Цена прогресса
Инциденты, произошедшие в Ливане 17 и 18 сентября, подтолкнули регион к эскалации, но это не редкость для Ближнего Востока. Мир уделил событиям пристальное внимание благодаря именно технологическому фактору: волна взрывов пейджеров и последовавшая за ней на следующий день череда детонаций раций, телефонов и даже устройств, работающих на солнечных батареях, — события, не имеющие мировых аналогов.
Атака, приписываемая Израилю, очевидно имела целью уничтожение лидеров движения «Хезболла» и могла бы рассматриваться как очередной виток противостояния. Но именно в этом случае даже цифра в несколько десятков погибших и тысячи раненых, а также способ, выбранный для нанесения ударов, запускают совсем иную череду вопросов, актуальных для людей, живущих далеко за пределами региона. Как минимум потому, что в предполагаемую операцию Израиля, если верить источникам ABC News, вовлечены компании из Венгрии и Тайваня.
И если это так, сомнений в чем все меньше, то мы сталкиваемся с эпизодом массового производства оборудования, заведомо опасного для пользователя. И это в корне ломает привычную до этого времени «игру». При этом необходимо помнить, что гаджеты и раньше использовались военными в своих целях: в 1996 году с помощью взрывчатки в телефоне был убит палестинский изготовитель бомб Яхью Айяш, по телефону был «вычислен» в том же году президент Чечни Джохар Дудаев. Сегодня для устранения неугодных лиц используют и «лазейки» в WhatsApp и даже собственные приложения — например, ФБР вывело на рынок специальный «анонимный мессенджер», с помощью которого оперативники получали доступ ко всем перепискам наркоторговцев.
Да и телефоны, если говорить прямо, полностью безопасными никогда не были: провальный Galaxy Note 7 взрывался сам по себе, теоретически проблемы могут быть и с iPhone, и с другими производителями.
Но это скорее эксцессы, не делающие статистику. В то же время «кейс пейджеров», массово и, по сути, без особого разбора начиненных взрывчаткой, — дело совсем другое. Ведь если взрывчатое вещество было заложено на этапе производства, то что гарантирует отсутствие такой же «добавки» в других девайсах? Что, если половину партии, произведенную по заказу террористов или радикалов, передадут детям? Что, если человек с таким аппаратом окажется в вагоне метро? И чем вообще стоит пользоваться человеку, занимающему какой-либо значительный пост в государстве или бизнесе? Поиск ответов на эти вопросы в одночасье перечеркивает эпоху технооптимизма, с которой привыкли смотреть на мир даже лидеры ведущих экономик.
Пересмотр правил
Чрезмерное доверие «обычным» потребительским решениям — тренд относительно новый. В США агентства, обеспечивающие безопасность государства и первых лиц, традиционно выступали против наличия у президентов страны персональных средств коммуникации. Нарушил эту практику Барак Обама, публично заявивший, что не откажется от своего BlackBerry. Точно так же повел себя и следующий президент страны Дональд Трамп, закрепив практику, когда у лидера одной из самых экономически развитых стран мира может быть девайс, практически ничем не отличающийся от «обычных» устройств, продающихся в магазине.
С одной стороны, пользуясь коммерческим аппаратом, люди такого уровня подвергаются рискам, ставя себя в зависимость от производителя: это сегодня условный Тим Кук не дает ФБР доступ к аппаратам даже подозреваемых в терроризме, а что будет завтра? CEO компании пусть даже с мировым именем — это все-таки человек, на которого, как показывает случай Павла Дурова во Франции, можно надавить. Следовательно, при должном стечении обстоятельств «утечь» могут не просто переписки, а и геоданные, и прочая личная информация, например сведения о здоровье. А что делать, если следующий президент будет любителем нишевых устройств, собираемых в Индии или Вьетнаме, и в его телефоне также окажется взрывчатка? Теперь исключать даже подобное все сложнее. Отчасти брендам с мировым именем такой сценарий на руку: репутация и более жесткие стандарты производства начнут играть более существенную роль.
А вот серьезно ударят события в Ливане по сторонникам «защищенности» и замещения популярных решений: теперь закупки условных аппаратов Purism Librem для госсектора могут нести за собой еще большую угрозу — как красноречиво показал пример с пейджерами, результат такой «надежной» альтернативы может быть разрушительным. Это именно то, о чем говорили чиновники несколько лет назад, подчеркивая риски бэкдоров в софте и ПО от производителей из стран, отношения с которыми сейчас осложнены. При этом, как показала практика, нишевые подрядчики, которым нечего терять, могут быть опаснее проверенных производителей.
Конечно, всегда есть теоретический вариант установить собственный контроль заказчика над всем циклом производства, но фактически это будет означать новый виток технологической деглобализации — процесса, уже набравшего серьезные обороты.
Новые границы
Сегодня мир столкнулся с тем, что можно назвать технологической деглобализацией. Процесс, начавшийся с обособления национальных сегментов интернета, продолжился санкциями и практикой ухода части сервисов из ряда стран. Сейчас он имеет все шансы выйти на еще один виток — на этот раз уже по части «железа».
Уже сейчас никого не удивляет мысль, что покупать, например, телефон, часть функций которого недоступна из-за тех или иных ограничений, не самый логичный выбор. Это может усугубиться, во-первых, торговыми ограничениями, а во-вторых, невыполнимыми требованиями с точки зрения безопасности. К слову, процесс принуждения производителей учитывать национальные интересы — общемировой тренд. В частности, Евросоюз обязал ту же компанию Apple разрешить сторонние магазины приложений в обход App Store. Аналогичный процесс проходит и в нашей стране: правительство уже поддержало законопроект, который обяжет американскую компанию разрешить установку российского магазина приложений RuStore. Компаниям-гигантам придется принимать новые условия — им есть что терять. Но, как свидетельствует не всегда удачный опыт «приземления» иностранных IT-гигантов, зарубежный бизнес может добровольно отказаться соблюдать требования законных властей, фактически добровольно отдав рынок.
Если отзвуком ливанских взрывов станет появление новых требований по части сертификации целых категорий устройств, производителям придется столкнуться с необходимостью адаптации продукции под каждый национальный рынок. Практика показывает: они могут пренебречь даже странами с населением почти в 150 млн человек.
Но без кооперации в современном мире никак, и вполне возможно, что сотрудничество будет основано на «блочном» формате: например, Россия может еще сильнее углубить сотрудничество с IT-компаниями Китая и Юго-Восточной Азии, все дальше уходя от привычных некогда западных сервисов и, что немаловажно, устройств. Примерно это уже случилось на авторынке, где продажи авто из КНР в нашей стране вышли на рекордные показатели. И даже если новые бренды уступают производителям из Германии, США или даже Японии, на государственном уровне выбор будет оправданным: по крайней мере, авто из нейтральной страны не несут за собой дополнительных политических рисков — случаи блокировки машин, ввезенных по параллельному импорту, уже есть.
То же самое коснется и искусственного интеллекта, который рано или поздно будет использован в решении политических вопросов, и любой другой технологии, имеющей потенциал изменить устоявшиеся правила. Но цена прогресса всегда была именно такой, и иного выхода, к сожалению, ни у кого нет. Прятать голову в песок, рассчитывая, что устаревшие и «проверенные» технологии чем-то безопаснее, не стоит — однажды кто-то на Ближнем Востоке решил избежать рисков, связанных со смартфонами, переключившись на пейджеры, но это не помогло.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора