Китай получал не только деньги, но и американские долговые обязательства. В результате к 2015 году у Китая накопилось американских казначейских долговых бумаг на $1,3 трлн. Таким образом, Китай зависит от США так же, как кредитор зависит от своего крупного заемщика.

Одновременно с этим США зависят от Китая. Государственный долг США к настоящему моменту приблизился к $20 трлн. Возможность США выплачивать проценты по такому колоссальному долгу в первую очередь основана на рекордно низких процентных ставках и отсутствии инфляции.

В свою очередь, главной причиной низкой инфляции и нулевых процентных ставок был поток дешевых товаров из Китая и готовность главных кредиторов США (и в первую очередь опять же Китая), предоставлять фактически бесплатные кредиты.

Изоляция от Китая — главного кредитора — практически неизбежно приведет как к росту инфляции, так и к повышению процентных ставок. Но рост ставок всего на 1% увеличит процентные платежи США на $200 млрд. Если же ставки вернутся к своему среднеисторическому диапазону 5-6%, ежегодные процентные платежи Америки увеличатся более чем на полтриллиона долларов, что сравнимо со всем военным бюджетом США.

Таким образом, Америка зависит от Китая, как заемщик зависит от кредитора. Эта взаимная финансовая зависимость США и Китая является одной из основ, на которой строятся отношения двух крупнейших стран мира. Изоляционистская политика грозит смещением этой зависимости, что чревато структурными сдвигами как в американской, так и мировой экономике.

Самое опасное, что этот процесс уже начался. Начиная с мая 2016 года, когда кандидат Трамп в интервью CNBC предложил «провести переговоры о дисконтировании долга США», Пекин начал активно избавляться от американского государственного долга. К настоящему моменту он сократил его с $1,25 трлн примерно до $1 трлн. В последнее время скорость продаж увеличилась и составляет порядка $50 млрд в месяц. Если динамика сохранится, то уже к концу этого года владение Китаем американского долга сократится до несущественных размеров.

Однако американские рынки пока этого не замечают из-за тактического маневра, к которому прибег Пекин.

Чтобы продать такой большой объем американского долга, не вызывая при этом паники и преждевременного падения его стоимости, нужно было найти убедительную причину. Следуя концепции книги Сунь Цзы «Искусство войны», Китай объяснил продажи американского долга внутренними проблемами — замедлением экономики и падением юаня. Похожей тактике следуют продавцы подержанных машин, придумывая причину продажи.

Доллары, высвобождающиеся от продажи американских гособлигаций, Пекин стал выдавать в виде кредитов китайским компаниям и частным лицам для покупки иностранных компаний и недвижимости за рубежом. В случае попыток нового президента США «дисконтировать» или инфлировать госдолг США эти активы не пострадают и сохранят свою стоимость.

Средства массовой информации же трактовали это как признак замедления китайской экономики — мол, китайские компании не могут найти выгодных инвестиций внутри страны и вынуждены направлять капитал за рубеж.

Выдача кредитов Пекином в свою очередь привела к снижению валютных резервов, росту долговой задолженности, а также оттоку капитала из Китая. Эти процессы хорошо вписались в общую парадигму замедления китайской экономики: рост долга внутри Китая дал новый повод для разговоров о китайском кредитном пузыре, а отток капитала и снижение резервов средствами массовой информации были объяснены паникой рядовых китайцев из-за падения юаня и скупкой ими долларов. В результате этого тактического приема распродажа Китаем американского долга пока в основном остается незамеченной.

Таким образом, в ответ на угрозу дисконтирования долга Китай ответил продажей этого долга. Опасность этого процесса в том, что таким образом начинает раскручиваться маховик взаимной изоляции, постепенно снижая зависимость США и Китая друг от друга.

Что дальше?

Следующий шаг за Трампом. На первый взгляд, изоляция может казаться простой и оправданной стратегией. Однако, как показывают исторические аналогии с первыми двумя Опиумными войнами, она может привести к обратному результату.

Изоляция будет означать закрытие для американских компаний мировых потребительских рынков, которые уже значительно превысили по своему размеру американский рынок. Изоляция также, скорее всего, приведет к дестабилизации американского долга и снижению взаимозависимости Китая и США, что сделает отношения между двумя крупнейшими странами намного менее устойчивыми.

Если все же будет сделан выбор в пользу глобализации, США придется найти ответы на целый ряд вопросов. Главные из них — как остановить потерю капитала, не теряя преимуществ глобализации; как конкурировать с Китаем, не прибегая к логике «Третьей Опиумной войны»?