Это предстоит выяснить Конституционному суду
На прошлой неделе стало известно о том, что «Газпром нефть» подала в Конституционный суд обращение по поводу антимонопольного закона. Компания считает, что его отдельные нормы противоречат положениям Конституции РФ: о равенстве всех перед законом и судом и о свободе предпринимательской деятельности. От того, признает ли суд справедливость аргументов компании, зависит выплата 26 млрд рублей штрафов, которые Федеральная антимонопольная служба (ФАС) наложила на нефтяные компании, и, что не менее важно, пределы свободы ценообразования в обширном секторе экономики.
«Газпром нефть» не обнародовала текст обращения в КС, а потому пока нельзя судить о силе выдвигаемых ею аргументов. Однако представляется, что есть как минимум одно существенное основание для подобного обращения — расплывчатость нормы о монопольных ценах, на основе которой выписывались штрафы нефтяникам.
Согласно антимонопольному закону, компания-монополист имеет право назначать цену исключительно в диапазоне между «суммой необходимых для производства и реализации ... товара расходов и прибыли» и цены на сопоставимом рынке. Выход за пределы этого диапазона в любую сторону является нарушением закона и наказывается значимыми штрафами. При этом по действующему закону монополистами считаются не только крупные компании вроде той же «Газпром нефти», но и множество небольших компаний: список монополистов наполовину состоит из хлебных, колбасных и молочных заводов регионального значения.
В целях краткости выведем за скобки вопрос о сопоставимости рынков и обратимся к определению необходимых расходов и прибыли. Если вы выступили спонсором мероприятия, это «факультативная» благотворительность или необходимая для дела реклама? Если вы содержите детский сад или прачечную для сотрудников, это не связанные с производством товара затраты или это, как и заработная плата, необходимые для производства товаров расходы на персонал?
Вопросы о «необходимости» затрат сложнее, чем кажутся. Сама рыночная конкуренция существует именно потому, что ответ на них неизвестен, или, точнее, неизвестно, кому именно он известен. Каждая компания дает на них свой ответ, пытаясь найти затраты, от которых можно отказаться без снижения ценности продукта, и, наоборот, затраты, которые окупятся за счет увеличения потребительской ценности товара. Чей ответ ближе к истине — именно это и выявляет конкуренция, поощряя лучшие ответы наибольшей прибылью и наказывая убытками худшие. При этом наличие на рынке множества фирм и множества приносящих прибыль товаров с разной ценой и качеством свидетельствует о том, что нередко одновременно существует не один, а множество правильных ответов.
Наивно думать, что отвечать на эти вопросы могут судьи или сотрудники антимонопольных органов — они назначены на свои посты вовсе не за умение принимать верные деловые решения. Более того, искомое знание может отсутствовать и у успешных бизнесменов. Как писал известный американский судья Истербрук, «рыночное поведение во многих смыслах полезно считать случайным. Фирмы испытывают десятки практик. Большинство из них проваливаются... Другие практики что-то приносят потребителям ... и таким образом выживают». Этот процесс отбора не гарантирует, что успешные фирмы будут знать причину своего успеха.
Неопределенность правильного ответа на вопрос имеет существенное правовое значение. Российская, а равно американская и европейская правовые доктрины требуют считать нормы со значительной степенью неопределенности ничтожными (void for vagueness). Как пояснял логику этой доктрины Конституционный суд, «неопределенность содержания правовой нормы ... допускает возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения и неизбежно ведет к произволу, а значит, к нарушению принципов равенства, а также верховенства закона». Дело «Газпром нефти» будет важным показателем того, насколько Конституционный суд последователен в приверженности к этой доктрине.
Автор — старший научный сотрудник Академии народного хозяйства