Глава правления фонда «Связь времен», соучредитель фонда Aurora Fine Art Владимир Воронченко называет это место галереей, хотя внешне оно больше напоминает музейное хранилище, расположенное в подвале самой роскошной московской гостиницы Ritz-Carlton. Воронченко просит охрану открыть тяжелую сейфовую дверь и включить свет; темнота оживает сотнями предметов — картины, книги, иконы в дорогих окладах, серебряная посуда, золотые табакерки, вазы Императорского фарфорового завода. Хранилище-галерея — предметное воплощение миссии фонда, которую в середине 2000-х годов обозначил его основной владелец, миллиардер Виктор Вексельберг: «возвращение в Россию культурных ценностей, вывезенных из страны в XX веке».
Совладелец ТНК-BP, «Русала» и многих других компаний активно вовлечен в процесс покупки антиквариата и регулярно сам навещает хранилище. Здесь он может осмотреть иконы, когда-то принадлежавшие императорской семье, или собранную фондом «Связь времен» крупнейшую в мире коллекцию ювелирных изделий мастерской Карла Фаберже — включая предметы, которые раньше хранились у принцессы Маргарет или семьи Ротшильдов. Вексельберг хочет со временем выставить все эти предметы в публичных музеях: один будет в Шуваловском дворце в Санкт-Петербурге (идет реконструкция, открытие ожидается в 2012 году), второй предполагается открыть в Москве через 3–4 года. При других обстоятельствах на одной из стен будущего музея могла бы висеть и картина русского художника Бориса Кустодиева «Одалиска», купленная фондом пять лет назад. Но эта покупка, по всей видимости, оказалась одной из крупнейших ошибок кураторов коллекции.
Скандальная «Одалиска», проданная за $2,9 млн
Ценовой рекорд
Строго говоря, у этой картины нет устоявшегося названия: «Одалиской» она была названа в каталоге аукционного дома Christie’s, выставившего ее на «русские» торги в ноябре 2005 года. Искусствоведы предпочитают называть ее «Обнаженной в интерьере», одной из десятков работ Кустодиева с подобным сюжетом.
Кустодиев (1878–1927) в начале карьеры прославился как портретист, затем написал множество ярких работ на темы крестьянского и мещанско-купеческого быта, создав среди прочего свой главный хит — «Купчиху за чаем». Он много работал в театре, а после революции остался в России, писал плакаты и картины революционной тематики, включая знаменитого «Большевика»: великан с красным знаменем ступает по революционному городу. Подавляющее большинство работ Кустодиева находится в музейных собраниях, на рынок его картины попадают очень редко, поэтому интерес к «Одалиске» — пусть небольшой и малоизвестной работе — был предсказуем.
Но такого ажиотажа не ожидал никто: в ходе торгов стоимость картины в 7,6 раза превысила максимальный уровень эстимейта, и она ушла с молотка за $2,9 млн, став самым дорогим лотом аукциона. На этом фоне несколько потерялся даже очень удачный общий итог торгов — $38 млн, почти вдвое больше, чем на таких же «русских» торгах годом ранее.
Новый уровень цен оглушал: та же картина на торгах того же аукционного дома в 1989 году была продана неизвестному покупателю всего за $34 000, то есть за 16 лет ее стоимость выросла в 85 раз. Взлет цены легко объяснить: если в конце 1980-х русское искусство на аукционах покупали почти исключительно западные коллекционеры, для которых оно было экзотикой, побочным интересом, то с начала 2000-х в борьбу включились обеспеченные русские собиратели, целенаправленно охотившиеся за отечественной классикой. Результат не замедлил сказаться. В 2003 году на торгах аукционного дома Sotheby’s «Красавица» того же Бориса Кустодиева была продана за $1,4 млн, установив новый рекорд «русских» торгов. Тогда же Кустодиев стал четвертым в истории российским живописцем, цена работ которого перевалила за $1 млн. Но ранее этот уровень смогли преодолеть лишь Кандинский, Малевич и Шагал, которых западные коллекционеры покупали гораздо охотнее, чем почти неизвестного за пределами России Кустодиева. Рекорд 2003 года стал поворотным моментом тренда — русские пришли.
И конечно, на регулярных «русских» торгах домов Christie’s и Sotheby’s в Лондоне покупатели из бывшего СССР составляли основную часть аудитории. Среди них в ноябре 2005 года заметили и партнера созданного всего несколькими месяцами ранее фонда Aurora Fine Art Владимира Воронченко. Как и большинство клиентов аукциона, он совершенно не стремился афишировать свои покупки и, даже приехав в Лондон лично, участвовал в торгах по телефону из соседней комнаты. Победных реляций Aurora не было и после аукциона: «Одалиску» вместе с другими приобретениями тихо поместили в лондонское хранилище фонда, где она простояла несколько месяцев.
«Я часто бывал там, смотрел на нее, и что-то меня в ней смущало. Непонятно что, а ведь ничего не должно смущать, правда?» — рассказывает Воронченко. Будучи, по собственному признанию, на 99% уверенным, что с картиной все-таки все в порядке, весной 2006 года Воронченко решил тем не менее привезти картину в Москву и показать Владимиру Петрову, одному из самых авторитетных экспертов в области русского искусства. Через две недели Петров выдал убийственный приговор — картина не принадлежит кисти Кустодиева.
Подделка?
«Когда я начал ее изучать внимательно, крупным планом, то очень удивился — по фактуре, по внутреннему содержанию живописи картина совершенно выпадала из ряда работ Кустодиева», — рассказывает в телефонном интервью Владимир Петров. Он считает «Одалиску» работой неизвестного художника первой половины XX века, выполненной «под Кустодиева». Интересно, что, впервые увидев картину — правда, на фотографии, — Петров не заподозрил в «Одалиске» подделку. Накануне ноябрьского аукциона 2005 года один из сотрудников Aurora Fine Art показал Петрову каталог. «Я его пролистал, даже не обратил на эту картину особого внимания, сказал только, что отторжения она вроде не вызывает», — вспоминает Петров. Aurora Fine Art не обращалась ни к нему, ни к другим экспертам с просьбой посмотреть картину перед аукционом «вживую». Более того, как признается Воронченко, до аукциона представители фонда не видели вообще никакого экспертного заключения по «Одалиске».
В принципе этого и не требовалось: аукцион берет на себя атрибуцию и экспертизу предметов, выставляемых на торги, и гарантирует, что все указанные в официальном каталоге данные являются подлинными. В случае возникновения малейших сомнений крупные аукционные дома реагируют мгновенно: в 2004 году дом Sotheby’s буквально в последний момент снял с торгов картину «Пейзаж с ручьем», названную в каталоге работой Ивана Шишкина с начальной ценой $1–1,28 млн. Позже выяснилось, что за шедевр русского классика пытались выдать картину малоизвестного голландца, которую злоумышленники годом ранее купили на скандинавском аукционе за $65 000 и дополнили подписью Шишкина и некоторыми деталями. Если же продажа сомнительной вещи состоялась, то покупателей от возможной ошибки защищает стандартное соглашение с аукционным домом. Согласно правилам аукциона Christie’s, покупатель в течение пяти лет может потребовать вернуть деньги за купленную вещь, если докажет, что аукцион указал недостоверные сведения при ее продаже. (Sotheby’s отпускает такой же срок, а аукционный дом MacDougall’s, специализирующийся на русском искусстве, — год.) В свою очередь, Christie’s оставляет за собой право потребовать письменное заключение по спорному вопросу двух экспертов, мнение которых признает и аукцион, и покупатель.
Гарантии серьезные. Но покупатель, конечно, вправе потребовать экспертные заключения по интересующему его предмету перед торгами — что логично было бы сделать в случае с «Одалиской».
До 1989 года о существовании картины не было известно, она не указывалась ни в одном из каталогов хорошо изученного еще в советское время Кустодиева. На аукцион 1989 года она попала из частной коллекции эмигранта из России Лео Масковского, о котором практически ничего не известно даже специалистам. После продажи на Christie’s неизвестному собирателю картина исчезла из вида на 16 лет, вновь появившись на свет лишь на аукционе 2005 года. В истории «Одалиски», таким образом, был всего один пункт. Обычно коллекционеры относятся к «ранее неизвестным и случайно найденным» работам из частных коллекций с крайним подозрением, поскольку именно с такой легендой на рынок вбрасывается большая часть подделок. Почему же Aurora Fine Art решилась купить работу с короткой и непрозрачной историей?
Возможно, дело в том, что «первооткрывателем» «Одалиски» был сам глава русского отдела Christie’s Алексей Тизенгаузен. Именно он в 1989 году пришел в мюнхенскую квартиру пожилой женщины, которая хотела продать дюжину предметов искусства, собранных ее покойным мужем Лео Масковским. Среди картин Тизенгаузен обнаружил работы Исаака Левитана, Константина Сомова и Бориса Кустодиева — ту самую «Одалиску». Все они вскоре были проданы на Christie’s. По крайней мере так эту историю в 2006 году описал американский журнал Departures в материале «Новый царь искусства», посвященном Тизенгаузену. (Комментарии Алексея Forbes получить не удалось.) Если провенанс работы, хотя бы устно, подтверждал сам международный глава русского отдела дома Christie’s, это могло успокоить покупателя. Но это всего лишь версия. Владимир Воронченко отказывается ее обсуждать.
По мнению экспертов, «Одалиска» — компиляция известных работ Кустодиева, таких как «Красавица» (1918) и «Купчиха и домовой» (1922)
Что это, если не Кустодиев?
Эксперт Центра имени Грабаря Ирина Геращенко демонстрирует корреспонденту Forbes пухлую папку, которая когда-то была экспертным заключением по «Одалиске». Фотографии и страницы в ней разбухли и слиплись, разделить их уже вряд ли возможно: материалы сильно пострадали от пожара в июле этого года, унесшего жизни двух пожарных и уничтожившего значительную часть архивов. Оставшиеся материалы сложены в картонные коробки, от которых до сих пор сильно несет гарью.
«Я считаю, что это компиляция, в которой были использованы изобразительные фрагменты из известных картин Кустодиева, вот здесь они перечислены», — Геращенко показывает уцелевший протокол экспертного совета по «Одалиске». По мнению Геращенко, слишком много вещей не позволяют считать картину подлинным Кустодиевым: двухслойный грунт, не встречающийся в эталонных работах художника, отсутствие подготовительного рисунка, примитивность и плоскость разработки деталей, грубые нарушения перспективы, даже подлинность подписи вызывает большие сомнения. «Я бы даже не сказала, что это качественная подделка — это совсем нехороший уровень», — говорит она.
Выводы всех опрошенных Forbes экспертов — а экспертизу «Одалиски» проводили по просьбе Aurora также Русский музей и Третьяковская галерея — почти однотипны: картина написана в 20–50-х годах XX века, о чем свидетельствует состав красок, автор пытался использовать известные мотивы и приемы Кустодиева, но выдержать уровень русского классика ему не удалось. Владимир Петров считает, что картина могла быть написана в Праге, где в 1920-х годах действовал своего рода центр подделок русского искусства, которые изготавливали эмигрировавшие из советской России художники.
Эксперты также рассматривали версию, согласно которой «Одалиска» пусть плохая, но подлинная работа Кустодиева. В 1919 году (эта дата стоит на картине) Кустодиев был тяжело болен: из-за туберкулеза позвоночника он с 1916 года мог передвигаться только в инвалидном кресле. «Мы это очень долго обсуждали: мог Кустодиев сделать такую плохую вещь просто для продажи? 1919 год, разруха, Петроград, надо кормить семью: мог, конечно, — говорит заместитель гендиректора Третьяковской галереи Лидия Иовлева. — Но почерк художника все равно должен совпадать, а он не совпадает».
Aurora Fine Art обратилась в Christie’s с претензиями по поводу «Одалиски» уже после получения экспертного заключения в Центре имени Грабаря в конце 2006 года. Дальше должен был заработать стандартный механизм разрешения подобных споров, но почему-то он дал сбой.
Судебные перспективы
«Мы хотели сделать все полюбовно, тихо и совершенно не хотели выносить сор из избы, потому что скандал не нужен никому, в том числе нам, любые скандалы подрывают веру коллекционеров в рынок», — говорит Воронченко, тщательно подбирая слова. Коллекционированием он занимается уже давно и очень серьезно — только в его коллекции икон, например, более 600 предметов. Воронченко совмещает свою страсть с основным бизнесом: он владелец «Люкс-Холдинга», одного из крупнейших в России дистрибьюторов и продавцов предметов роскоши (управляет сетью ювелирно-часовых бутиков Louvre). В 1990-х Воронченко создал парфюмерную сеть «Риволи», которую позже продал крупному европейскому ритейлеру Douglas. С Вексельбергом он знаком едва ли не с детства — они родились в маленьком городе Дрогобыч на западе Украины.
Коллекционер со стажем, Воронченко и раньше сталкивался с подделками на аукционах. В апреле 2001 года, например, его компания «Мир искусств» купила на аукционе Christie’s в Нью-Йорке небольшой пейзаж Ивана Шишкина «Лесной массив» за $76 000. Впоследствии эксперты установили, что это фальшивка. Переговоры с Christie’s длились почти полтора года, но в итоге аукцион вернул деньги, и история никогда не выплывала наружу, говорит Воронченко.
Как рассказал Forbes один из экспертов, подобные ситуации с крупными аукционными домами возникают как минимум 5–6 раз в год — прямо сейчас идет разбирательство еще по одному делу, но российский покупатель картины прилагает все усилия, чтобы никакие его детали не просочились в прессу. Почему же Aurora Fine Art после трехлетней схватки «под ковром» решила пойти в атаку на аукционный дом, объявив о подаче иска в лондонский Верховный суд? И почему Christie’s не смог тихо уладить конфликт с одним из своих крупных клиентов?
Воронченко, кажется, потерял терпение. «Над нами просто издевались, — говорит он. — Мы месяцами не получали ответов на письма, месяцами не могли поговорить с нужными людьми по телефону, в общем, отношение к нам было как к какому-то развивающемуся рынку аборигенов». Christie’s отказывается от комментариев, связанных с этим конфликтом, мотивируя свое молчание тем, что дело уже находится в суде — первое заседание назначено на январь 2011 года. Единственная реакция Christie’s — официально утвержденный и распространенный пресс-службой абзац текста, в котором аукцион подтверждает намерение серьезно изучить и проверить заключения об «Одалиске» и провести все необходимые собственные экспертизы картины, которая весной 2009 года была передана обратно в Лондон.
Упорство Christie’s может объясняться тем, что у компании припрятан некий «туз в рукаве», считает один из наших собеседников. Он говорит, что, по слухам, у аукционного дома есть положительное заключение одного из экспертов Третьяковки. (Лидия Иовлева опровергла возможность существования положительного заключения самой галереи, но не стала исключать, что его мог подготовить кто-то из сотрудников.) Christie’s также может попытаться настаивать на версии, которую уже рассматривали российские эксперты: «Одалиска» является пусть плохой, но подлинной работой Кустодиева. В этом случае аукцион ни в чем не виноват. Правда, у Christie’s должны быть неоспоримые документальные свидетельства атрибуции этой работы, а до сих пор о них ничего не было известно.
Если стороны (по какой-то причине) не заключат мировое соглашение, то, скорее всего, впереди у них долгое разбирательство в суде. Работы Кустодиева ждали своего «звездного часа» 80 лет. Несколько лет судебных тяжб, которые поставят точку в вопросе «Одалиски», не так уж и много. «Откровенно говоря, будь я на месте [Christie’s], делал бы точно так же. Чем позже вернешь деньги, тем меньше они будут стоить, — признается Воронченко. — Это бизнес, ничего личного».