Через тюрьму — к звездам: национальные особенности высокотехнологичного бизнеса
Основателю компании «Тион» Дмитрию Трубицыну предъявлены обвинения по статье 238.1 ч.2 УК РФ (производство и сбыт незарегистрированных медицинских изделий, совершенные в крупном размере, группой лиц по предварительному сговору). Эта статья была введена в УК РФ в 2015 году для борьбы с производителями некачественных и фальсифицированных лекарств и БАДов после массовых случаев отравления «боярышником». В случае с «Тионом» она впервые применена против заметного участника легального рынка медицинского оборудования. Следствие считает, что «Тион» намеренно сфальсифицировал некоторые модели обеззараживателей-очистителей воздуха. Защита Дмитрия считает, что это уголовное дело было возбуждено незаконно, необоснованно и подлежит закрытию за отсутствием состава преступления. В настоящий момент продолжается следствие. В это время Дмитрий находится под домашним арестом, ему разрешено общаться только с близкими родственниками и адвокатами. В защиту Дмитрия Трубицына выступил уполномоченный при президенте по защите прав предпринимателей Борис Титов, а петиция с требованием прекратить уголовное преследование собрала более 5000 подписей.
Наверное, самый частый тезис в комментариях к делу Дмитрия Трубицына — «вот и делай после этого хайтек-бизнес в России». Собственно он же — топовый вопрос из всех, которыми меня засыпали за прошедший месяц. Скажу честно. Простого, однобитного ответа у меня нет. Поэтому попробую поделиться мыслями и ощущениями.
Экофакторы российского бизнеса
Почувствовал ли я и команда «Тиона» резкую перемену настроя продолжать работать в России, произошло ли «крушение воздушных замков» и «открытие глаз»? Это, наверное, странный ответ, но нет. Собственно, и розовых очков в гардеробе припасено не было. Для меня эта ситуация, скорее, один из экофакторов. Природное явление.
Экофакторы бесценны, они двигают любую систему вперед, заставляют эволюционировать. Скорость нашей эволюции возросла стремительно. Надо сказать, что «Тион» никогда и не собирался быть местечковой компанией. Вектор нашей эволюции всегда был направлен на мировые рынки, на коллаборацию с лучшими международными специалистами, на задачи в масштабах планеты. Это не просто пафос. Ниже я расскажу о наших Больших Идеях и планах. А пока хочу отметить, что распределение офисов, лабораторий и выбор рынков для нашей компании в ближайшие 5-10 лет будет зависеть от множества экофакторов, последние события — лишь один из многих и далеко не первый в списке.
В чем я вижу настоящие ограничения среды для успешной эволюции хайтек-бизнеса в России? Например, отсутствие концентрированного сообщества опытных единомышленников. Опыт в разработке и производстве реальных серийных бытовых продуктов близок к нулю. С кем советоваться, где та социальная нейросеть, в которой зреют идеи, вспыхивая в отдельных головах? Нет у страны такого консолидированного опыта. Все разговоры про опыт в науке и промышленности бывшего СССР — о ракетах и оружии. О крупной технике, прорывных технологиях, созданных без оглядки на эффективность использования ресурсов и без цели быть любимой миллионами обычных людей.
Недостатки экосистемы
Оглянитесь вокруг. Сколько вы видите советской и российской бытовой техники? Компьютеры? Микроволновки? Телефоны? Стиральные машины? Кто не мечтал в советское время обменять кандовые, как танк, телевизоры и пылесосы на юзер-френдли японскую технику, надежную и сделанную для людей?
Нас научили гордиться только ракетами. Что для нас разработка и производство микроволновки, эргономичной, дешевой, красивой, производимой и продаваемой сотнями тысяч штук в год? Тлен и суета капиталистов, которым ума и сил не хватает на настоящие прорывы. А между тем, эффективная разработка и внедрение в производство массового продукта, который полюбят миллионы, — это гигантский труд, ремесло, искусство. Из нашего опыта разработки. Описать концепт продукта, проверить новые идеи и гипотезы в лаборатории — 3-4 месяца работы команды. Создать прототип, всесторонне испытать и создать конструкторскую документацию — еще 4–5 месяцев. Внедрить всё это в производство, получив на складе надежный серийный продукт – 6-8 месяцев! То есть около половины цикла разработки, всей трудоёмкости и сложности процесса заключено во внедрении в производство.
Инновация — это не идея, не макет, не изобретение. Инновация — это новый продукт, внедренный в производство. От презентации с идеей или даже макета до настоящей инновации — гигантский и трудный путь, кропотливая и очень квалифицированная работа. Тысячи мелочей и вопросов. На западе ремесло внедрения идей в массовое производство и создание конкурентоспособных бытовых продуктов осваивали последние сто лет. В СССР этой науки не существовало (как, собственно, и конкуренции). В России её осваивают единицы первопроходцев последние лет 20. Отечественного опыта почти нет. ВУЗы не выпускают системных инженеров, менеджеров инженерных проектов, специалистов по внедрению западного уровня. Монгольская степь, где изредка проходит одинокий пастух или курится дымок над юртой вместо мегаполиса.
Важнейший фактор — отсутствие цивилизованной конкуренции на многих и многих рынках. У нас не хотят конкуренции, её боятся, она считается злом. Большинство бизнесов мечтает об эксклюзиве, о чистой поляне. Эволюционировать страшно — можно вымереть, если не меняться. К чему это приводит? Там, где в развитых странах тебя рвут десятки подрядчиков, предлагают лучшие цены, условия, качество, у нас — монгольская степь. И одинокий пастух. Он никуда не торопится. Идет себе, прихрамывая, опираясь на палочку негнущимися руками… А куда ты денешься – был где-то и другой, да тот и без рук вовсе …
Журналистам нравятся большие цифры, когда речь идет о штате компании. Ну, у нас 350 человек. Неплохо, неплохо… Да нет, черт побери, это беда! Я видел компании, сравнимые с нами по масштабу в Европе — там штат 30-50 человек. И это отлично! Всё, что не их бизнес, отдано на аутсорс! Без потери скорости и эффективности. А 350 человек часто в штате от бессилия. От невозможности найти достойных подрядчиков. Толковые партнеры есть, но это — драгоценное исключение из общей практики. К слову, после каждого подобного демарша меня засыпают предложениями о сотрудничестве, но статистика не меняется. Нет настоящей конкуренции — нет надежных партнеров. В итоге «Тион» — хайтек-компания, которой приходится самой резать композит, отливать трехлучевые уголки, паять платы, развивать end-user продажи и сервис…
Мы с вами привыкли с трепетом и восхищением смотреть на большие красивые заводы, огромные здания, сотни и тысячи сотрудников. Но для хайтек-бизнеса это псевдо-ценности, это не крылья, это свинцовые гири на ногах. Настоящий хайтек не в станках, настоящий хайтек в головах. Инноватор — он гол, быстр, любопытен. Вся его капитализация — в мозгах. Его бизнес не отберешь, не оценишь устаревшим мерилом индустриального века.
На пути к «Большой Идее»
Все эти соображения, и многие другие, мы понимали и раньше. Поэтому мало что изменилось. Мы уже крепко эволюционировали под такую среду, раз мы живы. Пойдет ли Тион на Запад? Он уже там. Наша «Большая Идея» — миллионы датчиков загрязненности воздуха по всей планете. Мы уже сделали первый шаг, показали верхушку айсберга, это проект CityAir. В идеале — будем владеть колоссальным объемом данных о воздухе в масштабах всей планеты.
Земля сейчас покрывается слоем сенсоров, измеряющих всё на свете. Много данных, очень много информации, колоссальные объемы. Зачем? Ради эмергентных свойств, которые возникают в больших системах. Из больших данных можно извлечь такую нетривиальную информацию, которую невозможно получить из единичных источников. Возможно, некий мудрец и может представить себе океан, наблюдая за каплей воды, но человечество еще не способно на это. Чтобы изучать и использовать океан — нужен океан. Информация и данные в современном мире не просто стоят больших денег, они уже заменяют собой деньги. У нас будет океан данных о воздухе. Миллионы точек на карте. Очевидно, что сидя в одной стране такой масштабный проект не поднять. И в свете подобных целей действия местных правовых органов — досадный укус, но не он будет определяющим фактором в нашем международном развитии.