У владельца «Мечела» Игоря Зюзина есть настольная книга — «Черный лебедь» американского экономиста и трейдера Нассима Талеба. Этот бестселлер вошел в серию книг «Библиотека Сбербанка», которую банк-кредитор «Мечела» издает с 2009 года. Книги этой серии объединены общей идеей: как настроить себя на самосовершенствование и раскрытие внутреннего потенциала, говорится на сайте корпоративного университета Сбербанка. Зюзин как-то признавался, что готов подписаться под каждым словом Талеба: «Это моя философия».
Черный лебедь — это аномальное событие огромной силы воздействия, наступление которого на первый взгляд ничто не предвещало в прошлом, но в дальнейшем оно кажется объяснимым и предсказуемым. Черные лебеди могут давать как положительный, так и отрицательный эффект.
Сейчас к Зюзину слетаются «добрые» черные лебеди. Он договорился о реструктуризации долгов с крупнейшими кредиторами, цены на коксующийся уголь в моменте превышали $300 за т, акции «Мечела» растут и достигли уровня конца 2012 года. Впрочем, один из кредиторов рекомендует владельцу компании не обольщаться. У банкира на столе лежит другая книга из «Библиотеки Сбербанка» — «На этот раз все будет иначе» Кармен Рейнхарт и Кеннета Рогоффа. «И временами мне очень хочется подарить ее Зюзину», — улыбается банкир.
Жизнь под прессом
Осень 2014 года. Арбитражные суды завалены исками к «Мечелу»: долговая нагрузка достигала 13 EBITDA, заработанных денег не хватало на обслуживание долга, компания допустила дефолт по кредитам. Обменять $3 млрд из $8,3 млрд долга на 75% «Мечела» Зюзин категорически отказался. Еще одно предложение — продать компанию кредиторам за $5 — гневно отверг: на бирже его пакет стоил $500 млн. А банкротства бизнесмен не боялся, хотя, казалось, его компания уже идет именно этим путем.
Банки стали увеличивать резервы по рискам на «Мечел». В переводе с банковского языка это означало, что долг стал проблемным, и надежды на его погашение все меньше. Газпромбанк и ВТБ, по данным собеседников Forbes, были чуть сдержаннее: их резервы на «Мечел» доходили до 50% и 40% по РСБУ соответственно. «У нас никогда не было резервов ниже рекомендуемых и мы их динамически меняли по мере развития ситуации», — объясняет топ-менеджер одного из банков. По его словам, тема создания 100%-ного резерва не обсуждалась, потому что фактического убытка по ссудам «Мечелу» быть не могло, раз они обеспечены залогами. «Если бы дело шло к 100%-ному резерву, то ужасно долго: эта компания развлекала бы нас еще пару лет», — уверяет собеседник Forbes.
А вот Сбербанк развязал себе руки для более активных действий, включая банкротство, создав 100%-ный резерв (по РСБУ) на весь долг «Мечела». Если у банка фантастически удачный год и он хочет агрессивно поиграть, то может довести резерв и до 100%. Создавая такой резерв, кредитор говорит рынку: «Мне все равно, что будет происходить с этим заемщиком». «Резервы можно восстановить, если история окажется успешной: это прекрасный механизм перебрасывания результата с года на год, — объясняет один из банкиров. — Все, что удастся вытащить, — твоя прибыль в следующем году». Создавая 100%-ный резерв на «Мечел», Сбербанк немного уменьшил свой положительный финансовый результат, но при его масштабах это вполне приемлемо.
Банки готовы добиваться банкротства «Мечела» — об этом в разное время говорили топ-менеджеры самих банков, и настойчивее всех был Герман Греф. Им вторили чиновники разных мастей. Банкротство «Мечела» неизбежно в условиях непосильной для компании долговой нагрузки, даже говорил тогда прежний министр экономического развития Алексей Улюкаев. И после каждого такого выступления акции «Мечела» в Москве и Нью-Йорке пробивали очередное дно.
Но теперь, когда план реструктуризации принят, один из кредиторов уверяет, что тема банкротства «Мечела» никогда серьезно не обсуждалась. Источник Forbes ранее рассказывал, что когда помощник президента по экономическим вопросам Андрей Белоусов изучил ситуацию с долгами «Мечела», его вердикт был однозначным: банкротство компании обрушит банковскую систему. Долг «Мечела» составлял примерно 20–25% капитала Газпромбанка, примерно 10–15% капитала ВТБ и 3% капитала Сбербанка. Якобы поэтому банкам невыгодно банкротить «Мечел». Участники банковской системы не согласны.
Банкротство «Мечела» не обрушило бы банки, банкротство трех таких, как он, — возможно, объясняет один из кредиторов. Если оставить в стороне какие-то эмоции, не было ощущения, что есть экономический смысл это делать, ведь банкротство не решало никаких проблем ни компании, ни банкиров, уверяет он: была бы утрачена крупная промышленная группа, а банки лишились бы даже тех платежей, которые шли, ведь в процедуре банкротства должник не платит долг и проценты. И еще один тезис. Банкротить компанию, которая показывает операционную прибыль, не самое очевидное решение, продолжает банкир: «Мечел» — не труп и никогда им не был. Все, что было нужно, — уменьшить платежи по кредитам».
Битва за выживание
Наиболее вероятным вариантом решения проблемы с долгом «Мечела» было все-таки вхождение кредиторов в капитал в обмен на списание части долгов, рассказывают источники Forbes. Но девальвация рубля открыла дополнительные сценарии реструктуризации. Рублевый долг компании сократился на треть, а больше половины выручки «Мечел» получает в валюте. «Можно сказать, Зюзину повезло, черный лебедь прилетел», — говорит кредитор. Только нужно было в реструктуризацию завести всех кредиторов: если не выступить одним фронтом, компанию не спасти.
Согласием Газпромбанка Зюзин заручился еще осенью 2014 года, а переговоры с ВТБ и особенно со Сбербанком шли сложнее. С Зюзиным Греф не хотел иметь никаких дел. «Rothschild Group, нанятая специально для переговоров с Грефом, не смогла с ним договориться. Даже бывшего канцлера ФРГ Герхарда Шредера присылали как агента влияния, но и это не помогло», — рассказывает один из собеседников Forbes.
Дело было в том числе и в личности самого Игоря Зюзина. Он человек сложный, подозрительный, всегда на стреме» — бдительный до фанатизма, вспоминает собеседник Forbes. «Поначалу он совершенно не слышал нас. Примерно раз в неделю считал, что его рейдят», — вспоминает он. Впрочем, признает банкир, желающие «разделить «Мечел» и «дать «порулить» хорошим людям» действительно были.
До реструктуризации для обслуживания долга в 2016 году «Мечелу» нужно было 183,2 млрд рублей. Таких денег у компании не было. В 2014 году операционная прибыль «Мечела» составила 12,2 млрд рублей, а в 2015-м — 29,2 млрд рублей.
Месяцы тяжелых переговоров о реструктуризации привели к следующему результату. Три банка, на которые приходится 67% задолженности, согласились на отсрочку погашения основной суммы долга на четыре года с последующим погашением по графику в течение трех лет; льготные процентные ставки (ключевая ставка ЦБ +1,5%). Часть кредиторов также согласилась на капитализацию процентных платежей сверх 8,75% в течение четырех лет и конвертацию в рубли долларовой задолженности. «Мечел», в свою очередь, предоставил кредиторам дополнительное обеспечение.
Но у каждого банка были и особые условия. Например, Газпромбанк получил право «оперативного мониторинга «Мечела» для повышения его прозрачности для кредиторов». Этим мониторингом занимается советник руководителя Газпромбанка Андрея Акимова Тигран Хачатуров, который входит в совет директоров компании с февраля 2016 года. А особым условием реструктуризации со стороны Сбербанка было погашение 31,5 млрд рублей долга — довольно существенная сумма для компании. Условия реструктуризации вступали в силу только в том случае, если с ними согласны все три банка, поэтому очень важно было найти деньги для Сбербанка.
Газпромбанк и ВТБ не хотели увеличивать риски на «Мечел» и брать на себя еще сверху 31,5 млрд рублей. Наоборот, банки искали и ищут до сих пор возможность переложить часть риска «Мечела» на другой актив. «Нужен был актив, который не был бы сильно операционно связан с «Мечелом» — раз, и не генерил бы для группы много денег, что важно, — два, и имел бы потенциал стоимости — три. Все это совпало на Эльге, потому что проект находится на первой стадии развития, денег много не приносит, требует много инвестиций, имеет огромный потенциал стоимости в будущем и операционно действительно не очень связан с «Мечелом»», — объясняет человек, близкий к Газпромбанку. Чтобы выполнить особое условие Сбербанка, «Мечелу» пришлось продать 49% Эльгинского угольного месторождения Газпромбанку за 31,5 млрд рублей.
После реструктуризации сумма, необходимая в 2016 году для обслуживания долга, сократилась примерно до 60 млрд рублей. «Вот за что была битва», — объясняет один из кредиторов. Искомая сумма включает в себя 31,5 млрд рублей для Сбербанка. Кроме того, уточнил представитель «Мечела», в 2016 году нужно было заплатить около 30 млрд рублей процентов. Есть ли у «Мечела» такие деньги сейчас?
Операционная прибыль компании за первые девять месяцев 2016 года составила 28,8 млрд рублей. С начала 2016 года цены на коксующийся уголь выросли в три раза и на споте превышали $300 за 1 т, поэтому прогноз финансовых показателей «Мечела» за 2016 год хороший. «Думаете, сделали реструктуризацию и все сразу классно стало? — вопрошает банкир. — Нет. Но гораздо лучше, чем было: мы улучшили качество долга, улучшили обеспечение, переложили часть риска на другую компанию».
Игры с фортуной
Зюзин не считает себя игроком, но знакомые с ним люди уверены, что по натуре он игрок. Иногда бизнесмен играет против тренда и проигрывает. Например, будучи уже изрядно закредитованным в 2009 году, «Мечел» вдруг объявил о покупке американской компании Bluestone Сoal у семьи американского бизнесмена Джеймса Джастиса. Сделку планировали еще до кризиса, но кредиторы не могли предположить, что в кризис они продолжатся, да еще и приведут к сделке.
«Они не могли платить по долгам, просили продлить кредиты и вдруг — бабах — купили Bluestone. Это был самый странный ход, который кто-либо предпринял в кризис. Это прекрасная иллюстрация отношения Зюзина к риску», — рассказывал Forbes несколько лет назад один из участников процесса реструктуризации долгов «Мечела». Покупка Bluestone стала одной из самых неудачных инвестиций Зюзина: он заплатил за американскую компанию $436 млн, а вернул ее прежним владельцам за $5 млн.
Но есть и успешные партии игры с фортуной. В начале 2016 года «Мечелу» нужно было купить валюту. По условиям договора сторон о конвертации долларовых кредитов в рублевые нужно было купить валюту на бирже для определения курса конвертации. Доллар тогда стоил дороже 70 рублей, а в некоторые дни даже больше 80 рублей, но Зюзин хотел купить дешевле и на уговоры «потом будешь покупать по 90» не поддавался. Время поджимало, конверсионные операции нужно было завершать.
Наконец, Зюзин дал распоряжение брокерам купить доллары по 68 рублей и ждал. Доллар все не дешевел и даже наоборот — дорожал, но потом на какой-то короткий момент пробил 68 рублей и снова пошел резко вверх. «Это иллюстрация одного: человек — игрок. Сделал ставку на тренде в обратную сторону, тренд резко поменялся, его ставка сыграла и тут же все улетело вверх», — рассказывает собеседник Forbes. Возможно, это черный лебедь прилетал.