Автор — главный аналитик компании «МК Аналитика»
Странный по форме вброс в публичное пространство предложений то ли от Михаила Прохорова, то ли от всего РСПП о внесении «антинародных» изменений в Трудовой кодекс, включая совсем уж одиозное, 60-часовую рабочую неделю, вызвал соответствующий общественно-политический резонанс и, как и следовало ожидать, был немедленно дезавуирован самим предпринимательским объединением.
Чиркнув ярким болидом по тусклому информационному небосклону, несостоявшаяся сенсация породила бурную дискуссию, в которой отчетливо доминировали крайности: от безапелляционных утверждений о необходимости проведения после кризиса структурных реформ, устраняющих негибкость рынка труда, до истерических стенаний о непрекращающихся попытках алчного капитала лишить рабочих какой бы то ни было защиты. Но мало кто заметил, что тем же болидом был высвечен и другой важный фактор, непосредственно влияющий на результирующий баланс интересов предпринимателей и трудящихся в рамках трудового законодательства.
Речь идет о степени политической влиятельности бизнеса. Принято считать, что бизнес-круги пользуются огромным, едва ли не доминирующим влиянием на процессы принятия решений в России. Но если говорить не о немногих фантастически успешных лоббистских группировках, фактически сросшихся с исполнительной властью и способных проломить ЛЮБОЕ ее решение (если угодно, это и есть пресловутые «ничего не предпринимающие предприниматели», чьи имена нечасто упоминаются в официальных СМИ), а об интересах бизнеса в целом, то картина предстает совершенно в ином свете.
Ретроспективное изучение интернет-сайта того же РСПП, самого мощного российского предпринимательского объединения, наглядно демонстрирует, что инициативы бизнеса, вообще говоря, бывают двух типов:
а) верноподданническая поддержка проектов государства с их детальным пересказом «своими словами» и рекомендациями по косметическому улучшению в рамках «социальной ответственности»;
б) более или менее масштабные добрые пожелания к правительству в стиле «а хорошо бы», на которых, впрочем, бизнес особо не настаивает. Немудрено: у самих деловых кругов реальные механизмы воплощения данных инициатив отсутствуют, а более никто исполнять их и не собирается.
Результаты подобного «лоббизма» налицо, раз уж лояльнейший глава РСПП Александр Шохин публично констатирует нарастание административной нагрузки, угрожающее стагнацией инвестиций и оттоком капитала за рубеж. Но, пожалуй, болезненнее всего оказался провал капиталистов по основному для них вопросу: в то время как в большинстве стран мира посткризисная фискальная консолидация осуществляется главным образом за счет сокращения государственных расходов, отечественный бизнес не сумел ничего противопоставить тупой и незатейливой альтернативе — правительственному решению о заметном увеличении с 2011 года налоговой нагрузки в виде социальных страховых выплат.
Сегодняшняя Россия парадоксальным образом оживляет в памяти североамериканские реалии середины XVIII века. Тогда прибывшие в Новый Свет переселенцы, прежде всего состоятельные их слои, которые были лишены прямых и косвенных избирательных прав при формировании парламента Британии, заключили, что взимание с них налогов английской короной противоестественно. Лозунг No taxation without representation («нет налогообложению без представительства!») стал одной из самых важных идейных предпосылок Войны за независимость (1775-1783), приведшей к образованию нового государства, которое, в свою очередь, повернуло всемирную историю в совершенно новом направлении и, несмотря ни на что, продолжает играть в мире ключевую роль.
Налогообложение без представительства — это суть сегодняшней российской политической системы (конечно, имеется в виду не личное депутатство, дающее его счастливому обладателю, как известно, в лучшем случае лишь временную неприкосновенность, а представительство групповых интересов). Когда Борис Грызлов отлил в граните свою знаменитую максиму о том, чем на самом деле является подведомственная ему Дума, он, пожалуй, и не осознавал, насколько близко к тексту цитирует идейного антипода нынешней российской власти Людвига фон Мизеса: «Когда правительство контролирует бизнес, парламент не может быть не чем иным, как штамповочной машинкой».
Вряд ли ведущие представители отечественного бизнеса настолько примитивны, чтобы не понимать этого. Но одновременно они не настолько смелы и ответственны перед собой и обществом, чтобы пытаться изменить такое явно неестественное положение дел. В отличие от североамериканских колонистов наше третье сословие, несущее на себе основную тяжесть налогообложения, после «дела ЮКОСа» (причина которого — именно вопрос представительства!) оказалось до смерти запугано, смирилось с подчиненной политической ролью и даже не мечтает о возвращении настоящих выборов и реальных избирательных прав, тем самым обрекая свою (покуда) собственность на подвешенность и свой (все еще) бизнес на полудохлое существование.
Ведь по свидетельству того же Мизеса, «для правительства нет ничего более выгодного с политической точки зрения, чем атака на права собственности, поскольку всегда очень легко возбудить массы против владельцев земли и капитала».
В конце концов, это всегда их (владельцев) выбор.
Автор — главный аналитик компании «МК Аналитика»