Семья Форбс на протяжении всей своей истории борется с утверждением, что негоже считать чужие деньги. Сегодня во главе — внук основателя, а сам журнал — лишь часть активов семьи
Берти Форбс давал детям по 10 центов на карманные расходы и отчитывал жену за излишнюю расточительность. Лишь один раз — в свое 50-летие — он расщедрился на царские подарки, дав каждому из трех своих сыновей по облигации ценой $1000. Впрочем, когда младший — 10-летний Малкольм — захотел продать свою ценную бумагу, а часть вырученных денег потратить на велосипед, о котором давно мечтал, отец запретил: облигации не для продажи, это гарантия безбедного будущего. Этому не суждено было сбыться: вскоре экономический кризис обесценил подарок Форбса-старшего, и Малкольм с братьями остались и без вкладов, и без покупок мечты. Возможно, именно эти события определили будущее Малкольма, вставшего у руля Forbes в середине 1950-х.
Малкольм Форбс: «Чтобы зарабатывать, надо тратить»
Так и не получивший велосипед и уже в детстве узнавший, каково это — потерять все свое состояние в огне финансового краха, Малкольм стал буквально одержим двухколесным транспортом (правда, мотоциклетным) и идеей того, что деньги не должны залеживаться. «Чтобы зарабатывать, надо тратить», — любил повторять он.
Наследник многомиллионного состояния, единственная трагедия в жизни которого — отказ родителей купить велосипед. Во время Второй мировой Малкольм, имевший плохое зрение, сменил очки на новые по тем временам контактные линзы и в 1942 году добровольно отправился в армию, а в 1944-м угодил в мясорубку открытого союзниками второго фронта. Солдаты его 334-го полка 84-й пехотной дивизии оказались в числе первых американцев, вступивших в бой с немцами на их исконной земле.
Пройдя Францию, Бельгию и Голландию, они вплотную подошли к линии Зигфрида — старой границе Германии, еще в золотой период Третьего рейха в 1936–1940 годах превращенной в комплекс оборонительных сооружений. Тогда готовящийся к войне Гитлер не жалел сил и средств на строительство вала, призванного прикрыть западную границу страны, и вот теперь, в ноябре 1944-го, Малкольм Форбс с сослуживцами уперлись в эту разветвленную систему укреплений, уходящую в глубину на 35–100 км, а в длину растянувшуюся почти на 630 км.
Добавляло трудностей и то, что в месте их наступления по ту сторону фронта оказалась элита войск СС — легендарная 1-й дивизия «Лейбштандарт Адольф Гитлер», получившая от фюрера приказ до последней капли крови защищать Ахен, где в Средние века короновали императоров Священной Римской империи.
В какой-то степени сержанту Форбсу повезло — будучи в своем взводе пулеметчиком, он участвовал в операции по спасению попавших в окружение сослуживцев, когда получил тяжелое ранение в бедро и был отправлен в тыл, а потом домой. Те 10 месяцев, что Малкольм провел в госпиталях, не зная, удастся ли врачам спасти его ногу, легкими не назовешь, но оставшихся в Германии солдат его 334-го полка ждало испытание еще серьезнее.
С тяжелыми потерями пройдя Ахен, они на пять месяцев увязли в Хюртгенском лесу, где завязалось самое затяжное для американской армии сражение Второй мировой. Останься Форбс в строю, у него были бы все шансы пополнить список жертв этой битвы: американцы потеряли там каждого четвертого из своей 120-тысячной армии.
Поправившись, вчерашний солдат, награжденный Бронзовой звездой и Пурпурным сердцем, пробует свои силы в политике и на волне популярности ветеранов дважды выигрывает местные выборы: сначала в городской совет Бернардсвиля, потом в сенат штата Нью-Джерси, в котором работает с 1951 по 1957 год. В мечтах амбициозного Малкольма уже маячит президентское кресло, но два подряд поражения на губернаторских выборах охлаждают его пыл. Тем временем в 1954 году умер его отец, и, пока Форбс-младший был занят политикой, во главе компании оказался старший из сыновей — Брюс.
Потеряв шансы на кресло президента страны, Малкольм нацелился на кресло президента семейного бизнеса и начал скупать у родственников акции Forbes, постепенно выходя на первые роли. «Победитель сначала должен узнать вкус поражения» — сказал он однажды.
Изменив свою цель, Форбс-младший поменял и свой стиль. Классические костюмы уходят в прошлое, уступая место более неформальной одежде, а место встреч с избирателями в его жизни занимают светские мероприятия.
Если Форбс-отец сделал журнал трибуной для своих статей, дав ему свой голос и переключив внимание бизнес-аудитории с цифр на стоящих за ними людей, то Малкольм превратил себя самого в живую обложку журнала, всем своим бытом рекламируя образ жизни успешных бизнесменов.
Он cтановится героем светской хроники, о чьих увлечениях воздухоплаванием, мотоциклами и коллекционированием ходят легенды. Впрочем, не все одобряют такой стиль. Так, многие родственники продают Малкольму свои акции Forbes просто потому, что боятся, что те вот-вот обесценятся — уж слишком эксцентричным выглядит временами новый глава компании.
Но за внешней мишурой скрывается точный расчет. Замок Шато де Баллеруа в Нормандии, особняк на 10 спален в центре Лондона, остров на Фиджи, 150-футовая яхта «Горец» (название — дань шотландским корням), частный Boeing 727, украшенный девизом «Инструмент капиталиста», вертолет, 68 мотоциклов, коллекции аэростатов, яиц Фаберже, игрушечных солдатиков, моделей кораблей и даже сам офис редакции журнала — помпезное здание на Пятой авеню — показывали, что Forbes процветает на равных со своими героями-миллионерами, ведь только штаб-квартиры самых успешных из них находятся поблизости.
Во времена, когда богатство стало национальной идеей, Forbes для многих казался ориентиром, а попадание в его ежегодный список богатейших — целью и мерилом успеха (таким же, как офис на Манхэттене). Сам Малкольм попал в рейтинг в 1982 году, когда его впервые расширили до 400 человек, и занял в нем последнее место (причем без указания размера состояния), составив компанию бывшему работодателю своего отца Херсту.
Как Хью Хефнер в Playboy, Форбс в своем журнале становится главным проповедником его ценностей и своеобразным лидером закрытого клуба, попасть в который мечтают все читатели. Помните его слова о том, что надо зарабатывать на жизнь тем, что больше всего нравится? Так вот самому Малкольму помимо журнального бизнеса, безусловно, нравились две вещи — приключения и коллекционирование, что лишний раз подтверждают названия его книг: «Вокруг света на воздушном шаре и мотоцикле» и «Больше, чем я мог себе представить: коллекционирование длиною в жизнь».
В своих полетах на аэростатах он бьет шесть мировых рекордов, став, кроме прочего, первым человеком, пересекшим Америку на воздушном шаре. «Ни один другой спорт не сравнится с этим! Воздухоплавание — это постоянный вызов, множество эмоций, особая эстетика и командная работа», — скажет потом Форбс. Вписывает Малкольм свое имя и в историю мотоспорта, став первым американцем, которому удалось устроить мотопробег по территории СССР. О том, насколько трудно было получить разрешение на въезд за железный занавес колонны Harley-Davidson с вымпелами «Инструмент капиталиста», можно только догадываться. На самом деле Форбс и сам до конца не верил, что визы дадут, и уже готовил запасной маршрут по Европе, но в последний момент его связи сработали и невозможное стало возможным.
В большинстве приключений магната часто сопровождали его повзрослевшие дети — четверо сыновей и дочь (и воздухоплавание, и мотоциклы появились в его жизни ближе к 50-летию). Они же помогали отцу пополнять его коллекции.
Замок Форбса в Нормандии при помощи сына Кристофера превращается в сокровищницу, полную живописи и исторических реликвий, среди которых — документ о браке Наполеона Бонапарта и Жозефины, очки, которые были на президенте Линкольне во время его убийства в театре Форда, первый в истории набор игры «Монополия» и, конечно, бесценные предметы искусства.
Одна только коллекция вещей эпохи Наполеона III заслуживает отдельного музея: 500 картин и рисунков, более 1300 писем, рукописей и документов, а также многие другие редкие вещи, например королевская мебель или военная форма, которую в 1869–1870 годах носил сын Наполеона принц Эжен.
Одновременно пополняются другие собрания Форбса: его коллекции картин эпохи Возрождения завидуют музеи, коллекция оловянных солдатиков насчитывает 15 000 редчайших экземпляров, собрание моделей кораблей включает экземпляры, цена которых превышает $20 000, собрание вин может похвастать самой дорогой бутылкой в мире — Шато Лафит 1787 года, купленной за $157 000 (хотя его подлинность позже будет оспорена). В общем, когда в его нормандский замок на организованный хозяином фестиваль аэростатов съезжаются гости, их есть чем удивить. В том числе воздушным шаром в виде гигантского Harley-Davidson, объединившим две страсти своего владельца.
Но все это не капризы миллионера, а часть продуманной стратегии. Через аукционы и увлечение собирательством Форбс заводит новые знакомства и укрепляет старые связи, которые позволяют его империи иметь могущественных заступников в самых разных областях и, конечно же, богатых инвесторов. Во многом именно эти знакомства помогали журналу сохранять ту самую независимость, о которой бредил Берти Форбс. Личные знакомства давали Малкольму доступ к информации, о которой простым журналистам оставалось только мечтать, и позволяли сглаживать конфликты из-за тех или иных материалов, не теряя рекламодателей.
Даже страсть к ювелирным шедеврам Фаберже Малкольм направил на благо журнала: одна из рекламных кампаний Forbes была построена на фотографиях яиц из коллекции медиамагната с подписями «Карл Фаберже знал свое дело. Журнал Forbes знает свое. Forbes — инструмент капиталиста».
Наверное, до Малкольма никто не использовал подарки жене в рекламе своей компании, а ведь первая работа Фаберже в коллекции Форбса — «Яйцо герцогини Мальборо» — была куплена им в 1965 году именно в качестве подарка Роберте на 20-летие их свадьбы. С нее и началась охота Форбса за этими раритетами, которых в мире насчитывается несколько десятков.
«Если кого-то интересует мой совет на тему коллекционирования, — напишет Малкольм в своей книге, — я повторю старую истину: покупайте только то, что вам нравится, и оценивайте любое дело с точки зрения того, сколько удовольствия и удовлетворения оно вам приносит». Судя по тому, что всего за два года коллекция Форбса станет крупнейшей из частных, изделия Фаберже приносили ему немало положительных эмоций.
В 1967 году девять драгоценных яиц были выставлены в лобби журнала в честь его 50-летия. Таким образом, по богатству экспозиции Фаберже вход в редакцию Forbes лишь немного уступал Оружейной палате Московского Кремля, где на тот момент хранилось 10 яиц Фаберже.
Форбс не только купается в роскоши сам, но и купает в ней партнеров и рекламодателей, охотно предоставляя им свои самолеты, яхты и дома, а те, в свою очередь, не менее охотно размещают в его журнале рекламу и включаются в его проекты. В итоге во многом благодаря личности владельца прибыль и тиражи Forbes при Малкольме достигают рекордных отметок (за первые 10 лет его руководства тираж журнала, который в 1940-е годы немногим превышал 100 000 экземпляров, достигает отметки 625 000).
Владелец и главный редактор Forbes жил на широкую ногу не только потому, что это красиво, но и потому, что это создавало журналу выгодный образ и напрямую отражалось на бюджете. В богатой Америке рейгановских 1980-х он был одним из самых известных людей, и ему же было суждено поставить в этих 1980-х жирную точку, устроив самую пышную вечеринку десятилетия.
В 1989 году на празднование 70-летия Малкольма во дворец в Танжере было приглашено 800 гостей (в два раза больше, чем могло попасть в ежегодный список его журнала). Полдюжины американских губернаторов, бывший госсекретарь США Генри Киссинджер, будущий президент Дональд Трамп, медиамагнаты во главе с Рупертом Мердоком, главы корпораций... На уик-энд в Марокко гостей доставляли арендованные лайнеры, включая сверхзвуковой «Конкорд», а во дворце вновь прибывших встречал именинник, сидящий на троне рядом с Элизабет Тейлор, с которой его связывала давняя дружба.
Развлекательную программу на празднике обеспечивали 600 артистов и 300 всадников, имитировавших конные бои, когда же зрителям надоедало шоу, они могли развлечься, катаясь на яхтах, среди которых выделялись две жемчужины — 95-футовая парусная «Синсерити» главы Fiat Джанни Аньелли и 180-футовая моторная «Леди Кристина» Роберта Максвелла (на которой, к слову, тот и погибнет тремя годами позже).
Казалось, Малкольм находится на пике своей карьеры и до ее конца еще далеко, но медиамагнат после той шумной вечеринки в Марокко проживет всего полгода. В феврале 1990 года он умрет во сне от остановки сердца, прилетев накануне на собственном самолете с турнира по бриджу между американскими бизнесменами и представителями британского парламента, который проходил в его же резиденции в Лондоне.
Продолжение следует...
Читайте также: «Семейная ценность. Глава первая: Берти Чарльз Форбс»