Моушен-дизайнер Brickspacer — Forbes: «Художник должен жить в роскоши»

Настоящее имя Brickspacer — Степан Христофоров, но он настойчиво просит не называть его по имени. Ему 22 года, окончил только школу, но сейчас он один из самых известных моушен-дизайнеров. Он номинант в рейтинге «30 самых перспективных россиян до 30 лет» по версии Forbes в 2021 году в категории «Искусство». На счету Brickspacer коллаборация с художником Покрасом Лампасом, графика для клипов Face, Slava Marlow, Little Big и множество вирусных роликов, в том числе рекламных. В сети он обрел широкую популярность после видео с китами, пролетающими над Москвой. Brickspacer создал NFT-агентство и успешно продает не только чужие, но и свои работы. Самые дорогие на сегодняшний день — Навальный (продана за $10 000) и NEXTA (продана за $13 000).

Псевдоним

Мне было 12 лет, и я занимался покадровой анимацией, снимал небольшие мультики на основе конструктора Lego с помощью камеры для PlayStation Portable и сам монтировал. А поскольку я очень любил Lego и космос, я, особо долго не думая, совместил Lego и что-то типа космонавта, Spacer, и получилось Brickspacer.

Художка убивает вкус

Я никогда не учился в художественной школе и вообще отрицаю всю эту историю, потому что там сидят деды, не разбирающиеся ни в чем. Когда мне было 10 лет, мои одноклассницы учились в художке, я по их историям, по тому, что они делали, что они рисовали, не понимал, зачем они это делают. Я вырос и до сих пор не понял, зачем люди идут в художку. Это же дичь, там нет ничего современного. Да, там есть хорошая академка, но люди абсолютно оторваны от реальности. Этим не зарабатывают, этим не живут. В российских художественных школах просто убивают вкус, учат детей академическому рисунку, при этом отбивая желание как-то развиваться. А когда ты просто к ребенку находишь творческий подход и нормально всем занимаешься по современным образовательным практикам, это дает совсем другой результат.

Все, что я видел в России, работы друзей и знакомых, которые учились в России, для меня это непрофессионально, несостоятельно, в этом нет ничего связанного с реальностью. Может, в этом и есть моя боль. Потому что, когда я поступал во ВГИК не пойми зачем, там нужно было нарисовать рисунок, показать свое портфолио и прочее. Я нарисовал рисунок и пришел на следующий этап со своими работами. У меня было портфолио с работами, созданными по всем канонам моушен-дизайна, по полному продакшену, для международной компании. То есть мне респектовали профессионалы моушен-дизайна. Мое портфолио с этими работами заняло последнее место, и тогда я понял, что это за школа, где я собрался учиться.

Художник как Создатель

Если ты хочешь прямо здесь и сейчас продаваться, чтобы у тебя все было отлично, тебе необходимо продвигать себя. Многие люди забывают о том, что недостаточно просто рисовать. Тебе необходимо показать себя. Это как если ты рисуешь и тебе надо показать свой рисунок, и все, что от тебя требуется, это просто поздороваться и сказать: «Вот мой рисунок». А ты такой: «Мне [все равно], я не буду этого делать, бери сам смотри». И у тебя еще папка закрытая, и человек, который к тебе приходит, он должен, во-первых, тебя сам найти, сам к тебе в дом зайти, сам открыть твои работы, посмотреть именно те, которые нужно, а ты сидишь такой: «Я художник, мне [все равно]». Ну, так не работает.

«Художник должен быть голодным» — это в принципе неадекватная позиция. Художник должен жить в роскоши, потому что он подобен Богу, он выполняет задачу Бога — создает. Он как инженер, он как, я не знаю, разработчик. Это человек, которому дан шанс что-то создать, как Бог, и он должен получать то, что ему причитается.

Про NFT

До появления NFT (non-fungible token — невзаимозаменяемый токен. — Forbes) никто вообще не знал, что работы диджитал-художников или моушен-дизайнеров — это искусство и оно может стоить денег. Все знали, что это продакшен, как снять клип или сделать рекламу, вот там это продавалось. Но никто даже не мог подумать, что если ты делаешь 3D-графику или анимацию — ты имеешь амбиции художника, потому что это нигде не могло продаваться. То есть была альтернатива вроде видеоарта, но это единицы. Моушен-дизайн всегда был проектной работой. NFT показал, что твоя работа кому-то может быть интересной и у людей начало просыпаться осознание того, что, может быть, они могут делать только творческие проекты.  Может быть, они не обязаны жить в постоянной гонке за заказчиком. Они могут что-то делать для себя, и люди будут им платить за это. Начала меняться парадигма «это не искусство и никому не интересно», оказалось, что очень даже интересно. Это искусство, которое имеет гигантский потенциал и которое просто еще не осознало себя.

Когда появилось NFT и вся эта история с криптоартом, я первый в России продал крупную работу на SuperRare (рынок цифрового искусства, место для взаимодействия авторов и коллекционеров. — Forbes), рассказал про NFT, сделал канал в Telegram и понял, что, поскольку я и мои ребята в этом разбираемся, необходимо первыми сделать агентство, которое будет помогать людям выходить в NFT. Потому что мы реально это знаем, мы знаем, как это делать, и мы не хотим, чтобы кто-либо, кто разбирается в вопросе хуже нас, занимался этим и пудрил артистам мозги. Лучше мы сделаем хорошо, чем кто-то плохо.

Мы помогаем художникам, артистами и брендам в NFT. То есть человек к нам приходит и говорит: «Я хочу сделать что-то в NFT». Мы ему говорим: «Что ты конкретно хочешь выложить?» И дальше он либо говорит: «Вот, у меня есть картинка, я хочу выложить» — и мы рассказываем как, где, что, зачем и продвигаем среди своих каналов. Либо он говорит: «Я вообще не знаю, но я очень хочу туда попасть» — и мы садимся, придумываем ему весь план, что он выкладывает, как он выкладывает, с кем коллаборируется, с кем не коллаборируется и т. д. Мы протоптали дорожку, мы знаем многие нюансы и как через них проходить. Знаем, что продается, а что не продается вообще, как общаться с людьми. А если решить самому все сделать, то, конечно, можно попробовать, но были примеры, когда люди делали дроп (сделать дроп значит выставить работу на продажу. — Forbes) и в итоге они не были никем восприняты и выкинуты в никуда.

Про деньги

Я начал зарабатывать, делая обложки для YouTube-канала блогера, который обозревал Lego, и это было отвратительно, в смысле ни о чем. Но за это платили деньги, 2000 рублей за обложку, а для меня, школьника, это были очень хорошие деньги. А потом, в 10-м классе, я пошел работать в студию, меня взяли младшим дизайнером, и я начал там учиться. Студия открыла конкурс, им написало несколько сотен человек, и из всех выбрали меня. Потому что я собрал портфолио, чуваки посмотрели, им очень понравилось и вот взяли меня. Мне было 15 лет еще тогда, но они такие: «Да нам плевать. Просто типа делаешь круто, мы в тебе видим потенциал. Давай с нами». Полгода я на них поработал, ребята меня натаскивали, и мой первый и последний начальник, Коля Скавинский (руководитель студии Toongoose. — Forbes), большое ему спасибо, дал мне мои, по сути, первые творческие заказы, которые раскрыли мой режиссерский потенциал. Он мне прямо говорил: «Степ, делаешь круто, давай делай целиком ролик». И я прямо садился на месяц, конкретно делал ролик. Потому что он мне предлагал отличные условия за этот ролик, на тот момент 50 000 рублей, для меня это был самый огромный кеш в жизни. Реальная работа в моей среде и при этом творческая свобода.

Потом я года два делал «пыльные деньги», это когда деньги ради денег. То есть ты просто берешь заказ и делаешь работу, которая тебе ничего не приносит. Что обычно приносит работа? Первое — деньги, второе — портфолио. Я делал работы, которые шли не в портфолио. И параллельно как-то я делал работы для души, это были клипы там для Jeembo, YungRussia, для 6ix9ine в начале его карьеры. В общем, делал клипы для души, абсолютно бесплатно, потому что это было, типа, офигеть, поработать с типами, которых я слушаю, на которых я рос.

В какой-то момент я понял, что ничего не меняется в жизни и надо куда-то двигаться, и я начал пытаться двигаться как-то в Instagram. Сначала делал покадровую анимацию, потом делал какие-то тесты, и первый мой вирусный ролик зашел на 16 000 просмотров, это был конец мира, я понял что взлетел, и после этого ролика я начал делать упор на графику. Однажды мы с моей девушкой отдыхали в Сочи и как раз вышла презентация iPhone c тремя камерами. Я пошел в тот же день купил яблоко, просто яблоко, на рынке, принес домой и сделал ролик, где я вращаю яблоко в камерах. И все, вот он залетел, и началось уже то, чем я сейчас занимаюсь.

Такие проекты не приносят денег, они нужны для самовыражения и выхода творческого запала, для развития портфолио и прокачивания стиля. Для того чтобы через них уже что-то другое делать.

Потом были киты, и после них уже пришли проекты, которые приносят деньги, — «Газпром», крупные итальянские бренды одежды, Little Big, Face, 2х2, это все уже коммерческие проекты. Но в России очень бедные артисты, в смысле бедные, чтобы платить деньги за клипы. И за те деньги, которые они платят, они получают дерьмо, а не клипы. И я привык к тому, что ни у кого нет денег, а я безумно люблю творчество российских артистов, и поэтому мы первое время делали клипы бесплатно. А клипы Little Big или Slava Marlow на самом деле стоят гораздо больше, чем они стоили. При этом я считаю, что артисты все равно хорошо мне заплатили.

Я хочу делать то, что мне интересно, это анимационные клипы. Весь продакшен такого видео целиком стоит от 2,5 млн рублей, но предельную сумму я не называю. Интеграции в вирусное видео, какое я сам захочу, 500 000 рублей.

Вообще деньги — это инструмент, такой же, как руки, ноги и речь. Если есть деньги, я могу не беспокоиться о том, чтобы их сегодня заработать и заплатить за квартиру, я могу заняться тем, чем я должен заниматься, искусством. Когда у меня есть деньги купить себе расходники или помочь пацанам, — это отлично. Когда у меня есть деньги, чтобы кататься на такси, а не в метро и работать еще параллельно, не отвлекаясь на пересадки, — это отлично. Когда я могу купить кофту C.P. Company и не переживать за то, что я делаю бессмысленную покупку, а просто выкинуть вот такую крупную сумму, наконец-то исполнив для себя мечту, — это хорошо.

111hata

Это творческое объединение, которое руководствуется одним принципом, — мы делаем то, что хотим, из того, что у нас есть. У нас абсолютно разнообразное сборище творческих ребят, начиная от татуировщиков и заканчивая медиа художниками, режиссерами, фотографами, дизайнерами одежды. В общем, у нас кого только нет на самом деле, теперь вот мы еще криптой занялись. У нас вообще все есть. Машину сделать? Сделаем. Сарай построить? Построим. Медиаинсталляцию сделать? Сделаем. Вообще все есть. И мы молодые.

У нас все более-менее грамотно структурно разграничено. Есть ребята, которые отдельно занимаются артом, диджиталом, NFT-агентством «ARKA». Другие ребята занимаются кастом-ателье «Погремушка», есть недавно созданный музыкальный лейбл «Moolar Music», где и наши артисты, и привлеченные. То есть это такое единое формирование, под которым очень много маленьких структурных объединений, где разные люди взаимодействуют друг с другом и с обществом.

Во всем, что у меня есть, участвует мое окружение. У меня есть знание того, как сделать красиво, но душа невозможна без этой уличной романтики, без покатушек на «копейке», без побегов от ментов с баллоном краски. Без этого я бы не занимался тем, чем я занимаюсь, и сидел бы в студии, потому что у меня не было бы видения того, какой может быть жизнь.

Если есть какие-то запросы, нужды, я всегда поделюсь с пацанами, когда ребятам нужна помощь, я делаю то, что я должен делать. Нужна помощь — я помогаю, нужна тема — я делаю. Так же и мне пацаны. Ну банально нет такого, что я только их спонсирую, вообще никогда такого не было и нет. Потому что пацаны сами что-то мутят, но когда у меня проблемы, вся команда приезжает разбираться. Только благодаря этому мы и делаем то, что мы делаем, и у нас что-то получается.

Про видеоигры

Я считаю, что видеоигры — это самый важный и самый серьезный вид искусства, на полном серьезе. Просто он не до конца раскрылся сейчас из-за технических ограничений. Мне нравятся технологии, на которых игры работают. Не механика интерактивности, а тот же самый real time рендер, вот эта вся история. Она сейчас развилась настолько, что это потрясающая технология. Это настоящее, а не будущее. И игровые движки, они тоже уже не будущее. Если раньше был зеленый экран, вырезали персонажа, ставили графику, то сейчас висит огромный телевизор такой, закругленный, на котором в реальном времени отрисовывается графика, как в видеоигре. Потому что железо стало настолько мощным, что появилась возможность вот прямо рисовать графику фотореалистичной и в реальном времени. Я безумно люблю и верю в эту технологию, и сам очень хочу ее изучать дальше и развиваться. Я считаю, что если вы хотите как-то идти в искусство, если вы не смотрите в эту сторону, то вы дурак. Очень много дураков после интервью будет, и очень много будет врагов, которые будут считать меня дураком.