Российские финансовые власти всегда проводили либеральную политику в части валютного контроля. Ограничения на перемещения капитала были в основном сняты еще в начале 2000-х, в том числе фактически и требование о возврате валюты от экспортных сделок.Следует заметить, что ни Китай, ни Индия, ни основные развивающиеся экономики Латинской Америки и Азии и близко не подошли к такому уровню либерализма.
Либеральный валютный режим был инструментом развития — пожалуй, одним из основных работающих факторов инвестиционной привлекательности России. Действительно, если инвестор не может надеяться на справедливое и исполняемое судебное решение, то основным фактором становится скорость, с которой можно вывести с российского рынка заработанное.
Либеральность валютного режима компенсировала неэффективность судебной системы, но не только. Возможность практически мгновенной репатриации прибыли способствовала снижению амплитуды колебаний притока краткосрочного капитала — то есть решала, пусть и не до конца, задачу, ради которой другие развивающиеся экономики сохраняли валютный контроль. Да и россияне чувствовали себя поспокойнее в условиях, когда между решением «сливаться» и окончанием перевода средств времени проходило меньше, чем нужно для доставки пиццы на дом (ну или ордера на обыск — в офис).
Но эта милая картинка в прошлом. На российском рынке происходят изменения, неминуемо ведущие к пересмотру режима валютного контроля. Потихоньку исчерпывается стандартный западный инвестор, на смену ему приходит инвестор восточный, а конкретно — китайский.
Проблема китайского инвестора в том, что денег у него много, но мало возможностей инвестирования (естественно, помимо инвестиций, направляемых партийно-государственным руководством). В самом Китае основным объектом инвестирования становится недвижимость. Поэтому опасность возникновения пузыря на рынке — вечный кошмар китайских властей. Для охлаждения инвестиционного бума экспорт капитала в Россию вполне подходит.
Но будет ли китайский капитал инвестироваться именно в Россию? И что произойдет с доходами, генерируемыми этими инвестициями?
У автора этой колонки есть смутное подозрение, что российская экономика в данном случае будет выполнять скорее транзитную роль, поскольку даже в условиях санкций дает уникальные возможности по переводу средств во вполне себе приличные рыночные активы. Европейские или американские — не суть, главное — приличные.
При этом следует понимать, что «российский транзит» не может быть полностью перекрыт монетарными властями. Вся история незаконного экспорта собственно российского капитала последних десяти лет показывает, что российские власти не могут эффективно перекрыть каналы вывода средств даже по простым схемам. А ведь помимо операций на фондовом рынке существуют и другие, пока не задействованные, каналы.
То есть российскому бизнесу есть что предложить китайским друзьям. Ну и другим инвесторам из стран с ограничениями валютных режимов. В этой ситуации российским властям придется делать выбор. Либо согласиться с тем, что бизнес-модель заключается в обеспечении транзита средств китайских инвесторов на рынки Европы и США, либо попытаться по возможности перекрыть транзит, с тем чтобы обеспечить замещение ушедшего западного капитала. Но даже ограниченное повышение трансакционных издержек при транзите невозможно без резкого ограничения на движение валюты как минимум по капитальным счетам, а скорее всего — вообще.
Суммируя, можем предполагать, что приток в Россию китайских денег существенно трансформирует модель российской финансовой системы. Либо она станет транзитной, либо будет введен более жесткий режим валютного контроля. Естественно, изложенное выше верно в том случае, если Китай сохранит в течение некоторого времени действующие валютные ограничения. Если же проведет либерализацию валютных режимов — тогда хуже. Тогда китайских денег в России, скорее всего, не будет. Как минимум в объемах, способных компенсировать отток европейского и американского капитала или хотя бы дать подкормиться отощавшим российским банкирам.