Статья исследователей из Йельского университета, появившаяся в Nature 17 апреля, немедленно вызвала бурю откликов в прессе. Профессор Ненад Сестан и его коллеги получили на бойне, расположенной неподалеку от лаборатории, 32 свиных головы. Из этих голов ученые брали свиной мозг и помещали его в сконструированные ими камеры, присоединив катетеры к главным кровеносным сосудам (технология получила название BrainEx). Через мертвый мозг прокачивали особый раствор, заменяющий кровь и богатый кислородом и питательными веществами. Через шесть часов обнаружилось, что клетки мозга возобновили свою биологическую активность: потребляли глюкозу и выделяли углекислый газ. Затем исследователи стимулировали ткань электрическим импульсом и обнаружили, что нейроны по-прежнему способны передавать сигнал.
Никакой координированной активности нейронов, которая могла бы сигнализировать о восстановлении сознания животного, ученые не наблюдали. Восстанавливать когнитивные функции мозга и не входило в их планы (хотя на этот гипотетический случай у них был наготове наркоз для бедных животных, обнаруживших себя в столь плачевной ситуации). Наконец, использованная исследователями система BrainEx пока в принципе не может быть использована на людях, хотя бы потому, что не существует техники изъятия мозга из черепа. Тем не менее работа вызвала очень напряженную дискуссию ученых разных специальностей. В центре дискуссии оказались вопросы медицинской этики.
Проблемы животных
По словам одного из участников исследовательской группы Стивена Латама, пока не существует никаких норм, регулирующих «возможные этические следствия восстановления сознания в чем-то, что не является живым организмом». Впрочем, по его мнению, такие эксперименты в принципе могут быть этически приемлемы — к примеру, для тестирования лекарственных препаратов на органах вместо живых пациентов.
В статье трех ученых из США — философа, юриста и нейрофизиолога — аспект «прав животных» рассмотрен более подробно. Авторы подчеркивают, что поставленные эксперименты формально не нарушают никаких законов. Во-первых, животные были мертвы еще до начала опытов. Во-вторых, действующий в США с 1966 года закон о правах животных (Animal Welfare Act) исключает из-под своего действия животных, используемых в пищу. Такая же оговорка есть и в аналогичных европейских законодательных актах.
Тем не менее авторы отмечают, что существующее законодательство не вполне применимо к данному случаю, поскольку в этих опытах животные ни живы, ни мертвы. Они ставят целый ряд вопросов, в том числе: какие физиологические характеристики следует использовать как критерий смерти животного? следует ли включить в закон обязательное использование анестетиков на случай появления признаков сознания? В статье также отмечается, что исследователи добавляли в свою «искусственную кровь» вещества, подавляющие электрическую активность нейронов, чтобы ускорить их восстановление. Возможно, именно это и препятствовало более полному возобновлению работы мозга. Возможно также, что для «запуска» мозга необходим электрический импульс, подобно тому, как остановившееся сердце можно запустить с помощью дефибриллятора.
Проблемы людей
Однако значительно более серьезные вопросы, по мнению участников дискуссии в Nature, возникают при попытках сделать из этого исследования выводы, имеющие отношения к пациентам-людям. Этой теме посвящена статья двух профессоров из Огайо, специализирующихся на биоэтике, — Стюарта Янгнера и Иньсу Хюня.
До недавнего времени нейрофизиологи были согласны в том, что после прекращения кровоснабжения мозга через секунды в нем начинаются необратимые изменения и в течение минут он погибает. Результаты, полученные йельскими исследователями, ставят эту идею под сомнение. Между тем именно на этих предпосылках традиционно базируется врачебное решение: продолжать ли спасать жизнь пациента или переключиться на попытки использовать его органы в качестве донорских. В последнем случае, согласно существующим протоколам, через кровеносную систему пациента обычно прокачивают охлажденный поддерживающий раствор, способствующий сохранности органов. Его состав в целом напоминает «искусственную кровь», использованную йельскими физиологами, однако разница в том, что он направляется ко всем органам за исключением мозга.
Авторы отмечают, что концепция «безнадежного» пациента базируется на произвольных этических допущениях: какой именно уровень восстановления физиологических функций можно в этом контексте считать «надеждой»?
«Эта статья — как ручная граната, брошенная в самую сердцевину общепринятых воззрений».
Если технологии, подобные BrainEx, получат развитие в медицине, многие пациенты, которые в традиционном сценарии были бы признаны умершими, станут кандидатами на восстановление активности мозга. Граница понятия «безнадежности» сместится очень существенно, что может оказаться серьезной проблемой для трансплантологии.
Уже сейчас представители медицинского сообщества не вполне согласны друг с другом в том, какие последствия следует считать «необратимыми». Означает ли это, что врачи в принципе не способны восстановить какие-то физиологические функции или они вправе принять решение, что на данном этапе разумно прекратить такие попытки? Вполне естественно, что трансплантологи тяготеют ко второй точке зрения. Действительно, продолжительные попытки «спасти мозг», вместо того чтобы переключиться на трансплантационный протокол, отнимают ценные медицинские ресурсы у пациентов, которые жизненно в них нуждаются.
Если идея о том, что мозг может оставаться живым через много часов после остановки кровообращения, получит признание, значительная доля потенциальных доноров органов может стать кандидатами на возможные процедуры восстановления мозга. Несомненно, значительно сложнее будет получить согласие родственников на отключение систем жизнеобеспечения и посмертное использование органов пациента. «Существует возможность конфликта между интересами потенциальных доноров, которые в результате могут так и не стать донорами, и людьми, ожидающими органов для пересадки», — говорит Стивен Янгнер.
Ланс Бекер, профессор неотложной медицины из Медицинского института Фенштейна (Нью-Йорк), заявил в своем комментарии для Nature, что значение опубликованных результатов для практической медицины может быть очень серьезным: «Эта статья — как ручная граната, брошенная в самую сердцевину общепринятых воззрений. Возможно, мы сильно недооценивали способности мозга к восстановлению».