После прошедшего финансового кризиса внимание к фондовому рынку немного ослабло. И совершенно напрасно. Ведь именно сейчас и в США, и в России изменяются законы, на основе которых государство будет регулировать рынок. Каким быть этому регулированию, поможет ли оно превратить Москву в международный финансовый центр? Об этом и хотелось бы поговорить сегодня.
Рынок ценных бумаг всегда вызывал неоднозначные оценки экономистов, юристов и общественных деятелей. И это немудрено, самому фондовому рынку не так уж много лет — всего несколько столетий, не больше.
Практически недавно — в Великобритании в XVII веке — некоторые вообще призывали к его ликвидации (см. Stuart Banner Anglo-American securities regulation. Cultural and political roots , 1690-1800 Cambridge 19981). Противники нового явления в экономике убеждали своих сограждан, что этот рынок основан на лжи и манипулировании, что колебание цен государственных ценных бумаг повышает политические риски. Кроме того, они считали, что регулярные кризисы на фондовом рынке приводят к социальной нестабильности.
Многие представители общественности обрушивались с резкой критикой на основы рынка ценных бумаг — например, известный писатель Даниель Дефо в своем «Эссе о проектах» (An Essay upon Projects). Правда, злые языки утверждают, что причиной его негодования стала личная обида — он потерял £200, вложив их в акции компании по подъему затонувших кораблей, которая разорилась.
Когда люди чего-то не понимают, самая предсказуемая их реакция — запретить. Так вышло и с фондовым рынком. Те же самые срочные сделки на протяжении XVIII-XIX веков с завидной регулярностью запрещались и ограничивались в США, в Англии, в России. Правда, эффективность этих мер была нулевая. В конце концов развитые страны осознали, что для экономики выгоднее не запрещать и карать, а регулировать. Так мировая практика пришла к выводу о необходимости государственного регулирования сферы рынка ценных бумаг, а в лексиконе обывателей появилось загадочное слово «Регулятор».
В каждой стране есть свой Регулятор с большой буквы. В США это SEC (Комиссия по ценным бумагам и биржам), в России — ФСФР (Федеральная служба по финансовым рынкам). Однако ситуация на рынке изменяется крайне быстро. Кризисы сменяют друг друга, как картинки в калейдоскопе. Многие прежде эффективные подходы к регулированию стремительно устаревают. Законодатели лихорадочно сочиняют новые правила игры на рынке, закон Сарбейнса — Оксли сменяет закон Додда — Франка, а игроки с внутренним трепетом гадают, кого же назначат козлом отпущения за очередной кризис или биржевой спад. Аудиторов? Рейтинговые агентства? Банкиров?
Правда, не всем нравится активность регулятора на рынке. Иногда критические нотки заметны даже в словах его бывших руководителей. Взять хотя бы Харви Л. Питта (Harvey L. Pitt), который в 2001-2003 годах возглавлял SEC. В одной из своих речей он особо выделил два обстоятельства: во-первых, SEC довольно часто накладывает на участников фондового рынка чрезмерные обязательства, не задумываясь о последствиях своих действий. Он вспомнил, как SEC полагала, что стоимость составления годовой отчетности после появления новых правил закона Сарбейнса — Оксли не превысит для одной компании $91 000. В реальности же вышло больше $3 млн!
Ну и во-вторых, он отметил, что SEC фактически превратилась из регулирующего в правоохранительное ведомство! А ведь, казалось бы, эффективнее предотвращать правонарушения, а не наказывать за уже совершенные преступления.
А что же наблюдается у нас в России? Как обстоят дела у отечественного регулятора? Несмотря на разницу в уровне развития фондового рынка, мы, как и наши заокеанские партнеры, стоим перед дилеммой — регулировать или карать. Причем, надо сказать, при нынешнем руководстве политика отечественного регулятора заметно прибавила эффективности. Взять хотя бы те же самые правила игры: ФСФР активно участвует в законотворческой деятельности и в целом довольно разумно подходит к решению многих проблем, возникающих на рынке. Однако стремление следовать выражению одного демонического киногероя: «…а я наказываю, жестоко наказываю» — не миновало и российских чиновников.
Например, описывая в форме литературного произведения ситуацию на фондовом рынке, руководитель ФСФР Владимир Миловидов избрал для себя роль именно участкового, подопечными которого являются жильцы некоего абстрактного дома. Подчеркну: не управдома, не старшего по подъезду, а как раз сотрудника (пока еще) милиции.
О серьезности намерений ФСФР говорят и жесткие заявления ее представителей, и конкретные действия. Взять хотя бы историю с отзывом лицензии у старейшего регистратора — Центрального московского депозитария. Конечно, этот профучастник не всегда отличался покладистостью. Но в то же время нельзя забывать, что именно этот регистратор ведет реестры акционеров сотен крупных эмитентов, которые, в свою очередь, имеют многотысячную армию простых миноритарных акционеров. Действительно ли у регулятора были все основания пресечь на корню бизнес реестродержателя, заставляя эмитентов искать новое пристанище для своих бренных реестров? К сожалению, этот момент до конца не ясен, ведь в пресс-релизе ФСФР, посвященном этому событию, содержатся лишь скупые стандартные формулировки.
А может быть, действительно по-другому нельзя было поступить?
И тут мы подходим к весьма серьезной дилемме: с одной стороны — чисто регулирующие функции, которые должны быть изначально присущи ФСФР; с другой — вопрос о том, возможно ли эффективно регулировать рынок без применения силы государственного принуждения? У каждого читателя будет свой ответ на этот вопрос. Лично мне кажется, что регулятор, который максимум что может сделать, так это погрозить пальцем заядлому нарушителю, вряд ли сможет достичь своей основной задачи — регулировать рынок. Однако применение всей мощи властных полномочий должно быть взвешенным и обоснованным. А главное, его причины должны быть понятны и профучастникам рынка, и рядовым инвесторам.
И еще один момент. Регулятору вряд ли стоит чрезмерно увлекаться именно карательными мерами. Их частое применение вызывает привыкание и ощущение невозможности регулировать рынок иными способами. Как тут не вспомнить вмешательство уголовно-правовой сферы в экономическую деятельность.
В общем, есть еще над чем подумать, темы полномочий регулятора и соразмерности его поведения вряд ли утратят свою актуальность. Тем более что фондовый рынок современные законодатели запрещать вроде бы не собираются. По крайней мере пока.