Журнал Forbes стал тем, чем он является сейчас, — едва ли не самым ярким из деловых СМИ в мире, — благодаря Мэлколму, сыну основателя журнала Берти Чарльза Форбса. «Председатель Мэлколм», как его называли, был и главным редактором, и издателем. Это он придумал слоган Capitalist Tool (который в России перевели как «Инструмент капиталиста»), он же и опубликовал, в 1982 году, первый список 400 богатейших американцев — можно сказать, благодаря этому проекту Forbes стал глобальным брендом. В 80-е, при Мэлколме, это был журнал, лучше всех выражавший дух того безудержного, жирного американского десятилетия.
Мне только что привезли из Америки вышедшую в 1989 году и давно не переиздававшуюся автобиографию председателя Мэлколма, «Больше, чем я мечтал». Для целей этого блога она — уникальный источник.
Сейчас в это трудно поверить, но Мэлколм Форбс рос в небогатой семье. Берти Чарльз был успешным журналистом, но Forbes, который он начал издавать для самовыражения, во время Великой депрессии не приносил денег. Основатель журнала содержал его на заработки от колонок в других изданиях.
В 1930 году Берти Чарльзу Форбсу исполнилось 50 лет, и он выдал каждому из своих пяти сыновей по облигации газовой компании Cities Service номиналом в $1000. Мэлколму было 10 лет, и на карманные расходы он получал по 10 центов, так что дорогой подарок его потряс. Впрочем, ненадолго: очень скоро он решил продать облигацию и на маленькую часть вырученных денег купить великолепный хромированный велосипед с витрины магазина Sears Roebuck за $38,5. «Когда я возбужденно повернулся к маме спросить, когда же мы пойдем в Sears, голос отца прозвучал, как раскат грома, — писал Мэлколм Форбс. — «Облигации — не для того, чтобы их продавать. Это ваша безопасность на будущее». И никакого велосипеда. С горьким разочарованием думал я, что уж лучше бы мне подарили велосипед, чем облигацию. Оказалось, я был прав. Через три года — в 1933-м — облигация не стоила уже практически ничего».
Мать подавала Мэлколму другой пример. В мемуарах он называет ее «практикующей кейнсианкой». Как-то она выложила перед мужем на стол целую пачку чеков к оплате. «Как ты можешь столько тратить?» — возмутился основатель журнала. «Берти, — ответила жена, — мне нравится тратить деньги».
Отец часто говорил Мэлколму: «Сынок, знаешь ответ на девяносто девять вопросов из ста? Деньги!» Он объяснял сыновьям, что деньги надо зарабатывать, чтобы стать счастливее, а не для того, чтобы накопить миллионы. «Но сам он не умел так жить, не мог вполне стряхнуть с себя наследственную шотландскую прижимистость», — писал Мэлколм. Он решил жить по завету, а не по примеру отца, — даже если его поступки заставят Берти Чарльза вертеться в гробу.
«Когда я выбрасываю бумаги в корзину, то всегда сохраняю скрепки, — признавал Мэлколм свою «шотландскую наследственность». — Я всегда выключаю за собой свет в пустых комнатах. Я выдавливаю зубную пасту из тюбика до последней капли. Но целой жизни такой экономии не хватило бы почти ни на что из того, что я собираюсь описать».
Автобиография Мэлколма — о пути одного из самых известных коллекционеров своего времени, обладателя крупнейшего в мире собрания игрушечных солдатиков, человека, практически единолично взвинтившего цены на пасхальные яйца работы Фаберже до миллионов долларов за штуку, маниакально скупавшего мотоциклы, модели яхт и много что еще. На свой семидесятый день рождения, который он праздновал в своем дворце в Марокко, Мэлколм потратил $2,5 млн. Под все эти невообразимые траты, заставлявшие родственников в страхе перед скорым разорением продавать ему акции семейной компании, он подводил рациональное основание. «Я горячий приверженец учения, в основе которого лежит постулат: чтобы зарабатывать деньги, надо тратить деньги», — писал он.
Роскошь притягивает людей и способствует заключению сделок. Отлично это понимая, Форбс развлекал рекламодателей и бизнес-партнеров на своей яхте Highlander («Горец»), демонстрировал им свои коллекции, отправлял на курорты на собственном самолете (который так и назывался — Capitalist Tool). Мэлколм даже пытался учитывать счета на содержание яхты или пополнение коллекции Фаберже как бизнес-расходы: все это, утверждал он, просто необходимо, чтобы повысить рекламные сборы. Американская налоговая служба никогда с ним не соглашалась — но Мэлколм продолжал тратить, тратить и тратить на свои хобби и увеселения уже из чистой прибыли компании.
Казалось бы, перед нами классический случай. Ребенок все детство видел, что отец скуповат, что ему неловко тратить деньги, что он не испытывает от этого никакого удовольствия, — и решил жить по-другому. Тем более что мать показывала ему пример более легкого отношения к деньгам. Будете демонстрировать скупость — вырастите транжиру: люди следуют только тому личному примеру, который выглядит достойным подражания.
Все так, да не вполне. В 2010 году коллекция игрушек, собранная Мэлколмом, ушла с молотка за $2,3 млн, значительно больше, чем он на нее потратил. Та же история с яйцами Фаберже: по некоторым сведениям, Виктор Вексельберг купил коллекцию Форбса за $120 млн, позволив наследникам Мэлколма получить, даже с учетом инфляции, прибыль в сотни процентов. Эту прибыль можно, наверное, считать материальным выражением удовольствия, которое доставляли Мэлколму его коллекции. Он был не просто транжирой: он понимал сущность денег лучше отца, и теперь, в трудные времена, это понимание выручает семью Форбс, постоянно продающую то один, то другой экспонат из обширных коллекций председателя Мэлколма.
Какова мораль сей басни? Даже если вы скупы, как шотландец, скажите все-таки детям, что деньги нужны только для того, чтобы генерировать счастье. Пускай вы не вполне в это верите, вашему ребенку такое напутствие не повредит.