В отделении ЭКО
Здесь всегда многолюдно. В коридоре ждут приема и пары, и женщины, молодые и не очень, все пришли сюда уже после многочисленных попыток «решить вопрос» без привлечения врачей, а кто-то тут уже не первый раз, а у кого-то за плечами несколько неудачных попыток ЭКО…
У специалистов ЭКО — как, впрочем, и у всех остальных врачей центра — не бывает выходных, ночей и праздников: они отталкиваются от цикла созревания яйцеклеток их пациенток. В отделении ЭКО — кабинеты, где принимают врачи-репродуктологи, операционная, где проходят операции по пункции яичников и переносу эмбрионов, и на закрытой части этажа, куда не пускают посторонних, — эмбриологическая и андрологическая лаборатории и криохранилище, где в огромных, похожих на бидоны сосудах с жидким азотом хранится биоматериал — замороженные яйцеклетки, сперма и эмбрионы.
ЭКО — это процедура, при которой оплодотворение яйцеклетки происходит в лаборатории. Двадцать лет назад она была такой же экзотичной, как полет в космос, десять лет назад — крайней мерой, когда уже ничего не помогло. Сегодня стало достаточно стандартной процедурой, причем доступной не только состоятельным людям: ЭКО делают и по ОМС, в том числе и в Перинатальном центре «Мать и дитя». Поэтому сейчас если у пары год не наступает беременность, то врачи проводят обследование и рассматривают ЭКО как один из потенциальных способов решения проблемы, причем и если у пары бесплодие, и если у будущих родителей в роду есть генетические заболевания, и если родители уже в возрасте, и если уже были случаи рождения детей с хромосомной патологией (с синдромом Дауна) — ведь среди революционных достижений в этой области одно из главных — это возможность сделать полную генетическую диагностику эмбриона и перенести в полость матки здорового будущего малыша.
Мария Аркадьевна Милютина — врач-репродуктолог, «крестная мама» сотен детей, родившихся методом ЭКО, рассказывает нам об этом в своем кабинете, в перерыве между пациентами.
— Далеко не всем, кто пришел на прием репродуктолога, мы сразу же предлагаем ЭКО, — объясняет она. — Есть пациенты, чьи проблемы можно решить другими методами — например, инсеминацией — введением в полость матки специально подготовленной и очищенной спермы. Есть те, кому врачи вообще отказывают. Например, два года к нам ходила пациентка, которой 72 года. Она хотел воспользоваться донорской яйцеклеткой и донорской спермой, но мы, разумеется, вынуждены были ей отказать: если очень постараться, можно сделать беременность и в 90 лет, но дальше встает вопрос вынашивания и рождения здорового доношенного ребенка, а кроме того, беременность в 72 года — это, конечно, недопустимый риск для женщины.
Частые пациенты отделения — люди в возрасте, женщины, которые до 40 лет делали карьеру, а теперь не могут забеременеть, «возрастные» родители, потерявшие детей, и даже те, кто хочет ребенка после ЭКО, потому что они прочитали, что дети, рожденные после ЭКО… умнее.
— Есть такой миф, — улыбается Мария Аркадьевна, — потому что было проведено исследование, в котором дети после ЭКО действительно демонстрировали лучшие показатели интеллекта, чем дети после естественного зачатия, но оно было перепроверено, и оказалось, что этим детям просто уделяют больше внимания, чем детям от естественного зачатия, потому что они очень долгожданные, в результате они могут в чем-то развиваться лучше.
Кстати, вопреки другому мифу, и худшего здоровья у детей после ЭКО не наблюдается. Худшие результаты по сравнению с детьми, рожденными после естественного зачатия, диагностируются только в том случае, если исследователи сравнивают всех детей, рожденных после естественного оплодотворения и после ЭКО, потому что в случае с ЭКО на прядок выше процент многоплодных беременностей, а близнецы всегда по определению обладают худшим здоровьем, чем дети после одноплодной беременности (и, кстати, поэтому врачи рекомендуют трижды подумать тем, кто приходит на ЭКО, потому что хочет близнецов, тем более что после 2009 года в ПМЦ уже не пересаживают по три эмбриона, все меньше пересаживают два, и двойни рождаются реже; в любом случае, ЭКО с близнецами — это не два ребенка за те же деньги, а осложненная беременность. Двойня, тройня — это почти всегда осложнение, всегда преждевременные роды, дефицит массы тела детей и т. д.). Здоровье детей связано с возрастом их родителей, с тем, как протекает беременность (а это зависит от того, какие болезни были у мамы до беременности, которые, кстати, во многом и мешали ее наступлению) и с тем, многоплодная или одноплодная беременность. Правда, многоплодной она может стать даже после пересадки одного эмбриона — если он разделится на два или даже на три.
Отличие пациенток отделения ЭКО десятилетней давности и сегодняшних — в том, что все эти годы рос средний возраст приходящих сюда женщин.
— В 2008 году, когда отделение только открылось, к нам приходили женщины в среднем примерно 30 лет, — говорит Мария Аркадьевна, — а сейчас возраст постепенно смещается к 35 годам, при этом приблизительно трети пациенток 40 лет и больше.
Это связано с социальными факторами. Во-первых, распадается очень много браков, и часто женщины к 40-42 годам находят второго или третьего спутника жизни и приходят за детьми в новом браке. Во-вторых, сейчас все больше и больше тех, кто до сорока лет считает, что дети им не нужны. И это, конечно, очень больной вопрос, потому что часто приходят женщины, у которых в 40 лет уже нет запаса яйцеклеток, они на пороге климакса, и врачи могут им помочь только с донорскими яйцеклетками. С донорской же можно забеременеть путем ЭКО и в 40, и в 50, и даже в 60 лет, рекордсмен отделения — пациентка 67 лет!
Путь эмбриона
Пришедшие к репродуктологу пациенты для начала сдают множество анализов, проходят коррекцию обнаруженных нарушений и, возможно, делают стимуляцию, после которой вырастают несколько яйцеклеток. После этого врачи делают пункцию яичников и передают яйцеклетки эмбриологам. Дальше, после получения эякулята от мужа или с помощью донорской спермы происходит оплодотворение яйцеклетки в лабораторных условиях. Это и есть ЭКО. Оно бывает стандартное, когда яйцеклетка и сперматозоиды обрабатываются и дальше сами между собой в чашке Петри решают, кто кому нравится, и есть ИКСИ, когда эмбриолог выбирает яйцеклетке самого достойного сперматозоида, микроиглой прокалывает мембрану яйцеклетки, вводит в нее сперматозоид и производит оплодотворение.
Дальше полученные эмбрионы развиваются в условиях лаборатории от 3 до 5 дней. Врачи их наблюдают и принимают решение: сделать перенос в матку матери на 3-5 день их развития или… заморозить. Звучит необычно, но при этом вероятность того, что эмбрион приживется и беременность пройдет успешно, в полтора раза выше, чем если делать перенос эмбриона сразу. Это связано с тем, что при подсаживании замороженного эмбриона нет повышенного уровня гормонов, все происходит на естественном уровне, а не на том фоне, который был создан для стимуляции яйцеклеток. Кроме того, в последние годы появилась новая методика замораживания эмбрионов — так называемая витрификация, быстрое замораживание, когда выживает 99% эмбрионов. Сегодня многие клиники работают по стратегии «freeze all», то есть никогда не делают переносы в «свежем цикле». ПМЦ в этом плане более гибкий: здесь есть и «свежий перенос», но есть и «крио». И если приходит, например, пациентка с четырьмя неудачными попытками ЭКО, то первое, что ей предложат — это получить эмбрион в одном цикле, заморозить его, потом она отдохнет, а затем ей будет сделан криоперенос. Это важнейшее новшество десятилетия — то, что теперь можно эффективно замораживать эмбрионы. Десять лет назад в ПМЦ работали по методике медленного замораживания, когда выживали 35% эмбрионов, и 25% из выживших нормально прикреплялись. В марте 2008 года в Перинатальном центре открылось отделение ЭКО, а уже в июне 2008 года врачи отделения перешли на японскую методику витрификации, которую изобрел профессор Масашиге Куваяма, большой друг Перинатального центра, при которой выживают 99% эмбрионов, и если это генетически здоровый эмбрион, то он приживается в 70% случаев.
— Я помню, что когда буквально первый эмбрион, замороженный по методике витрификации, был перенесен сорокалетней пациентке, то мы с ней обсуждали план того, что будем делать дальше и когда назначим следующую стимуляцию, потому что было понятно, что беременность, скорее всего, не наступит — ведь эмбрион всего один, — говорит Мария Аркадьевна. — И когда потом пришел трехзначный ХГЧ (гормон, указывающий на наличие беременности и ее успешное развитие), я просто бросилась на шею эмбриологу, потому что тогда казалось просто невероятным, что может быть 50-60% частоты наступления беременности при переносе одного замороженного эмбриона.
Генетика двигается вперед колоссальными шагами, и отделение ЭКО Перинатального центра идет с ней в ногу. Сегодня к услугам пациентов ПМЦ — самые существенные достижения в области экстракорпорального оплодотворения.
Например, еще одно революционное новшество последних лет — то, что теперь врачи могут отщипнуть от эмбриона маленький кусочек ткани, отправить его на генетический анализ и посмотреть все 23 пары хромосом — десять лет назад смотрели только 7 хромосом. Эмбриону, состоящему на этот момент из примерно сотни клеток, это никак не вредит: на анализ берут клетки трофэктодермы — наружного слоя клеток, из которого потом образуется плацента. Поэтому теперь можно избежать таких тяжелых ситуаций, как раньше, когда проверяли семь хромосом, получали хороший результат, а потом обнаруживалась неразвивающаяся беременность или патология по другим хромосомам, которые просто не посмотрели, не могли этого сделать. Сегодня все это позволяет исключить предымплантационная генетическая диагностика эмбриона (ПГД). Этот анализ просто необходим в том случае, если в анамнезе пары есть генетические патологии. Это самый точный генетический анализ. При неинвазивном тесте, когда беременная женщина сдает кровь, смотрят 5 хромосом, при инвазивном — все 23 пары, но это небезопасное обследование. Здесь же есть возможность на самой ранней стадии развития эмбриона, до переноса его в матку, понять, все ли с ним хорошо, и принять решение о его переносе.
Еще одно нововведение, очень важное для тех, кто хочет познать материнство с помощью ЭКО, — появились препараты и методика, которые позволяют избежать синдрома гиперстимуляции яичников — частая история прошлых лет, когда в ответ на стимуляцию яичников у женщины скапливалась жидкость в животе и в легких, это происходило с 10% пациенток и считалось абсолютно нормальным. В последние пять лет в ПМЦ не было ни одного случая тяжелой гиперстимуляции, ее практически свели к нулю.
Успешное замораживание (и размораживание, что тоже немаловажно) яйцеклеток, спермы и эмбрионов приводит к удивительным парадоксам. Пара заморозила несколько эмбрионов и, постепенно пересаживая их и успешно беременея, стала многодетными родителями, и хотя разница между родами — несколько лет, все эмбрионы — ровесники. А вот другая история: пара родила ребенка методом ЭКО, а через несколько лет вернулась за новым, напрочь забыв о том, что в отделении хранятся их замороженные эмбрионы. Благодаря этому маме не пришлось снова проходить стимуляцию и пункцию яичника, хотя, конечно, пришлось оплатить несколько лет хранения «материала»... Можно также заморозить яйцеклетки и сперму (и это, конечно, гораздо проще, чем морозить яйцеклетку — не надо проходить стимуляцию, не надо проводить пункцию под медикаментозным сном). На Западе некоторые компании — например, Apple в США — оплачивают своим сотрудницам участие в программе заморозки яйцеклеток. Им это выгодно: до определенного возраста сотрудницы работают, не прерываясь на декрет, и не беспокоятся о том, что «часики тикают», потому что где-то в криохранилище их ждут их здоровые замороженные яйцеклетки и они смогут забеременеть, когда захотят. Мария Аркадьевна считает это хорошей практикой, если женщина пока не встретила своего единственного, если хочет до определенного возраста строить карьеру.
— Мы рекомендуем прибегнуть к замораживанию, чтобы отложить беременность до того момента, как женщина будет к этому готова, — говорит она. — Но замораживание яйцеклеток целесообразно делать до 35 лет. И, кстати, 10 лет назад мы говорили — да, у нас появилась методика витрификации эмбрионов, поэтому мы можем замораживать эмбрионы, но яйцеклетки мы замораживать не можем, это невозможно. Прошло два года — и мы стали замораживать яйцеклетки.
Однако как репродуктолог Мария Аркадьевна все-таки советует, планируя свою жизнь, не забывать про рождение детей. Потому что, конечно, когда в отделение ЭКО придет пациентка, ей помогут, но нет ничего лучше наступления естественной беременности в репродуктивном возрасте. И рекомендует иметь в виду тот факт, что сейчас все чаще рано встречается синдром истощения яичников — это означает, что у современных женщин климакс начинается раньше, чем у предыдущих поколений, и почему это происходит, пока неясно. Сегодня климакс нередко наступает в 40, а то и в 35 лет — не у всех, конечно, но у многих. Раньше такого не было.
— Когда я писала диссертацию по сниженному резерву яичников, — рассказывает Мария Аркадьевна, — я три года набирала материал, потому что тогда это была диковинка — молодая пациентка, у которой не было операций, физиологических причин — и вдруг яичники прекратили свою работу. Сейчас я наберу материал для диссертации за месяц приема. Конечно, мы на этом специализируемся и к нам в первую очередь идут именно такие пациентки, но сегодня об этом говорят и врачи женских консультаций. Поэтому, с одной стороны, благодаря косметологии и успехам медицины женские социальные рамки раздвигаются и в 50 лет можно чувствовать себя на 30, но совершенно не факт, что яичники чувствуют себя точно так же. И еще я призываю женщин не забывать, что репродуктивная система, так же, как и любая другая, любит тренировки. Если мышцы не упражнять двадцать лет, то человек потом не может встать с кровати. Если женщина не рожает до сорока лет, то истощение яичников наступит раньше. Еще сто лет назад — с точки зрения эволюции это совсем недавно — женщина начинала рожать в 18 лет и к 40 ей надо было закончить, чтобы вырастить тех детей, которых она уже родила, и остаться в живых, не умереть от послеродового кровотечения и т.д. Сейчас эти рамки очень сильно сдвинулись, но природа не может среагировать на это за два-три поколения, и пока все-таки желательно родить ребенка естественным путем до тридцати лет, это продлит репродуктивный возраст. Женщины, которые в 44 года рожают после ЭКО со своей яйцеклеткой, в большинстве случаев уже имеют детей. А женщине, которая до 44 лет подождала и пришла к нам за ЭКО, скорее всего, придется прибегать к донорской яйцеклетке. Социальные рамки расширяются, но биологические под них так быстро не приспосабливаются. Поэтому полезно время от времени делать анализ на АМГ, антимюллеров гормон, о котором хорошо бы знать всем женщинам, — он показывает запас яйцеклеток.
У мужчин ситуация тоже поменялась не в лучшую сторону. За последние сто лет Всемирная организация здравоохранения трижды меняла параметры нормы спермограммы — и каждый раз в сторону понижения планки. На сегодняшний день у абсолютно здорового мужчины по количеству сперматозоидов, по их подвижности спермограмма сейчас гораздо хуже, чем она была у мужчин такого же возраста в среднем 50 лет назад. И это — влияние того, где мы живем, что едим, что пьем, влияние нашего образа жизни и снижения физической активности.
К сожалению, обеспечив переселение эмбриона в матку, врачи не могут гарантировать стопроцентный результат. Эмбрион — это всего лишь зерно, которому нужна хорошая плодородная почва, каковой является внутренняя слизистая оболочка матки — эндометрий. С возрастом женщины его состояние естественным образом ухудшается: инфекции, операции, внутриматочные вмешательства и прочие внешние и внутренние факторы влияют на то, что эта почва становится все менее плодородной. Поэтому иногда эмбрион попадает в безжизненную пустыню, где его шансы на выживание крайне невысоки. Для успешного оплодотворения и вынашивания — будь то ЭКО, будь то зачатие в естественных условиях — одинаково важны и качество эмбриона, и качество эндометрия.
В операционной
В операционной большинство поверхностей для инструментов — подогреваемые. Когда происходит пункция яичника, яйцеклетку здесь же, в операционной, сразу под микроскопом помещают в чашку Петри и передают в эмбриологическую лабораторию. Ежедневно здесь делается 10-14 пункций и примерно 15 переносов.
С согласия пациентки мы с фотографом присутствуем на процедуре переноса эмбриона в матку. В операционной тихо и почти темно. Нам с фотографом показывают, где встать: после того как все будет готово, из двери, соединяющей лабораторию и операционную, выйдет эмбриолог с эмбрионом в катетере, и никто не должен ему помешать, потому что его задача — как можно скорее передать эмбрион врачу и как можно меньше держать его вне лаборатории и матки. Если изъятие яйцеклетки делается под медикаментозным сном, то перенос эмбриона со стороны выглядит не сложнее, чем просто процедура УЗИ: лежит пациентка Наташа, Мария Аркадьевна вводит ей наружный катетер и под контролем УЗИ проделывает манипуляции, глядя на экран. Попутно объясняет Наташе, нам, ассистентке:
— Вывожу шейку матки… Это среда, промываю шейку…
Мария Аркадьевна устанавливает наружный катетер — через него будет введен катетер, в котором эмбрион. Когда все сделано, она громко говорит в пространство:
— Мы готовы!
Это эмбриологам за дверью, которые ждут сигнала.
Не проходит и минуты, как дверь открывается и входит эмбриолог — естественно, как и все, присутствующие на операции, в хирургическом костюме, в маске, в шапочке. У нее в руке что-то вроде шприца с длинным хвостом. В конце этого «хвоста» и находится эмбрион. Она передает катетер Марии Аркадьевне, и та медленно вводит его в матку. Эмбриолог уходит, унося катетер: после процедуры в лаборатории обязательно смотрят под микроскопом, не остались ли драгоценные клетки в инструменте, и если да, идут обратно и второй раз проводят ту же процедуру. Для информирования врачей о том, успешна ли была первая попытка, у эмбриологов две фразы: «всё чисто» и «подождите!». Кстати, есть примета, которая часто срабатывает, что если пришлось во второй раз вводить катетер, то тогда эмбрион уж точно приживётся.
В Наташином случае этого делать не нужно: Мария Аркадьевна показывает ей на экране УЗИ светящуюся крошечную черточку — это и есть капелька среды с эмбрионом, который с первого раза оказался там, где нужно. Наташа спокойна и не спешит ликовать — далеко не все переносы заканчиваются удачной беременностью, и это не первая ее попытка, и все-таки ее глаза сияют.
В эмбриологической лаборатории
За дверью со строгой надписью «Вход только для эмбриологов» нет окон. Их и не должно быть: биологический материал, с которым здесь работают, боится естественного света. Здесь все особенное, специальное, продуманное до самых мелочей. Помимо того, что все оборудование из особых материалов, здесь предъявляются строгие правила к присутствующим в лаборатории. Во-первых, сюда очень ограничен вход. Во-вторых, во избежание «загрязнения» лаборатории бактериологическим и генетическим материалом, здесь многое запрещено: нельзя находиться без шапочек — чтобы никуда не попали волосы, запрещены к использованию духи — чтобы ароматические частицы не оказались в инкубаторах для эмбрионов, заполняющиеся тройной газовой смесью или углекислым газом в комбинации с воздухом, который инкубатор забирает из окружающей среды. Здесь нельзя, естественно, пить и есть, нельзя шуметь, нельзя делать ничего того, что может как-то навредить будущим детям, которые пока состоят из нескольких клеток.
Столы с микроскопами, за которыми работают эмбриологи, как и столы в операционной, с подогревом для сохранности биоматериала. На столах микроскопы. Рядом стоят инкубаторы, похожие на гигантские холодильники, и современные компактные планшетные инкубаторы.
Оплодотворение, самое таинственное событие в природе, происходит здесь, под микроскопом и под присмотром эмбриологов, если делается инвитро инсеминация — встреча яйцеклетки со сперматозоидами в культуральной чашке, или при их непосредственном участии, если надо внедрять малоподвижный сперматозоид в яйцеклетку с помощью микроманипулятора.
Людмила Викторовна Хилькевич, заведующая эмбриологической лабораторией, подробно рассказывает о процессе и объясняет, что до начала обработки эякулята — а сперму перед оплодотворением отмывают, удаляя через специальный градиентный фильтр нежизнеспособных и малоподвижных сперматозоидов, — должно пройти как можно меньше времени, поскольку быстро происходит окисление. И сообщает новость: если раньше считалось, что для мужчины оптимальное с точки зрения зачатие — после 3-5 дней воздержания, то теперь врачи придерживаются той точки зрения, что чем меньше паузы между предыдущей эякуляцией и той, в ходе которой предполагается зачатие, тем лучше.
— Если сперматозоиды долго «сидят на старте», они «стареют», повышается риск фрагментации ДНК, — объясняет Людмила Викторовна. — И качество сперматозоида после суток, а то и меньшего периода после предыдущего семяизвержения значительно выше.
При ИКСИ эмбриолог сам выбирает «жениха» для яйцеклетки. У врачей существуют определенные критерии, и они используют перед оплодотворением специальные вязкие растворы, замедляющие движение сперматозоидов, которые позволяют им хорошо рассмотреть их структуру, изучить особенности головки, шейки, хвостика. В естественных условиях сперматозоид просто обязан быть самым лучшим, самым подвижным, чтобы преодолеть огромное количество барьеров на пути к оплодотворению: пройти через шейку матки, матку, трубу, чтобы попасть в яйцеклетку, проникнуть через её фоликуллярные барьеры и блестящую оболочку, здесь же выбор чемпиона — на эмбриологе.
Людмила Викторовна рассказывает о достижениях в области эмбриологии, которые произошли за десять лет существования отделения ЭКО в ПМЦ и которые врачи ПМЦ сразу же начинали применять в своей практике. Это и возможность проводить предымплантационную генетическую диагностику, и то, что сегодня эмбриологи знают, что иной раз совершенно прекрасные и здоровые дети развиваются из «плохих» эмбрионов, которые с точки зрения врачей находятся на низком уровне морфологической классификации и имеют крайне низкие шансы прижиться и развиться. В прежние годы такие эмбрионы выбраковывались. Сегодня доказано, что они имеют шансы на имплантацию и могут оказаться вполне перспективными. Пациенты заполняют большое количество различных согласий, и пересаживая в условиях дефицита других неперспективный эмбрион, врачи порой наблюдают настоящее чудо.
— Мы никогда не можем поставить точку и сказать: этот эмбрион жить не будет, — говорит Людмила Викторовна и в подтверждение своих слов рассказывает историю. — У пациентки со сложной патологией сделали пункцию яичника, произвели оплодотворение и с большим трудом получили один-единственный эмбрион. Предымплантационное исследование показало, что у эмбриона нет части Х-хромосомы. Естественно, и врачи, и пациентка, и ее семья оказались перед очень сложной ситуацией. Семья проконсультировалась с западными генетиками, которые однозначно рекомендовали отказаться от переноса. На Западе такие эмбрионы не пересаживают, потому что в случае неблагоприятного исхода клиника несет большие судебные издержки. Тем не менее в ПМЦ было принято совместное решение эмбрион перенести, поскольку возможности получить другие не было. И в результате родился чудесный, совершенно здоровый малыш. Оказалось, что при проведении анализа по какой-то причине не считалась информация об Х-хромосоме, говоря простым языком, ее часть спряталась, хотя и была….
Если оплодотворение произошло, соединившиеся яйцеклетка и сперматозоид образуют эмбрион. Если предполагается замораживание эмбриона, то это происходит поэтапно, а затем он помещается в небольшой контейнер с жидким азотом, который громко называется ванной, и переезжает на хранение в криохранилище. В гигантских пронумерованных «бидонах» (сосудах Дьюара) с азотом ждут своего часа десятки тысяч будущих людей, замороженные эмбрионы, яйцеклетки и сперма. Людмила Викторовна открывает один из контейнеров — оттуда дышит холодом и валит густой пар. К краю сосудов прикреплены маленькие контейнеры, в каждом из которых — множество цветных «соломинок»: в них эмбрионы. У сперматозоидов контейнеры гораздо большего размера, они хранятся в ампулах, потому что если эмбрион — это несколько клеток, то сперматозоиды замораживают тысячами и миллионами — весь эякулят.
Пациенты платят за хранение — за год, три, пять лет. Правами на замороженные эмбрионы обладают оба супруга, и для того чтобы их перенести в матку женщине, передать бесплодной паре, если супруги решили больше не рожать, или наоборот уничтожить, они должны прийти вдвоем и написать заявление. В случае развода бывают сложности. Случалось, что бывшие жены пытались обманным образом организовать себе перенос совместно полученного эмбриона…
Послесловие. Письмо из послеродового отделения
«Проблемы со здоровьем по женской части начались у меня еще в подростковом возрасте. Заключение — первичная аменорея: полное отсутствие менструации. Врачи, клиники, консилиумы — результата ноль. Единственное решение — постоянный с 14 лет прием гормональных препаратов, при отмене лекарств — кровотечение, больница. Диагноза нет. До 23 лет я жила в таком режиме. Поиски врачей не прекращались, но диагноза все не было, они разводили руками. Стало ясно, что проблема довольно глубокая и забеременеть самой мне будет как минимум трудно.
В 23 года я пришла в ПМЦ первый раз, через год нашла «своего» доктора. Это был первый врач, который смог поставить диагноз: бесплодие 1 степени, гипогонадотропный гиподинамизм (отсутствие менструаций и овуляции вследствие генетических отклонений или родовой травмы).
Мы начали подготовку к первой попытке ЭКО. Неудача — слабые эмбрионы, на крио ничего не оставалось. С таким же результатом и разными донорами сделали еще две попытки, но эмбрион получался всегда только один, и беременность не наступала. Мы пробовали искусственную инсеминацию, делали лапароскопию, работали с эндометрием, делали гистеросальпингографию и т. д.
Еще одна попытка ЭКО. Впервые наступила беременность, но итог — анэмбриония (отсутствие эмбриона в плодном яйце) и чистка на девятой неделе. Каждая новая попытка проводилась с самого начала, потому что эмбрионов для заморозки не оставалось. Параллельно по совету доктора я работала с перинатальным психологом, занималась йогой, работала с остеопатом и гомеопатом. Все это продолжалось несколько лет.
Мой доктор ушла в декрет, я перешла к другому. После очередного ЭКО наступила беременность. Итог тот же, что и в предыдущий раз — чистка на 8 неделе. Гистология показала генетическую аномалию. Я поехала в Питер к мощам Ксении Петербургской, вернулась с новыми силами и желанием идти дальше.
Моя вторая доктор тоже беременна, поэтому мы с ней готовимся к новой — девятой по счету — попытке переноса уже в спешке. Получили три эмбриончика. Подготовились к переносу, и 27 мая 2017 года перенесли мою «3АВ» — по эмбриологической классификации это эмбрион-отличник.
8 июня анализ показал ХГЧ 864 — отличный показатель. В середине июня сделала УЗИ — все хорошо. В 6 недель попадала в больницу с гематомой и тонусом, лежачий режим до восьмой недели, плюс жуткий токсикоз до двенадцати недель. Я перешла на долгожданный второй этаж ПМЦ — этаж, на который все «экошники» мечтают перейти с третьего, где находится отделение ЭКО, и началась моя прекрасная беременность.
17 февраля 2018 года в 40 недель родилась моя долгожданная доченька.
В моем изложении все выглядит как-то очень просто. В реальности за эти годы и девять попыток ЭКО мне пришлось пережить очень многое — множество раз опускались руки, было море слез и отчаяния, но в глубине души у меня постоянно сохранялась уверенность, что надо идти дальше, и поддержка врачей, всего медперсонала отделения ЭКО и, конечно же, близких помогла осуществить мечту.
В родном отделении ЭКО Перинатального медицинского центра меня ждут еще два моих эмбриона. Очень надеюсь за ними вернуться».
Ксения Кнорре Дмитриева
Мария Жи
*На правах рекламы