Похоже, винный мир отходит от кризиса более быстрыми темпами, чем финансовые рынки. Два месяца 2010 года уже принесли сенсационно высокие результаты торгов, которые трудно было ожидать в 2009-м. В новой Мекке винного аукциониста, Гонконге, провели торги два аукционных дома — Hart Davis Hart и Acker Merall & Condit. Первые торги принесли $3,5 млн, вторые — $7,5 млн.
Хотя винные аукционы год от года ставят все новые рекорды, узкий круг наиболее дорогих вин остается практически неизменным. За этими «голубыми фишками» винного мира идет настоящая охота по всему миру. Forbes отобрал 10 бутылок, которые заработали больше всего по результатам торгов аукционных домов в 2009 году и почти наверняка принесут своим хозяевам рекордные суммы и в году текущем.
$218 581, Château Mouton-Rothschild 1945, 12 бутылок, аукцион Zachys
Мало кто из коллекционеров не знает знаменитую поговорку: «Первым быть не могу, вторым – не хочу, Я – Мутон». Это был ответ на официальную классификацию хозяйства в 1855 году, где ему был отдано место во втором «дивизионе» классифицированных гран крю, а не в первом. Справедливости ради скажем, что до первого класса Мутон тогда и не дотягивал – парижский финансист, вложивший деньги в покупку хозяйства у прежнего владельца, за качеством особо не гнался и даже потихоньку распродавал ценные виноградники, их площадь при нем сократилась в полтора раза. Хозяйство перешло в руки барона Натаниэля де Ротшильда, но только в 1973 году по указанию Жака Ширака, тогда министра сельского хозяйства, Мутон повысили в звании до 1-er Grand Cru Classé. Трудно поверить, что поднимать хозяйство взялся двадцатилетний Филипп де Ротшильд, который поселился в хозяйстве в примитивных условиях – без нормального снабжения водой и электричеством. Уже в 1924-м он совершил здесь маленькую революцию, разлив вино по бутылкам прямо на территории хозяйства – ведь тогда нормальной практикой было отправлять вино в бочках за рубеж, где его бутилировали местные торговцы. Лишь через 50 лет такая практика в Бордо стала нормой. Во время войны хозяйство было экспроприировано немцами, однако немецкий Вайнфюрер продолжил производство вина даже в отсутствие барона – тому пришлось бежать от тюрьмы в Англию. Его жене Элизабет повезло меньше – в 1945-м она умерла в концлагере. Этот год стал драматичным для семьи Ротшильдов. Удивительное, плотное «вино победы», заставляет сердца коллекционеров учащенно биться на каждом винном аукционе, где появляется Мутон 1945.
$185 328, Château Lafite-Rothschild 1982, 60 бутылок, аукцион Christie's
За «Лафитом» аристократы охотились еще в конце XVII века. Его предпочитала мадам де Помпадур и английская знать. Вероятно, виноградники появились здесь лишь в начале века под управлением известной в Бордо семьи Сегюр, а уже в его конце шато перешло в руки барона Джеймса де Ротшильда. Скорее всего, из соображений престижа — владеть первоклассными виноградниками тогда вошло в моду. Говорят, барон умер, так и не успев посетить свое новое владение. С тех пор (за исключением военных лет Второй мировой) хозяйство не меняло владельцев — оно принадлежит семейству Ротшильд и сегодня. Попадание этого вина в топ-10 самых дорогих вин 2009-го не случайность, а закономерность: сложите глубокие гравийные почвы, лежащие на известковой подушке (мечта любого приверженца высококлассных почв — терруаров), и легендарный 1982-й, когда природа одарила ягоды идеальными условиями созревания, небывалым богатством и мощью. Сдобрите это оценками молодого Роберта Паркера, который зомбировал мировую публику заявлением, что 1982-й стал для Бордо уникальным винтажом, — и картина сегодняшнего спроса на это вино готова. В тройке Lafite — Latour— Mouton первый всегда ценился за свою элегантность в противовес мощи и сложности двух других.
$108 360, Château La Mission-Haut-Brion 1995, 600 бутылок, аукцион Christie's
У того, кто немного знаком с концепцией производства вина в Бордо, возникает неизменное желание назвать La Mission-Haut-Brion вторым вином хозяйства знаменитого Chateau Haut-Brion. Однако это не так, даже несмотря на то, что два хозяйства смотрят друг на друга прямо через дорогу, расположившись на окраине города Бордо, в регионе Грав. При таком плотном соседстве на протяжении веков неизбежным было и то, что хозяева рано или поздно становились родственниками. Так оно и случилось, когда Арно де Лестоньяк, владелец La Mission, в XVI веке женился на сестре владельца Haut-Brion. Первоначальным успехом и качеством своих вин, как явно следует из названия хозяйства, оно обязано монашескому ордену. Отец Симон, которому были переданы бразды правления, считал создание вина не менее важным, чем следование обетам. Хозяйство быстро стало известно в королевском окружении и среди высших духовных лиц Франции. Знало оно и американских владельцев, которые купили его после Французской революции. А в 1983 году хозяйство оказалось в руках владельцев старшего Haut-Brion — его купила Кларанс Дилон. Как и следует из названия региона Грав, где располагается хозяйство, основу его почв составляет в основном гравий, который, в свою очередь, лежит на древней меловой платформе. Глубина гравийного покрова здесь может достигать целых 18 метров, что делает этот терруар действительно уникальным. И хотя лозы хозяйства неожиданно молоды (около 20 лет), некоторые винтажи La Mission котируются даже выше, чем у куда более именитого соседа. La Mission — клаcсический «микс» Левого берега: каберне-совиньон, мерло в почти равных пропорциях и чуть-чуть каберне франа.
$103 768, Hospices de Beaune, Bâtard-Montrachet Grand Cru, Cuvée Dames de Flandres 2009, 1 бочка, Christie’s
Hospices de Beaune — одно из самых удивительных явлений в мире вина. Эта изначально благотворительная организация вот уже несколько столетий получает в дар самые лучшие виноградники Бургундии — почти исключительно категорий Premier и Grand Cru. То, что в XV веке было создано герцогом Бургундским как убежище и госпиталь для больных и обездоленных, сегодня один из крупнейших землевладельцев в Бургундии с 58 га первоклассных виноградников в лучших коммунах (это почти в два раза больше, чем площади виноградников DRC). Способ, которым HdB производит свои вина, является, вероятно, самым нестандартным в мире: вино с каждого участка здесь имеет все шансы быть выкупленным и выдержанным тем производителем Бургундии, который заплатит за это вино больше денег на ежегодном аукционе, проходящем в Боне. С этого момента вину с виноградников Hospices de Beaune предстоит навсегда покинуть стены благотворительного убежища и отправиться на «воспитание» и бутилирование к негоциантам, а уже оттуда — к клиентам по всему миру. В редких случаях HdB прикупает свои виноградники самостоятельно. Так обстоит дело с микроскопическим участком в 0,35 га во всемирно известной «белой» коммуне Bâtard-Montrachet, который был приобретен в 1989 году. Цены на эти вина диктуются не столько качеством, сколько желанием пожертвовать как можно больше денег на благотворительные цели, качество же этих вин почти целиком находится в руках выдерживающих их негоциантов.
$101 484, Château Latour 1982, 12 бутылок, 6 магнумов (9 л), 3 жеробоама (9 л), 1 империал (6 л), аукцион Zachys
Еще одно хозяйство из «великолепной пятерки» бордоских Grand Cru — Château Latour — возникло на полях сражений английских Плантагенетов и французских армий, история давняя. Какое-то время им управляло то же семейство Сегюр, что владело и Chateau Lafite. Николя-Александру де Сегюру в каком-то смысле не повезло — после него остались лишь дочери, которые винной стороной хозяйства не занимались, а их знатные мужья вообще здесь почти не появлялись. Вскоре шато превратилось в акционерную компанию, чьи акции пошли по рукам, в основном рукам британским. Однако Латур вернули — сегодня хозяйство прочно обосновалось среди жемчужин в «короне» французского известного бизнесмена Франсуа Пино, которые вложил миллионы долларов в переоборудование хозяйства и новую винодельню. Главный виноградник хозяйства, задействованный в производстве великого вина, — L'Enclos — примечателен разнообразием почв: от гравийных до глинистых, что делает их подходящими и для каберне-совиньона, и для мерло, а близость к реке Жиронде защищает виноградник от заморозков. Как и для других топовых вин Бордо, 1982-й стал для вин хозяйства весьма удачным, для них характерны массивные, но негрубые танины и чарующая, пышная фруктовость. В целом цены на вина Latour диктуют и беспрецедентно высокие оценки винных критиков: шесть (!) стобалльных, два вина по 99 баллов и три по 98 у Wine Spectator.
$93 077, Château Pétrus 1982, 1 империал (6 л), аукцион Sotheby's
Кристиан Муэкс несет непосильный груз. Спрос на Pétrus настолько высок, что за его бутылку люди готовы платить почти любые деньги, ожидая от вина соответствующего качества, какого-то невероятного, умопомрачительного эффекта. И часто разочаровываются, потому что этому гиганту требуется минимум 20 лет, чтобы обрести аристократические манеры. В отличие от вин семейства Ротшильдов, репутация петрюса зиждется целиком и полностью на уникальных почвах этого виноградника на правом берегу Бордо, богатых голубой глиной с содержанием железа. Уникальны почвы не только составом, но и способностью надолго задерживать воду, сохраняя ее для корневой системы лоз даже в самые жаркие годы. Петрюс, безусловно, задает стандарты величия для вин, созданных из сорта мерло. Небольшая площадь виноградника и его статус способствуют перфекционизму: здесь тщательно следят за такими вещами, как наличие влаги на ягодах во время сбора урожая. Однажды в дождливый год Муэксы специально наняли вертолет, который летал над лозами и высушивал кожицу перед сбором. Объемы производства Château Pétrus, которые раз в десять меньше объемов производства первых вин ведущих хозяйств на левом берегу Бордо, оказывают прямое воздействие на цены: стоимость одной бутылки этого вина часто равна стоимости 4-6 бутылок мутона или лафита. В 1982-м здесь создали одно из лучших вин века, концентрированное, необычайно богатое и изящное, с убийственно долгим послевкусием и гарантированными воспоминаниями на всю жизнь. А жить это вино будет до 2030 года. Как минимум.
$75 504, Domaine de La Romanée-Conti, La Tâche 1990, 12 бутылок, аукцион Acker Merall & Condit
И снова DRC — на этот раз более молодой винтаж и другой, чуть менее великий виноградник, если такие слова вообще могут относиться к La Tâche. Еще один бастион, находящийся в монопольном владении семьи Биз-Леруа — чуть более 6 га органически возделываемой земли, 6 га торжества пино нуар. Более неоднородный по составу почв (известняк, глина и морские отложения), с более неравномерным разбросом уклона (более крутой в верхней части и более пологий в нижней), виноградник La Tâche тем не менее из года в год — один из самых устойчивых по качеству вин в Бургундии. Вина с этого виноградника хранят еще один секрет — даже в самые плохие для Бургундии годы он дает хороший результат. Поэтому единственный виноградник, с которого вино выпускалось даже в 1950-м и 1951-м (когда DRC вообще не выпустил вино с других своих виноградников), — это La Tâche. 1990 год не исключение. Вообще-то по объему производства этот год дал один из самых больших в истории урожаев, но великая Бургундия надежно хранит свои тайны. Несмотря на количество, красные вина этого года оказывают на коллекционеров магическое воздействие — полнотелые, богатые, с тонами экзотических фруктов. Эти вина все еще рано пить, и ценители справедливо продолжают играть на растущих ценах.
$66 550, Vega Sicilia, Único 1968, 6 магнумов (9 л), аукцион Sotheby’s
История этого вина — удивительное восхождение от столового vino de mesa к величайшему и, безусловно, самому дорогому вину Испании. Vega Sicilia начиналась как поместье баскского землевладельца с длиннющим названием Pago de la Vega Santa Cecilia y Carrascal, которое со временем сократилось до загадочного Vega Sicilia, к Сицилии не имеющего ни малейшего отношения. Изначально у «Веги» не было никаких претензий: баски продавали все вино сторонним производителям, и, по всей видимости, вино продавалось как обычная Риоха (лишь в 1982 году вино стало выходить под новым апелласьоном D.O. Ribera del Duero). Ни к чему хорошему это предприятие не привело, и вскоре хозяйство было выкуплено другим баском — Доминго Гарамиолой, с чьим именем и связано восхождение новой «звезды» Испании. В отличие от предыдущих владельцев тот рассматривал виноделие как личное увлечение, а не как коммерческий проект: все создаваемое им вино попадало к друзьям или знакомым из аристократических кругов. Этот факт сыграл на руку в создании вокруг него завесы особой секретности и эксклюзивности, «вина для избранных». Впрочем, качество самих вин ничуть не разочаровывало, особенно если учесть фанатичную гонку за снижением урожайности, сверхдолгой (до 16 лет!) выдержкой в различного рода бочках и соблюдением почти стерильной чистоты на винодельне. Кроме того, «Унико» производится только в лучшие годы, что автоматически ставит любой винтаж в категорию выдающихся. «Фанатичность» — наиболее подходящее слово для всех этапов виноделия: от тщательнейшего отбора материала для пробок и до перевозки вина только при контролируемой температуре. Испанский сорт темпранильо — король Vega Sicilia Único, здесь его 80%.
$59 750, Domaine de la Romanée-Conti, Romanée-Conti 1971, 6 бутылок, аукцион Hart Davis Hart
Романэ-Конти как швейцарские часы: здесь важна каждая мелочь. 1,81 га бесценной земли точно в центре пологого склона с уклоном в 6 градусов на юго-восток, идеальный дренаж и экспозиция виноградника, коричневые песчано-глинистые почвы. И неутомимая сухопарая перфекционистка Лилу Биз-Леруа во главе хозяйства, по-свойски сокращаемого до DRC. Единоличная властительница умов и сердец винных коллекционеров-фанатиков — весь виноградник Romanée-Conti принадлежит ей и только ей. Свое имя виноградник получил в 1760 году в честь римлян и своего бывшего именитого владельца — Франсуа де Бурбона, принца де Конти. Здесь рождается идеал. 1971 год примечателен тем, что лучшим домам вроде DRC удалось создать гармоничные, долгоживущие, достаточно полнотелые вина — несмотря на три волны града, которые побили в августе добрую часть ягод (1971-й дал самый маленький урожай за всю декаду). Именно сейчас эти марафонцы наконец добрались до финишной прямой — прошло уже 40 лет, пришла пора задержать дыхание и откупорить покрытые пылью бутылки 1971-го Romanée-Conti. Впрочем, некоторые все же будут хранить их дальше. Как напоминание о величии красной Бургундии.
$57 600, Paul Jaboulet Ainé, Hermitage La Chapelle 1961, 6 бутылок, аукцион Zachys
Северная и Южная Рона известны двумя регионами, дающими поистине великие красные вина: Chateauneuf-du-Pape в Южной Роне и Hermitage — в Северной, расположенной ближе к Бургундии. Имя семьи Жабуле долгое время оставалось синонимом лучшего вина Эрмитажа, 20,6 га которых принадлежит хозяйству. Название главному вину — La Chapelle — дала часовня Сен-Кристоф, которая возвышается над террасами виноградников. Флагманский сорт региона — сира — нашел здесь свое истинное выражение. Уникален сам терруар Эрмитажа — сланец и гнейс (доминируют кварц и полевой шпат), лежащие на мощных гранитных породах. Практически каждому серьезному винному фанатику есть что рассказать про Jaboulet La Chapelle 1961, по сей день считающийся вершиной творчества потомков Антуана Жабуле. У кого-то оно с легкостью «заткнуло за пояс Latour 1961», кто-то очертя голову летел в захолустный ресторан в трех часах езды, чтобы выкупить последние две бутылки; этим байкам нет ни конца ни края. Правда состоит в том, что великий эрмитаж потрясающ — с глубочайшим цветом, великолепным потенциалом выдержки, острый и пикантный, настоящий сира в апогее, не какой-то австралийский шираз. Хотя Макс Шуберт, создавший Penfolds Grange Hermitage, самое коллекционируемое австралийское вино, мог бы поспорить. Как ни печально, к 1990 году качество вин хозяйства постепенно ухудшалось, что неумолимо связано со смертью Жерара Жабуле и передачей управления многочисленным сыновьям. В 2005 году хозяйство было ожидаемо продано швейцарской семье Фрей, которой также принадлежит известное бордоское Château La Lagune, и теперь именно с ними связаны надежды на восстановление доброго имени Jaboulet. Эксперты утверждают, что вино 1961 года является настолько мощным и долгоживущим, что вполне способно переплюнуть любое бордо того же года. Постоянные 100 баллов на протяжении многих лет у Паркера и Wine Spectator, сегодня вино живо как никогда и проживет еще не один десяток лет.