В 2002 году американский предприниматель южноафриканского происхождения Элон Маск на деньги от продажи платежной системы PayPal создал собственную аэрокосмическую компанию SpaceX. Десять лет спустя построенный им космический корабль долетел до Международной космической станции и пристыковался к ней. Ему понадобилось меньше $1 млрд частных инвестиций, чтобы выполнить задачу, от которой НАСА отказалось по причине нехватки средств.
В недавнем интервью Маск рассказал, как начинал свою космическую одиссею. В частности, пытался прикинуть, во сколько обойдется постройка собственной ракеты-носителя и сколько стоят расходные материалы. Исследование принесло поразительные результаты: только 2% в стоимости существующих ракет приходится на металл и углеволокно. В электрических автомобилях, которые делает другая компания Маска, на сырье приходится больше 20% себестоимости готового продукта.
Такова, получается, оценочная мера эффективности НАСА — один к десяти. Имея сверхстимул к полетам, Америка смогла создать космические корабли в десять раз дороже, чем они, как мы теперь знаем, обходятся частному бизнесу. Сверхстимул ушел, а счета остались. Сколько переплачивает за летательные аппараты российская космическая промышленность, остается только гадать, но, учитывая, что они имеют тенденцию вообще не летать, гипотеза о десятикратной переплате не выглядит большим преувеличением.
Причина этого не только в том, что государство по определению не следит за расходами, не умеет создавать добавленную стоимость и вообще неэффективно. Причина в том, что государство не может обеспечить отбор.
Трудно создать идеальный объект голым усилием воли. Чтобы произвести что-то стоящее, нужен какой-то элемент везения и случайности — изменчивость, из которой отбор вытащит лучшую комбинацию. Отбор в отсутствие разума способен создать инженерные чудеса вроде гепарда или комара, но возможности разума в отсутствие отбора очень ограничены.
Потребительские устройства проходят полномасштабный отбор среди сотен миллионов покупателей. Корпоративные продукты сталкиваются с куда более скромным отбором среди директоров по закупкам и начальников IT-департаментов. (Сравните скорость прогресса современных смартфонов и приложений для них, скажем, с развитием устройств BlackBerry или ОС Windows). Государственные же проекты и вовсе проходят только самую поверхностную селекцию.
Свойственный правительствам оранжерейный подход к инновациям может порождать удивительные вещи. Их можно сравнить, например, с собакой породы болонка. Но выпустите болонку в лиственничную тайгу, и вы увидите, как хрупок парниковый дизайн по сравнению с безжалостным отбором — в природе или на рынке. Собаке придется шить скафандр.
Создать масштабный потребительский рынок в космосе и так непросто, а государство не должно этого делать по определению. В то же время, если избиратели будут готовы выделять деньги на освоение безвоздушного пространства, их в любом случае придется как-то тратить. Значит, нужно будет пытаться симулировать отбор. Существует два способа это сделать.
Первый способ — отдать подряд на всю космическую деятельность Элону Маску и его коллегам: им придется осваивать бюджеты НАСА в рыночных условиях, а значит, хоть как-то доказывать в процессе свою жизнеспособность. Второй способ использует полная амбиций, но лишенная космического опыта компания Google. Он заключается в том, чтобы явно сформулировать свою цель и обещать все деньги тому, кто первым с ней справится, на свой страх и риск. Спрятать в тропическом лесу мешок золота, и пусть частные инвесторы думают о том, кто скорее до него доберется.
Элон Маск мечтает посадить на Марсе земные растения. Неизвестно, удастся ли ему это или растения посадит кто-то еще, но одно можно сказать наверняка: оранжерею в космосе не построит тот, кто даже на земле боится высунуть из нее нос.