Каждый, кто хоть поверхностно знаком со структурой российской нефтяной отрасли, знает аббревиатуру «ВИНК» (вертикально интегрированные компании). Между тем в начале 1990-х было совсем неочевидно, что отрасль будет приватизироваться в виде крупных корпораций. Министр топлива и энергетики в правительстве Гайдара Владимир Лопухин рассказывает, как создавалась концепция реструктуризации нефтяной отрасли
Рем Иванович Вяхирев считал, что управляемость советской нефтяной промышленностью была потеряна еще в конце 1970-х. Отсюда просчеты, провалы, неэффективность, технологическое отставание. В не слишком удачный год затраты на списанные пустые скважины были больше вложений в легкую промышленность СССР за пятилетку. Проблемы отрасли приобретали гомерический размах, и было совершенно очевидно, что централизованно управлять всем этим хозяйством невозможно: в силу природного разнообразия условий нефтяная отрасль все равно что сельское хозяйство, к тому же продукт еще и под землей.
В 1990 году профессор Виктор Волконский позвал меня писать концепцию развития Тюменской области. Облисполком как раз возглавил Юрий Шафраник, тонкий и глубокий человек. Мы стали искать решение стратегических проблем советской нефти.
Работали примерно год. Просматривали варианты с нефтяными «генералами», со специалистами и региональными властями. В итоге сложилась концепция реструктуризации отрасли. Две идеи были ключевыми. Первая: в нефтянке должны работать крупные компании, которые будут генерировать достаточные объемы выручки, чтобы иметь возможность привлекать ресурсы на освоение месторождений и модернизацию нефтепереработки. На централизованные инвестиции уже нельзя было рассчитывать. И вторая: они должны быть вертикально интегрированными, то есть включать в себя и добычу, и переработку, и сбыт, чтобы иметь доступ к конечному потребителю, к деньгам. Когда осенью 1991 года Егор Гайдар позвал меня в правительство, я шел с уже готовыми решениями.
Была убежденность, что приватизации должно предшествовать создание пятисот крупных корпораций в разных отраслях. Экономике нужны были весьма глубокие структурные перемены, а для этого ей требовались огромные инвестиции, которые могут привлечь только крупные компании. И, конечно, именно в них могли концентрироваться кадровые ресурсы, способные осуществить необходимые перемены.
В пример я приводил приватизацию нефтяной отрасли в Аргентине. Там ее сначала реструктурировали, уволили лишних людей, избавились от неэффективных активов и только после этого выставили на продажу.
Что стало первым шагом к формированию вертикально интегрированных компаний? На одном из первых заседаний правительства Ельцина возник вопрос: кому отдать нефтепереработку? Тогда это было золотое дно, потому что заводы получали нефть по внутренней цене, а потом могли гнать на Запад и на этой разнице, очень большой, прекрасно жить. Естественно, Министерство промышленности просило оставить нефтепереработку ему. Вот и министр промышленности Александр Титкин выступил примерно на часок, почему эту отрасль нельзя отдавать Минтопэнерго. Ельцин был готов взорваться от возмущения, что Титкин выступает так долго.
У меня был доклад не тоньше. Но я решил не мучить людей. Вышел на трибуну и говорю: «Мое министерство называется Министерство топлива и энергетики, а топлива нет. Доклад окончен». А вечером мне звонит начальник аппарата правительства Алексей Головков и говорит: «Володя, ну и задачку вы с Титкиным нам задали. Ельцин сказал на ваши доклады одну фразу: «Чушь какая-то», и все. Вот как понимать «чушь какая-то»? Тебе отдать нефтепереработку или оставить ее у Титкина?» У Головкова голосовали начальники департаментов, в каком смысле «чушь». «С тебя бутылка: проголосовали отдать тебе, — говорит Алексей. — Шучу, проголосовали, потому что неправильно, конечно, что министерство топлива, а топлива нет».