Русским саперам повезло — за два года работы в Сербии никто не взорвался и не покалечился. В 2008 году российские специалисты разминировали территорию около 1 кв. км в районе аэропорта города Ниш (более 450 единиц боеприпасов), а в 2009-м — почти 1,5 кв. км около городка Парачин, где пройдет трасса газопровода «Южный поток». Здесь в 2006 году после взрыва на складе боеприпасов разлетелись авиационные бомбы, гранаты и мины в боевом снаряжении (более 800 единиц).
Один из русских саперов, приехавших в Сербию, — бывший боец спецназа МВД Юрий Шкаев — последние восемь лет работает солдатом по найму. У него, участника двух чеченских войн, после увольнения в начале 2000-х было еще четыре по сути военные командировки — две в Ирак, где он обеспечивал безопасность гражданских конвоев, и две в Сербию по разминированию минных полей. От определения «наемник» Шкаев открещивается. Такие, как он, называют себя сотрудниками частных военных компаний — ЧВК (по аналогии с private military company).
Прорваться в Ирак
Постоянное место работы Шкаева — ЧВК «Антитеррор-Орел». «Из 20 русских саперов, работавших в Сербии в 2009 году, восемь были сотрудниками нашей компании», — рассказывает Шкаев. В штате «Антитеррор-Орел» сейчас 24 человека и в резерве еще 300 бойцов различных военных специальностей, готовых в любой момент подняться в ружье. Компания работала по контрактам в Нигерии, Сьерра-Леоне, Анголе, Индии. «Сопровождали грузы, предпринимателей, готовили местные службы безопасности», — говорит руководитель «Антитеррор-Орел» Сергей Епишкин. История же компании начиналась в Ираке больше 10 лет назад.
Девятого февраля 1998 года пилоты Ил-86 «Внуковских авиалиний» в течение дня никак не могли получить разрешение на вылет, но пассажирам — более 200 человек — скучать не пришлось. На борту находились 26 депутатов Госдумы во главе с вице-спикером Владимиром Жириновским, их помощники и советники и 120 журналистов. Делегация должна была вылететь в Багдад, как говорил лидер ЛДПР, к его «другу Саддаму Хусейну». Весь день Жириновский ругался по телефону с МИД России, российскими представителями в ООН, «снимал» с должностей дипломатов, грозился разорвать дипломатические отношения с Ираном, который, согласно санкциям ООН, не давал разрешения на полет Ил-86 в своем воздушном пространстве. За этим шоу отстраненно наблюдал скромно одетый человек с русой бородой, хотя без него представление не состоялось бы. Именно Сергей Исаков, на тот момент совладелец «Внуковских авиалиний», а сейчас среди прочего и «Антитеррор-Орел», организовал эту поездку.
У Исакова это была уже третья экспедиция в Ирак, который после войны с Кувейтом в 1990-м оказался отрезанным от внешнего мира. Третьего декабря 1997 года вместе с Владимиром Жириновским он успешно долетел до Багдада; 25 декабря он вылетел в Ирак с группой депутатов, парой журналистов и партнером по «Внуковским авиалиниям» Сулейманом Керимовым. «Летели из спортивного интереса, посмотреть сказочный город Багдад», — вспоминает Исаков. Воздушный коридор на этот раз им не дали, и новенький Ту-204 пришлось оставить в одном из аэропортов Ирана, а до Багдада делегация добиралась на автомобиле. В Ираке Исаков познакомился, а позже, как говорит, и подружился с вице-премьером страны Тариком Азизом. Он пообещал купить российские самолеты, если в следующий раз Исаков долетит до Багдада.
И в феврале 1998 года с помощью депутатов и журналистов совладелец «Внуковских авиалиний» прорвал воздушную блокаду Ирака — в итоге комитет по санкциям ООН разрешил полет в Багдад, правда, с урезанным до 30 человек списком пассажиров. Вскоре «Внуковские авиалинии» стали монопольным международным авиаперевозчиком в Ираке. В 1999 году Исаков вышел из состава акционеров авиакомпании и создал Русскую инженерную компанию (РИК). В рамках программы ООН «Нефть в обмен на продовольствие» РИК ввозила в Ирак технику и оборудование, торговала нефтью.
Бизнес и война
Бизнес процветал — к марту 2003 года, когда войска США и союзников начали военную операцию «Иракская свобода», РИК заключила контракты на $500 млн и успела их реализовать более чем на $100 млн. Несмотря на оккупацию, Исаков решил продолжить бизнес в Ираке, к тому времени у него уже была подготовленная и освоившаяся в Ираке собственная служба безопасности из бывших спецназовцев во главе с Сергеем Епишкиным, которая в итоге превратилась в ЧВК «Антитеррор-Орел».
«Услуги западных ЧВК дорого стоят, хотя они набирают ребят и из бывшего Союза, — говорит Исаков. — А зачем они нам нужны, если есть свои подготовленные специалисты, работавшие в Сирии, Иордании, Африке». После войны ситуацию в Ираке стали контролировать бойцы частных военных компаний. «Солдаты коалиционных войск сидели внутри объектов и не высовывались, — рассказывает бывший сотрудник британской ЧВК, служивший в Ираке в первой половине 2000-х. — Конвои, охрана периметров и пр. — все это висело на нас». Выходцы из СССР получали $200–500 в сутки, а иностранцам платили $1000–1500 за боевой день и $800 за нахождение на базе.
До второй войны в Персидском заливе западные private military company (PMC) довольствовались небольшими контрактами в странах третьего мира. Самым востребованным рынком в 1990-е годы была Африка, где работало более 90 компаний, самой крупной из них считалась британская DSL с годовым оборотом $30 млн. Британцы охраняли нефтеперерабатывающие заводы, посольства, гостиницы, тренировали полицейских и обеспечивали безопасность миссий ООН и других международных организаций. Еще одна крупная PMC — южноафриканская Executive Outcomes — тренировала ангольскую армию, охраняла объекты алмазного концерна De Beers и воевала с Объединенным революционным фронтом в Сьерра-Леоне. За отказ революционеров от военных действий правительство страны заплатило Executive Outcomes $35 млн. В то же время израильская Levdan обучала армию Конго и телохранителей президента страны.
Операция «Иракская свобода» и последующая оккупация Ирака принесли PMC контракты, по сравнению с которыми предыдущая работа и оплата выглядели игрой «Зарница». Регулярная армия союзников отдала на аутсорсинг частным компаниям почти все — защиту «зеленой зоны» (безопасная территория), сопровождение конвоев, охрану посольств, портов, нефтепроводов, месторождений и промышленных объектов.
Цена и качество
По данным Конгресса США, стоимость материально-технической поддержки войск в Ираке частными компаниями оценивается в $150 млрд (контракты на снабжение продовольствием, строительство баз, ремонт военной техники, разведка, охрана и пр.). Только за услуги по обеспечению безопасности с начала войны в Ираке США заплатили частным военным компаниям $5 млрд. Годовой оборот частных военных компаний, по данным ООН, составляет $120 млрд.
Компания Kellog (дочерняя фирма Halliburton, одного из крупнейших мировых нефтесервисных предприятий) подписала контракты на $12 млрд: снабжение войск и охрана нефтяных месторождений. Именно эта PMC, кстати, обеспечивала тыловую поддержку войск НАТО во время операции в Югославии в 1999-м.
Заключались, конечно, контракты и поменьше — компания DynCorp, как и в середине 1990-х в Боснии, взялась за создание новой иракской полиции за $1,2 млрд. PMC Vinnell за $50 млн обучала солдат новой иракской армии.
Американская Blackwater, созданная в 1997 году, получила в 2007-м за работу в Ираке более $1 млрд (для сравнения: оборот фирмы в 2001-м составил $700 000). В сентябре 2007 года сотрудники компании устроили перестрелку в центре Багдада и убили 17 мирных граждан. В ходе разбирательства выяснилось, что за время работы в Ираке бойцы Blackwater открывали огонь около 200 раз, причем в четырех случаях из пяти начинали стрелять первыми. Правительство Ирака лишило компанию лицензии на охранную деятельность. В 2009 году компания сменила название на Xe Services LLC, а в 2010 году получила контракт на охрану американских консульств в Афганистане стоимостью $100 млн.
По сути, ЧВК в Ираке выполняют функции регулярной армии, но — что очень удобно для правительства США — деятельность частных военных компаний не попадает в статистику боевых действий, например, убитые сотрудники не считаются армейскими потерями. Если в начале войны в Ираке отношение солдат армии союзников к сотрудникам ЧВК составляло 100:1, то сейчас уже 10:1. По данным Брукингского института (один из крупнейших аналитических центров США), к весне 2008 года погибло 1292 сотрудника ЧВК, почти 10 000 человек было ранено. Военные потери Пентагона, по официальным данным, за такой же срок составили 3988 человек убитыми и 29 395 ранеными.
«Русский-Москва или русский-Киев?»
Через год после начала военной операции в Ираке, в 2004-м, компания Исакова «Антитеррор-Орел» получила в иракском МВД и Министерстве энергетики разрешение на охранную деятельность, приобретение и ношение оружия. За два года компания провела с севера на юг Ирака 120 конвоев с оборудованием для восстановительных работ на электростанции в Басре, обеспечила доставку 5000 автомобилей «Волга» и 1000 Mercedes-Benz и сделала много другой работы. Серьезных происшествий не было. «Мы сумели наладить контакт с лидерами этнических и религиозных общин», — скупо комментирует Исаков. Важную роль сыграло то, что к русским в Ираке относятся намного лучше, чем к американцам, англичанам и гражданам других стран коалиции. «Русский-Москва или русский-Киев?» —поинтересовались однажды у бойцов «Антитеррор-Орел» на блокпосту иракские полицейские. Здесь знают, что военные с Украины были в Ираке в составе коалиционных войск.
Бойцы, которые прошли школу русских конвоев в Ираке, начали организовывать собственные компании. «Наша фирма зарегистрирована в офшорной зоне, чтобы не возникало вопросов с русским происхождением, — рассказывает один из них. — После конвоев мы продолжили работать в Ираке — вывозили технику через Иорданию в Израиль, охраняли на севере страны делегации чиновников, обучали пограничников по контракту с иракским МВД». Позже, во время войны с Грузией, сотрудники этой компании работали консультантами в Абхазии. Три-четыре дня — и батальон бойцов с опытом работы в западных ЧВК готов решать самые сложные задачи, например принудить к миру стороны конфликта, который недавно вспыхнул на юге Киргизии, рассказывает сотрудник компании.
Куда расти?
Совладелец компании Fort Defense Group PMS Дмитрий Смирнов остановил свой внедорожник Mercedes на обочине пустынной подмосковной дороги и — прямо как в фильме про сотрудников спецслужб, — осматриваясь по сторонам, пересел в автомобиль корреспондента Forbes. У компании только российские учредители, рассказывает Смирнов, уставный капитал на июнь 2010 года — $10 млн. Имеются тренировочные базы, штат сотрудников из 40 инспекторов, при необходимости привлекаются лучшие специалисты по военному делу. Трое из пяти руководителей — иностранцы, ветераны локальных конфликтов и войск спецназначения США. «Компания реально работает уже 15 лет, но в этом году нам удалось зарегистрироваться в юрисдикции США, — рассказывает Смирнов. — Это сильно облегчит работу в Ираке». В конце лета руководство компании запланировало командировку в эту страну с презентацией своих возможностей правительству. Большие надежды в Fort Defense возлагают на охрану судов в водах, где орудуют сомалийские пираты. В Калининграде уже подготовили корабли, принадлежащие одному из партнеров Fort Defense. Смирнов говорит, что, если эти проекты реализуются, оборот компании достигнет $100 млн.
Бойцы «Антитеррор-Орел» тоже не прочь сопровождать гражданские суда в водах Аденского залива. «Спрос на такие услуги есть, но для начала в России нужно определить статус ЧВК», — отмечает Исаков. Иначе, например, никакой банк не даст компании $10 млн для снаряжения командировки в Сомали.
Юридический статус
Каков сейчас юридический статус ЧВК и их сотрудников? «В цивилизованном мире вопрос с юридическим определением сотрудника ЧВК давно решен, — говорит Олег Валецкий, боец одной из западных ЧВК, постоянно проживающий в Сербии. — Работники ЧВК подписывают документы, которые запрещают им участвовать в боевых действиях и носить военную форму одной из сторон, применять оружие они могут только в порядке самообороны».
Однако на самом деле все сложнее. В 2005 году в ООН была создана рабочая группа по проблеме наемничества. Бывших военных, по мнению экспертов ООН, вербуют для работы охранниками, но в результате они оказываются в зонах конфликтов и фактически становятся солдатами. Наемник по определению — участник военного конфликта за пределами своей страны на стороне одного из враждующих лагерей. Такое наемничество во многих странах преследуют по закону. В России за участие в вооруженном конфликте в качестве наемника можно получить от трех до семи лет тюрьмы. Проблема — и ее наличие признают в ООН — в том, что в зоне конфликта невозможно определить, участвовал или не участвовал охранник в боевых действиях.
Член рабочей группы ООН по проблемам наемничества, профессор МГИМО Александр Никитин говорит, что уже готов проект конвенции ООН о регулировании деятельности частных военных компаний (задачи, средства достижения, статус сотрудников, их отношения с ЧВК и пр.). В сентябре он будет вынесен на обсуждение Совета по правам человека ООН. Если конвенция будет ратифицирована в России, отечественные ЧВК смогут работать по международным правилам. Впрочем, основную проблему — участие в боевых действиях на чьей-то стороне — эта конвенция не решит.
Фронт работ
Тем временем российский крупный бизнес вовсю осваивает Ирак. «Газпром нефть» стала оператором консорциума по разработке месторождения Бадра, запасы которого, по предварительным оценкам, составляют более 2 млрд баррелей нефти. Общий объем инвестиций в проект — $2 млрд.
«Лукойл» начинает работы на месторождении «Западная Курна — 2». Бурение планируют начать уже в будущем году, добыча ожидается к концу 2012 года. Достижение целевого уровня добычи, составляющего 90 млн т нефти в год, запланировано на 2017-й. По оценке специалистов «Лукойла», инвестиции в проект «Западная Курна — 2» могут составить порядка $30 млрд.
«Технопромэкспорт» ведет восстановительные работы на теплоэлектростанции в городе Харта. В иракском Курдистане развивают нефтяной проект «Ренова» и «Альфа-Групп». И здесь речь идет об инвестициях на миллиарды долларов.
Кто будет обеспечивать безопасность? По словам Исакова, к его специалистам уже обращались за консультациями из «Лукойла» и «Технопромэкспорта», но пока дело ограничилось разговорами. В этих компаниях на вопросы Forbes о безопасности иракских проектов отвечать не стали.
Кто сейчас обеспечивает безопасность российских бизнесменов в Ираке? «Я там был неоднократно, — рассказывает один из совладельцев компании, разрабатывающей иракское месторождение. — Нас и курды охраняли, и местная полиция в Багдаде, и турецкие охранные фирмы». Собственные службы безопасности российских компаний для работы в зоне конфликта не годятся, считает Исаков, для этого нужен опыт и штабная культура. «В любом случае российские корпорации в Ираке придут к нам, — уверен Исаков. — Конечно, есть и еще два варианта: нанять западную ЧВК, но это дорого и угрожает утечкой коммерческой информации, или подписать контракт с местными правоохранительными органами — это упражнение месяца на три: кого-нибудь украдут или убьют».
По оценкам специалистов, трехлетний контракт на охрану нефтяного месторождения будет стоить до $20 млн, охрана трубопровода — $40 млн в год. О затратах на охрану физических лиц можно судить по одному примеру. За безопасность участников однодневного совещания проекта «Западная Курна — 2» американская ArmorGroup получила $120 000. При этом встреча менеджеров проходила в «зеленой зоне», в одном из самых дорогих и хорошо охраняемых отелей Багдада.
В конце лета «Антитеррор-Орел» начала готовить группу водолазов — начинается реализация контракта стоимостью $20 млн по подъему 23 кораблей, затопленных в акватории порта Басра.
Проходит спецподготовку в тренировочном центре «Антитеррор-Орел» и Юрий Шкаев. Куда поедет, не говорит. Вроде бы компания ждет большого контракта в Судане.